Константин Козлов - Западня для ракетчика
У входа в штаб флотилии стоял часовой — молодой белобрысый матрос с трехлинейкой. Старик потребовал дежурного. Заспанный дежурный долго не мог понять зачем и по какому вопросу тот пришел. Когда понял, сделал круглые глаза и отвел старика к начальнику штаба. Через пятнадцать минут старик сидел за широким столом, заваленным картами и бумагами, и беседовал с начальником штаба флотилии и особистом.
— Так вы значит?
— Капитан второго ранга Николай Алексеевич Быстров, старший помощник «Хищного».
Офицеры переглянулись и пожали плечами. Ни имя посетителя, ни название корабля им ничего не говорило.
— Чего, простите? Какого класса было ваше плавсредство?
— Легкий крейсер.
— А когда?
— Достаточно давно, — старик не сдержал улыбки, — но я все помню, готов сдать любые экзамены.
— Хотите, значит, служить на флоте? Долго же вы к нам шли… А откуда нам знать, может быть вы немецкий шпион?
— Я же вам документы принес.
— Принесли. Им в музей надо, вашим документам, знаете ли. Да и возраст у вас, мягко говоря не призывной.
— На здоровье не жалуюсь.
— Не в этом дело.
— Стало быть не доверяете.
— Да особых причин для доверия нет. Хотя если все, что вы нам рассказали, правда…
— То что? Я могу вернуться на флот?
Особист и начальник штаба невольно переглянулись, а переглянувшись рассмеялись.
— Ну хорошо, — примирительно развел руками чекист, — и кем же вы хотите быть?
— Как кем?
— Вы, простите, кем были?
— По какой части?
— Вот именно, по какой?
— По части артиллерии.
— И кем мы можем вас взять по части артиллерии? Уж извините, дедушка, но, боюсь, помочь нам вы ничем не сможете.
— И что мне делать?
— Живите, — особист пожал плечами, — вот только зайдите, пожалуйста, по этому адресу.
— Это что же такое будет?
— Милиция будет.
— А почему вы меня здесь не арестуете?
— Папаша! Идите себе домой! Только сначала сфотографируйтесь, потом получите паспорт. И больше не нужно разыгрывать из себя узника замка Иф, ни к чему это.
Так его и выставили. Было обидно, новой власти не нужны его знания, ни к чему были крепкие еще силы и, самое обидное, впервые он ощутил старость. В сквере у штаба он тяжело опустился на скамейку и устало прикрыл глаза.
— Дедушка, вам плохо?
Старик открыл глаза, перед ним переминался с ноги на ногу молодой краснофлотец.
— Я смотрю вы тут давно сидите, может, вам доктора нужно?
— Нет, спасибо! Немного отдохну и пойду.
Матросик ушел. Наступила усталость, схлынуло напряжение стольких лет. Все оказалось впустую. Двадцать лет прошло зря? Нет, не зря! Двадцать лет назад с ним бы никто не стал разговаривать, шлепнули, как и остальных, и весь разговор.
А война продолжалась, после получения документов можно было жить не таясь. Осенью он устроился сторожем в порт, море тянуло и манило, теперь он хотя бы мог любоваться им открыто и сколько угодно.
Как-то вечером уже зимой он собирался на очередное дежурство. Оделся потеплее, прихватил портфель с ужином и направился к проходной.
— Привет, Алексеич! Как здоровье? — напарник уже приготовился к смене и встречал его у дверей КПП.
— Добрый вечер, не жалуюсь.
— Ну, тогда пошел я. Там в чайнике чай остался, разогрей. Спать сегодня тебе не придется.
Спать он и не собирался, ночью по привычке спать не хотелось, все больше думалось. Быстров спросил больше из вежливости, просто, чтобы поддержать разговор:
— Случилось что-нибудь?
— Эвон смотри, сколько пехоты нагнали, с обеда грузятся. Видно, десант готовят. Ну, до завтрева, счастливо.
— До свидания.
В компании сторожей он пользовался уважением. Хоть о прошлом болтать Быстров не любил, а все же узнали откуда-то, что он бывший офицер. Народ подобрался больше флотский — город у моря, откуда здесь взяться другим, да еще в порту? Кто такой старпом, рассказывать не нужно. Дежурство они несли на въезде в порт в хозяйственной зоне, дальше стоял пост от комендантской роты штаба флотилии.
Так что дежурство носило характер достаточно условный.
Бывший старший помощник разобрал содержимое портфеля; на стол легли сверток с нехитрой закуской, «Севастопольские рассказы» Толстого и «Справочник по стрельбе корабельной артиллерии» выпуска 1911 года.
Сквозь открытые ворота постоянно проходили колонны пехоты и матросов, сформированных недавно бригад морской пехоты. «Тюлькин» флот принимал на борт десант.
Уже ночью к Алексеичу зашел погреться патрульный, хоть и было это явным нарушением, и на «Хищном» он бы за такое с матроса три шкуры спустил, но тут… Видно, старость делает человека мягче.
— Куда пойдут? — протянул он озябшему патрульному кружку с чаем.
— Однако, не положено, — начал было тот, но покосившись на флотскую форму, выдал: — На Крым, будут фрица за яйца щупать. А вы из флотских будете? Где служили?
Остатки десанта приволокли через несколько недель утром, как раз в его очередную смену. Количество кораблей «тюлькиного» флота значительно уменьшилось. Вернулись те, кто смог погрузиться на самоходные баржи и катера, по их виду было понятно, что там им пришлось нелегко. Все время, остававшееся до конца смены, он слушал разговоры возвращавшихся в места дислокации бойцов и моряков, смотрел на ряды носилок, накрытых белым. Десант высаживался в шторм, по баржам и катерам с берега били прямой наводкой полевые батареи, и во всю работала немецкая авиация. А наши в районе высадки спланировали прикрытие с воздуха силами аж пяти ЛаГГ-3, у которых горючего было только туда-обратно, и минут десять на прикрытие плацдарма. Вторая волна десанта высадилась только через сутки, к этому моменту от первой практически ничего не осталось, и бойцам пришлось отвоевывать захваченные было рубежи заново. Немцев удалось отбросить. Но они перегруппировались и перешли в контрнаступление. Потом были тяжелые бои без поддержки с воздуха, с нарушенным снабжением. Часть уцелевших эвакуировали. Те, кому не удалось пробиться к морю, ушли в каменоломни.
Утром Николай Алексеевич вернулся домой и спустился в свой погреб. После того как немцы стали регулярно бомбить город, спать в доме стало небезопасно. Сон не шел, он открыл свой сундук, тот самый, который раньше сопровождал хозяина в морских походах и достал пакет из серой манильской бумаги. На пакете еще сохранились печати с двуглавым орлом. Вытряхнув содержимое портфеля на аккуратно заправленную койку, он положил пакет в портфель, побрился и вышел из дому. Его второй страстью после моря и кораблей была фортификация. «Может быть, хоть на этом поприще еще буду полезен», — думал он, поднимаясь по ступенькам штаба.
На этот раз аудиенции ему пришлось ждать дольше, недавние собеседники встретили его неприветливо. На усталых лицах читался немой вопрос: «Ну, а теперь-то тебе чего нужно, старче?» В предыдущую ночь штабу спать не пришлось, и сейчас работы хватало, а тут снова слушать старика, которому не сидится дома на печке, тратить на этот музейный экспонат драгоценное время. Стараясь быть немногословным, Быстров достал свой пакет, извлек из него сложенную в несколько раз бумагу, развернул и расстелил ее поверх документов лежащих на столе.
— Мы же с вами, дедушка, уже все вопросы решили, — с досадой протянул начальник штаба.
— Вас место работы не устраивает? Может, паек плохой? — поддержал его особист. — Так мы сделали все, что смогли.
— Я к вам не за этим шел, — старик сверкнул сердито из под нахмуренных бровей и впился колючим взглядом в переносицу начальника штаба.
— Сегодня ночью был уничтожен наш десант, так?
— А вы, позвольте, об этом откуда знаете? — взвился с места особист.
— Вы в город выйдите, об этом каждая собака знает, с причалов до сих пор раненых вывозят.
— И что?
— Я не спрашиваю, куда вы спланировали высадку, но хочу вам предложить место, где десант точно ждать никто не будет. Кроме того, после высадки там есть где закрепиться.
— Хорошо, мы вас слушаем, — заинтересовался начальник штаба, — и где же это место?
— Вот здесь, — Быстров постучал подобранным со стола карандашом по своей карте, — у мыса Казантип.
— А почему именно там?
— В ту войну, пока наш крейсер стоял на ремонте, штаб флота меня откомандировал в инженерное управление для создания системы укреплений на северо-востоке Крымского полуострова.
— Это не вы Перекопские укрепления делали, которые Красная Армия так долго штурмовала? — съязвил особист.
— Нет, это до нас в пятнадцатом веке турки постарались, — парировал выпад Быстров. — Мы работали в районе Семи Колодезей. Там мы кое-что нашли.
— Это что же? — начальник штаба вытащил «Беломорину», раскурил и отошел к открытой форточке.
— Старые штольни, система ходов тянется вдоль почти всего побережья. Видимо, когда-то турки при строительстве Арабатской крепости нашли чьи-то каменоломни и возобновили разработки. Это готовая система укреплений.
