Евгений Сухов - Бубновый туз
— Полтора миллиона.
— Годится!
Раскинул по три карты. На козырь выпали крести. Хорошая масть, воровская. Кирьян поднял карты. Еще один шанс проверить судьбу.
— А знаешь, у меня бура, — швырнул он на стол карты.
Валет, десятка и туз. Весьма приличный расклад.
Жиганы довольно заулыбались.
— Любят карты Кирьяна!
— На то он и Фартовый!
— У меня нет сейчас столько денег, — потупившись, сказал Гаврила.
— Ничего, потом отдашь, — смилостивился «иван», дружески хлопнув жигана по плечу. — Все, хватит! Мне кажется, что этот день никогда не закончится.
Перехватив узкую девичью ладонь, он слегка сжал ее. Пальчики были совсем тонкие, будто бы спички. Тисни их покрепче, так они и затрещат! Поднявшись из-за стола, он потянул за собой Люсю. Девушка последовала за ним покорно.
— Степановна, ты постелила гостю? — спросил Фартовый.
— Постелила, Кирьян, в соседней комнате… Давай я тебя провожу! — кокетливо поправила Варвара прическу.
— Не надо, — отрезал жиган. — Меня твоя племянница проводит.
— Ну как скажешь, дорогой гость, — натянуто улыбнулась маханша.
Взяв со стола бутыль с остатками самогона, Кирьян сказал:
— Я с племянницей твоей за твое здоровьице выпью.
Приобняв Людмилу за талию, Фартовый вышел из комнаты под одобрительные окрики жиганов.
Глава 8 ИЗЛОВИТЬ В КРАТЧАЙШИЕ СРОКИ
Прошло уже полгода, как Игнат Трофимович Сарычев возглавил Московскую чрезвычайную комиссию. По большому счету, в его судьбе практически ничего не изменилось — заниматься приходилось тем же самым, что и в Питере, а именно: вылавливать уркачей и жиганов, чей преступный разгул по стране приравнивался к национальной трагедии; гасить всякий политический сброд, мнивший себя революционерами; разбираться с уголовниками всех мастей и просто хапугами, вознамерившимися погреть руки во время революционного пожара.
Больше всех хлопот доставляли жиганы. Они работали по-крупному, старались не размениваться на мелочовку — дня не проходило, чтобы налетчики не ограбили какую-нибудь фабрику или завод.
Но вместе с политической анархией и обычной мелкой уголовщиной, которой всегда было предостаточно, по Подмосковью прокатилась волна каких-то невиданных, непонятных зверств — вырезались целые семьи! Так, например, с месяц назад в Медведкове была зарублена семья из десяти человек. В глаза бросалась одна странность — мокрушникам каким-то образом удалось связать все семейство, усадить их на пол, а потом по очереди зарубить топором. Причем никто из убитых так и не оказал сопротивления, а ведь четверо из них были молодыми крепкими мужчинами, способными постоять за себя.
Умерщвляли людей из-за вороха тряпья, из-за горсточки бижутерии. И с этими душегубствами тоже надо было разбираться.
Вспомнив этот случай, Сарычев разнервничался. Заложив руки за спину, прошелся по кабинету, остановился у окна. Затем тяжеловато опустился на стул. Сарычеву хотелось выглядеть спокойным, но получалось плохо. Зайди сейчас кто-нибудь из сотрудников в кабинет, так непременно обратил бы внимание на его тревожность.
Открыв портсигар, он вытащил папиросу, хотел было закурить, но, собрав всю волю, сунул портсигар в дальний ящик стола. Если надумал бросать, так надо делать это сразу, а не держать на столе красивую вещицу с душистыми соблазнами!
Дело в Медведкове выглядело бесперспективным. Несмотря на все потраченные усилия, не было даже каких-то существенных зацепок, что могли бы пролить свет на трагедию.
Похожая история произошла полмесяца назад близ Шереметьева — там тоже была вырезана большая семья из двенадцати человек. И опять никто из присутствующих не оказал никакого сопротивления. Выехав на место убийства, Сарычев подробно расспросил соседей, которые в один голос утверждали, что накануне видели трех незнакомых мужчин и женщину. Самое странное заключалось в том, что на одном из мужчин была кожаная куртка, а другой был одет в длинную красноармейскую шинель. Обычно так одеваются работники соответствующих органов, а следовательно, нужно было негласно проверить каждого из сотрудников, кто где был в эти дни.
Так что работы предстояло много.
Убийства очень смахивали на то, что Сарычев раскрывал в прошлом году под Питером. Тогда там свирепствовала банда некоего Тараса Культяпого, который отличался необыкновенной жестокостью. Представляясь сотрудником милиции, он обухом топора лично убивал каждого. После чего выкладывал трупы веером в центре комнаты. Когда душегуб все-таки был изловлен, то на вопрос, почему он так раскладывал покойников, ответил с незатейливой улыбкой:
— Красиво!
Попробуй докопайся тут до темных глубин человеческой души.
Возможно, что сейчас какой-нибудь второй Культяпый шастает по подмосковным деревням и селам, чтобы удовлетворить собственные представления об эстетике.
Позавчера троица, схожая с описаниями свидетелей, появилась в Домодедове. Сарычев лично выехал в этот район, но эти люди скрылись буквально за час до появления оперативной группы. Прочесывали местность двенадцать часов, пока не обнаружили землянку, а в ней окровавленную шинель. Оставался открытым вопрос — те ли самые это преступники или объявилась какая-то другая группа. И откуда взялась кровь на шинели, причем в таком большом количестве? Ведь убийства в районе не зафиксировано. А если это так, то убит мог быть кто-нибудь из преступной троицы. Например, во время ссоры. Не исключено, что причиной раздора могла быть женщина, находящаяся в банде. В тесном коллективе подобное происходит очень часто. Когда двоим хорошо, то третьему бывает плохо.
Но в таком случае где спрятан труп?
От подобных невеселых мыслей у Сарычева начинало покалывать в висках.
В последние несколько недель активизировалась банда Егора Копыто. Сколоченная из остатков банды Курахина и других разрозненных группировок, она представляла собой весьма влиятельную силу. Неделю назад одному из агентов Сарычева, бывшему матросу Балтийского флота, Алексею Серякову, удалось нащупать след банды и даже установить, где она в основном базируется. Но в установленный срок Серяков не вышел на связь. А еще через неделю труп Алексея нашли в Яузе. Как было установлено экспертизой, в реку он был брошен уже мертвым. Судя по одежде, на которой нашли следы глины, убит он был где-то в другом месте. Не исключено, что около того самого трактира, где выслеживал Копыто. Но очевидцев преступления не обнаружили, а хозяин заведения и половые только разводили руками и в один голос утверждали, что заведение оперативник покинул живым и здоровым.
Неожиданно дверь распахнулась, и, поздоровавшись, в кабинет прошел Петерс.
Высокий, долговязый, с длинными волосами, он напоминал расстригу-семинариста. Однако впечатление это было обманчивым. В действительности молодой человек обладал немалой волей и большой властью, которыми умел распоряжаться весьма эффективно.
Сарычев пожал тонкую руку Петерса. Пожатие у того было вялым, словно все силы ушли на политическую борьбу.
Яков Христофорович устроился на кожаном черном диване и указал Сарычеву на свободный стул, будто он являлся хозяином кабинета.
— Кажется, вы занимались бандой Курахина?
— Точно так, Яков Христофорович. По заданию Феликса Эдмундовича я был внедрен в банду, после чего мы взяли как самого Кирьяна Курахина, так и его основных сообщников. Ядро банды было уничтожено…
— Но ведь были уничтожены не все?
— К сожалению, да. Банда у Курахина была очень многочисленной, насчитывала около сотни человек. Но наиболее активные жиганы были изловлены и расстреляны…
— Сколько примерно человек уцелело? — перебил Петерс.
— Около шестидесяти.
— И как вы думаете, что они намерены делать в дальнейшем? Встанут на путь исправления?
Его мягкий прибалтийский акцент отчего-то раздражал. Может, потому, что где-то в глубине души Игнат недолюбливал Петерса, считая его чужаком, но старался не показывать этих своих чувств даже взглядом.
— Жиганы такой народ, который вряд ли когда-нибудь встанет на путь исправления. Скорее всего они просто примкнут к другим бандам.
— Я слышал о том, что среди налетчиков люди Кирьяна пользуются большим спросом.
— Так оно и есть. Их с радостью берут в любую банду. Как бы мы ни относились к уголовникам, но Курахин был личностью выдающейся. Он умел влиять на людей, пользовался непререкаемым авторитетом, и бандиты его слушались.
— Так вот я хочу вам сообщить, что этой выдающейся личности удалось бежать на станции Ховрино.
— Каким образом? — ахнул Сарычев. — Ведь он же был отправлен в Питер под усиленной охраной.
— Его отбила банда численностью около тридцати человек. Все налетчики были очень хорошо вооружены. Действовали нагло, с устрашением. Видите, поезд даже не отъехал далеко от Москвы.
