Владимир Колычев - Страсть по понятиям
— Газета у нас хорошая, мы о людях плохого не пишем… А где после университета Эдик работал?
— В Кирове работал. Потом домой вернулся. Здесь несколько лет работал.
— Где?
Я взял полные ведра и понес их к дому.
— В леспромхозе, — сказала Оксана, с благодарностью глянув на меня.
— В каком?
— Да он у нас один.
— И кем там работал?
— Начальником участка работал, заготовкой древесины занимался. Встретились как-то. разговорились, он хорохорится, вроде все хорошо, а вид усталый. Потом еще встречались, он уже повеселей был. брюшко отпустил. Говорят, они химичили там. лес куда-то налево вывозили, но тогда все воровали. Да и сейчас тоже…
— Ну. зачем Ремезову сейчас воровать? У него свой завод, сейчас он. наоборот, другим воровать не дает.
— Оно-то, может, и так. Да только самый лучший лес у нас в Серпиловском заповеднике, а там вырубка запрещена…
— И что?
— Ничего, — покосилась на меня Оксана.
Хоть и не причастна она к производству Ремезова, но все-таки они живут в одном городе. Я — весь такой веселый и хороший — уеду, статейку разоблачительную тисну, а ей оставаться. Начнет Ремезов разбираться, кто информацию слил, выйдет на нее. проблемы будут.
— Да вы не переживайте. Оксана, я же не фельетон собираюсь писать, у меня задание, о Ремезове или хорошо, или никак… Так что там в Серпиловском заповеднике?
— Я же говорю, ничего.
Оксана попыталась перенять у меня ведра, но я их ей не отдал.
— Ну, хорошо, хорошо, не хотите говорить, не надо…
Не все чисто с заповедником. Возможно, там полным ходом идет браконьерская вырубка леса, который затем Ремезов — незаконно, вполцены — выкупает для своего предприятия, тем самым снижая себестоимость конечного продукта. Если так, то мне какое до этого дело? Какое отношение эти махинации могут иметь к Альберту Караваеву?.. А если не имеют, то мне вникать в эти криминальные тонкости не надо.
— Вы мне лучше расскажите, какой Ремезов хороший человек. От девушек у него, наверное, отбоя не было?
— Не знаю, не слышала…
— Ну. в школе понятно, там он еще не раскрылся. Но после института домой приехал… Высшее образование, начальник участка. Женщины, наверное, в очередь за ним выстраивались?
Мы подошли к калитке, я поставил ведра на скамейку.
— Никто за ним в очередь не выстраивался.
— Ну, может, он сам за кем-то бегал. Может, любовь с кем-то была…
— Зачем вам это? — подозрительно посмотрела на меня Оксана. — Вы что, про его любовь писать собираетесь?
— Да нет. просто интересно, что за человек он. Ремезов Эдуард Андреевич. Друг познается в беде, а мужчина в любви.
Мне нужна была женщина, с которой у Ремезова был роман. Старая любовь хоть и ржавеет, но не забывается. Оксана Борисова может и не знать про Алину, а бывшая женщина Эдуарда Андреевича, наверное, сможет рассказать про нее что-нибудь интересное.
— Не было у него никакой любви. Ну. до того, как обратно в Киров уехал, никого у него не было. Бобылем жил. Пытались ему девушку сосватать, говорят, не захотел он.
— А кого именно хотели сосватать?
— Ну. хотели… Вам что, даже такие подробности нужны? — удивленно и с подозрением смотрела на меня Оксана.
Но я сделал вид, что не воспринял этот вопрос как риторический.
— А из Кирова он с женой приехал?
— Когда он из Кирова приехал?
— Ну. четыре года назад. Приехал из Кирова, начал строить завод, ну. вы в курсе…
— Я не знаю, с кем он приехал. Я знаю, что у него женщина появилась. Он на ней потом женился. Алина ее зовут…
— А когда она появилась?
— Я хронологию его семейной жизни не веду… Года два назад она появилась…
— Именно появилась? Не из Некрасова взялась, а именно появилась? Или Алина здесь раньше жила?
— Нет. не жила она здесь. Из Кирова она появилась.
— Но так из Кирова он четыре года назад вернулся, а Алина появилась только два года назад…
— Вот видите, вы больше меня знаете.
— Ну. кое-что знаю, потому что информацию собираю. Курочка по зернышку, как говорится… А Ремезов на свадьбу вас приглашал?
— Нет. не приглашал. Мы для него не тот уровень. У него все городское начальство на свадьбе гуляло, ну, и заводское тоже…
— А кто-нибудь из его старых друзей на свадьбе был?
— Я откуда знаю… Хотя нет. Юра Шептулин был. Он с нами в школе учился, только на два года младше. Они в школе дружили, а потом работали вместе…
— Ну. вот видите, а говорите, что Ремезов ни с кем не дружил!
— Эдик с одноклассниками не дружил. А Юра был на два года его младше. Эдик тихий был. спокойный, но я бы не сказала, что застенчивый. А Юра застенчивый был. всего стеснялся. Чуть что не так, сразу краснеет. И заплакать мог. если обидят… Эдик его защищал.
— Защищал? Какая прелесть! Так и напишем — Эдуард Ремезов — защитник слабых и обездоленных!.. Значит, Эдик нашел кого-то послабее себя и взял его под защиту. Десятиклассник восьмиклассников не боится!
— Да. наверное, — туманно улыбнулась Оксана.
— Значит, он с этим Юрой в школе учился, а потом еще и работал с ним.
— Да. работал… Юра до него еще в лесхозе работал, простым водителем, а Эдика начальником участка поставили. Ну. может, и не сразу, но поставили…
Отличная пара, подумалось мне. один лес на участке рубит, другой налево его возит…
— А сейчас где этот Юра работает?
— Не знаю… Раньше у Эдика работал, личным его водителем. А на свадьбе подрался с ним. говорят. Эдик его после этого уволил…
— Подрался? С Ремезовым?! — встрепенулся я как бойцовский пес, учуявший запах свежей крови.
— Ну. не подрался, просто в драку полез. К Ремезову его не подпустили, там охрана у него…
— А в драку из-за чего полез?
— Да со спиртным перебрал, вот и полез.
— Ну да, свадьба без драки — деньги на ветер… А как мне Юру этого найти?
— Не найдете вы его. Уехал он.
— Куда?
— В Киров. Сестра его говорила, что работу ему там хорошую предложили. Он с сестрой жил. Тут недалеко, через улицу. Евдокия ее зовут, можете с ней поговорить, она вам скажет…
— Ну, спасибо вам. Оксана Борисова!.. Ведра в дом занести?
На радостях я даже готов был еще раз сходить за водой, даже бак десятиведерный мог наполнить. Чутье подсказывало, что через этого Юру Шептулина я смог серьезно продвинуться в своем расследовании.
— Да не надо, сама уж как-нибудь, — отстраненно отмахнулась Оксана.
Она смотрела на меня отсутствующим взглядом. О чем-то думала она сейчас — интенсивно, напряженно. У меня возникла догадка, что за вопрос ее мучает. И я очень хотел, чтобы мои опасения не оправдались…
Глава седьмая
Бревенчатый, обитый вагонкой дом блестел на солнце, как новенький автомобиль. Не просто его покрасили, но еще и покрыли лаком. Крыша металлочерепицей покрыта, забор из профильного железа. Целая полянка перед домом, трава здесь скошена, березки стройными рядами, пацан лет пяти за девочкой чуть постарше бегает — смеется заливисто, хворостиной махает. И за всей этой идиллией наблюдал мужичок лет сорока — не просто худой, а высохший какой-то, с темным, землистого цвета лицом и желтушными глазами. Тепло на улице, рубашка на нем клетчатая с коротким рукавом — вроде бы по погоде одет, но впечатление такое, будто холодно ему. На скамеечке он сидел, съеженный, обняв себя за живот левой рукой. И правую руку он прижимал к боку, вскинув ладонь кверху, там у него в пальцах дымилась сигарета. Табуретка перед ним. полная пивная кружка с темным напитком, похожим на портер. Наверное, там и было пиво.
А где-то за скамейкой у него, скорее всего, бутылка водки припрятана, которой он подкрепляет «ерша» в кружке. Почему я так подумал? Да потому что вид у мужика забулдыжный. Маевка у него, на солнышке он греется, за детьми сонно наблюдает. Меня заметил, но в лице даже не изменился. Движением головы проводил меня до своей завалинки.
— Здравия желаю, командир! Мне бы Юру Шептулина увидеть.
— Нет его, — сказал мужик.
— А где?
Я нагнулся, провел рукой по шероховатой поверхности скамейки, глянул на ладонь. Есть, конечно, пыль, но едва-едва.
— Уехал.
— Куда? — усаживаясь, спросил я.
— А ты кто?
— Журналист.
— А надо чего?
— С Юрой поговорить.
— Так нет его.
— Ну, это я понял. Может, ты мне про него расскажешь?.. Да. кстати, меня Костя зовут!
Я протянул мужику руку. Тот сунул сигарету в рот. вытер правую ладонь о штанину, ответил на мой жест рукопожатием. Неторопливо все это проделал, с достоинством.
И сам он в ответ представился: Виктор, можно просто — Витя.
— А ты, Витя, Юру знаешь?
— Ну а то! Шурин мой.
— Значит, ты муж его сестры.
— Ага, муж. Единственный… И она у меня единственная.
— Что, по бабам не гуляешь?
