Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)
– Посмотри… Ой, посмотри на себя… в зеркало, – изнемогая от сотрясающего её смеха, выдавила из себя Таня. Пожав плечами, я зашёл в ванную и посвятил пару минут изучению своего зеркального двойника. Вид у него был, прямо скажем, карнавальный. В эту минуту я почти жалел, что здесь нет мисс Лары Литтон. Возможно, увидев меня сейчас, она бы отказалась от своих притязаний. На кой чёрт ей сдался «витязь в лиловой пижаме»?
Когда я вернулся, Таня уже почти успокоилась. Лишь изредка она чуть слышно всхлипывала, вытирая глаза, а завидев меня, торопливо отвернулась.
– Не вижу ничего смешного, – сухо заметил я, надевая халат и подходя к открытому окну.
– Значит, там нет зеркала? – слабым голосом поинтересовалась девушка, и приступ смеха одолел её с новой силой.
«Удивительно несерьёзные существа эти женщины», – с чувством собственного превосходства подумал я. Давясь от хохота и зажимая рот руками, Таня медленно сползала вниз по стенке.
* * *Прыжок с трёхметровой высоты, короткий марш-бросок через сад, изящное сальто через чугунную ограду (чуть было не потерял портмоне), и я с шумом вваливаюсь на заднее сиденье «Рено». Время близится к полуночи, и парижское предместье вокруг нас словно вымерло, на улице нет ни одной живой души, и некому заметить высокого шатена в казённом халате, воровским образом покидающего больницу. Врачи и толпа репортёров этим вечером остались без сладкого.
– Ты не хочешь заехать домой и переодеться? – спросила Таня, обернувшись.
– Тебя же не смущает твоё вечернее платье, – парировал я. – Кстати, отдай-ка мне пистолет. В конце концов, у меня есть кобура, а у тебя её нет.
– Ты удивительно воинственный мужчина, Андрюша, – по-русски ответила Таня, вынимая из сумочки пистолет и передавая его мне. – Ты не передумал? Мы едем к Жюли?
– И чем скорее, тем лучше, – подтвердил я. – Вдруг она ляжет спать? Терпеть не могу поднимать людей из постели.
Нам понадобилось больше часа, чтобы пересечь весь Париж и добраться до гнёздышка мадемуазель Жюли, которая проживала не где-нибудь, а на rue des Vignes, в самом сердце XVI района. Моя квартира находилась в десяти минутах езды отсюда, и, в некотором роде, мы с Жюли были соседями. Вот уж не думал, что на службе в Direction de la Surveillance du Territoire можно заработать на квартиру в таком месте. Остановившись возле нужного нам дома, мы с Таней приступили к обсуждению плана совместных действий. Мне грядущая операция виделась следующим образом: я выясняю у Жюли все, что меня интересует, а Таня в это время всячески мне мешает, в силу своего дурацкого гуманизма. Само собой, мне бы и в голову не пришло обращаться с Жюли так, как я проделывал это с Аджимом Гахи. Но и церемониться с ней я не собирался. Убийцы не заслуживают жалости, а я был убеждён, что в смерти Николя, Дормана и Абдаллаха повинна именно Жюли. Вполне возможно, что Николя она застрелила собственноручно. У Тани, однако, имелось своё видение этой проблемы.
– Или ты поклянёшься, что не тронешь её даже пальцем, или я сейчас же звоню в Департамент, – заявила девушка.
– Чем клясться? – смиренно спросил я. – Если хочешь, я могу поклясться пижамой.
– Я не шучу, Андре, – Таня сердито нахмурилась. – Достаточно убийств. Если ты опять собираешься устроить бойню, я не желаю в этом участвовать.
– По-твоему, я похож на Джека-потрошителя? – поинтересовался я.
Она в сомнении покачала головой.
– Я не знаю, Андре. Два года назад ты был другим. Я… я стала бояться тебя. Сегодня мне показалось, что ты можешь идти по колено в крови.
– Меня только что пытались убить, Таня, – тихо напомнил я. – Два года назад я был точно таким же. Иной была ситуация. Сегодня в Париже находится три тонны взрывчатки, которые могут взорваться с минуты на минуту, а я потерял двух близких мне людей. Кто-то должен за это ответить? Если в этом виновна Жюли, то…
– Выходи из машины, Андре, – тихо сказала Таня. – И верни пистолет. Я так не могу.
– Да не буду я её трогать, – буркнул я сердито. – Честное слово. Клянусь своей черепахой.
Стеклянные двери были оборудованы кодовым замком, но консьержа поблизости я не заметил, а вскрыть панель замка и слегка подправить его содержимое, оказалось минутным делом. Мне очень хотелось думать, что никто за нами не наблюдал, потому что высокого мужчину в халате и женщину в вечернем платье не запомнить было невозможно. Впоследствии любой свидетель смог бы опознать нас даже в карнавальных костюмах. Быстро миновав внутренний дворик, напоминавший одну большую клумбу, мы вошли в подъезд и поднялись на четвёртый этаж.
– Ты обещал, – шёпотом напомнила Таня, нажимая на звонок. Я прижался к стене рядом с дверью и ничего не ответил. Легко обещать, когда не знаешь, с чем столкнёшься. За дверью послышались быстрые, шлёпающие шаги. Жюли шла босиком. А если она ещё и голая? Хорошая же у нас будет компания: я в лиловой пижаме, Таня в платье от Сони Рикель и обнажённая Жюли. Сюрреализм какой-то…
– Кто там? – послышался из-за двери недовольный голос Жюли.
– Простите, мадемуазель Броссар, – ответила Таня, мастерски копируя манеру говорить, свойственную выходцам из Алжира. – Мадам Бленар просила передать вам, что у нас с потолка капает вода.
Мадам Бленар жила этажом ниже, это я установил по бронзовой табличке с именами жильцов, висевшей в подъезде. Свет в её квартире горел, и я надеялся, что Жюли знает имя своей соседки. А то, что у мадам Бленар может работать горничная из Алжира, предположила Таня. Терять нам было нечего, и я согласился. В противном случае пришлось бы ломать дверь или идти путём героев, потому что ни мне, ни Тане Жюли дверь не открыла бы. Во всяком случае, не имея за спиной взвода парашютистов.
– Какая, к свиньям, вода? – раздражённо переспросила Жюли, и я услышал, как отодвигается язычок замка. – Вы-то кто такая, милочка?
Дверь приоткрылась, и поток света хлынул на лестничную площадку из узкой щели. Жюли даже не успела удивиться, увидев перед собой не смуглую алжирскую горничную, а Таню, одетую в длинное вечернее платье. Жюли просто некогда было удивляться, потому что уже в следующее мгновение к её лбу был приставлен пистолет.
– Вам привет от Николя, – сказал я, отталкивая Жюли и быстро входя в квартиру. – Мы с ним сегодня едва не встретились. Обыщи её, Таня.
Халат Жюли оказался гораздо лучше моего, но зато у неё не было пистолета. От удивления она лишилась дара речи и лишь переводила испуганный взгляд то на меня, то на мою спутницу, явно не понимая, как мы вообще здесь очутились. Под халатом у мадемуазель Броссар не было никакой одежды, а уж тем более оружия. Быстро обыскав свою начальницу, Таня отступила в сторону и кивнула мне.
– Побеседуем? – предложил я, обращаясь к Жюли. – Наверное, нам будет удобнее в гостиной? Как вы считаете, мадемуазель?
Не спуская глаз с пистолета в моей руке, девушка торопливо кивнула. По-прежнему соблюдая дистанцию, мы прошли через большой холл, выстеленный мягким покрытием, и оказались в полукруглой гостиной, в которой царил приятный мягкий полумрак. Одну стену полностью занимало окно, выходившее на соседнюю улицу, и я жестом указал Тане на шторы. Будет неловко, если нашу «беседу» заметят из противоположного дома. В центре гостиной стоял причудливо изогнутый диванчик, вышедший из-под руки какого-нибудь модного дизайнера. Оглядевшись, я заметил ещё несколько подобных вещей, подобранных с большим вкусом, в том числе висевшую на стене картину работы Басквита. Огромный телевизор фирмы «Bang & Olufsen» довершал этот пейзаж, наводивший на печальные размышления. Жалованье, положенное лейтенанту французской контрразведки, составляло сто тысяч в год, не более. Минус плата за квартиру, минус одежда, а Жюли никогда не носила дешёвых вещей, минус прочие накладные расходы – остаток, на мой взгляд, равнялся нулю. Однако в реальности всё получалось наоборот, и остаток, судя по всему, превышал изначальную сумму раз в пятнадцать. Я никогда не интересовался содержимым чужих карманов, но в данном случае были все основания полагать, что Жюли зарабатывает на жизнь, торгуя скальпами своих коллег. А это уже нехорошо.
– Присаживайтесь, Жюли. – Стволом пистолета я указал ей на диванчик. – Я предвижу недолгий, но весьма утомительный для вас разговор. У вас есть диктофон?
Жюли молча кивнула в сторону двери, ведущей в соседнюю комнату, сделала шаг, словно собираясь направиться в ту сторону, но путь ей преградила Таня.
– Не стоит волноваться, дорогая, – девушка говорила очень вежливо, но тон был просто ледяным. – Я сама его принесу.
– Присаживайтесь, мадемуазель Броссар, – повторил я. Она молча повиновалась. За всё это время Жюли не произнесла ни одного слова. Странно, в отличие от Тани, её совсем не забавлял мой внешний вид. Моя напарница скрылась в соседней комнате, и, проводив её взглядом, я тихо сказал:
– Пока мы одни, Жюли, пара слов не для протокола. Вам известно, что произошло сегодня днём в отеле «Frantour»?
