Валерий Рощин - Марш обреченных
– Борис, имеется одна формальность, которую необходимо выполнить до начала операции. Вот посмотри… – не отвлекаясь от дороги, протягивает он бывшему морпеху свой новый паспорт.
Полистав документ, тот восклицает:
– Балабанов Петр Валерьевич?! Ни хрена себе! С каких это пор ты им стал?
– С того дня, когда заключенный Супрун Илья Алексеевич бежал из колонии и сгорел в автомобиле вместе со своим закадычным дружком – Серебровым Аркадием Сергеевичем.
В подтверждении этих слов я разворачиваю перед Борькиным носом свою новую ксиву. Он глядит на разворот с фотографией и нервно чешет живот под футболкой:
– Хотите сказать, что и я должен… того… крякнуть?
– Типа да. Таковы условия наших работодателей. К тому же ответь мне, – обнимаю старого товарища, – разве это не шанс начать новую жизнь?
Куценко задумался, примолк.
Но долго думать он не умеет – стоит машине повернуть на знакомую улочку и остановиться неподалеку от скособоченного строения из рассыпавшегося красного кирпича, как он возвращается в реальность. Хмуро поглядев на свою халупу, Борис посылает в окно смачный плевок и машет ручищей-лопатой:
– Да и хрен с ним! Подумаешь, под чужим именем! Значит, и увольняться с порта не придется – верно?
– Видимо, так.
– Я и живу-то почти как бомж – кому мое имя нужно?! Помру, так соседи через месяц узнают – по запаху. Записывайте. Я согласный.
* * *Совещание в салоне «десятки» длится минут сорок. Каждый предложил по варианту, после недолгих обсуждений решили действовать по плану Бориса. Он, как ни крути, местный и знает людей, способных помочь в деликатном деле.
Сначала заехали в магазин, потом двинулись через центр в зеленый уютный райончик…
– Нет-нет, на следующем повороте. Нам нужна улица Ленина. Ага, вот здесь направо и два квартала прямо, – командует Куценко. – Так, приехали. Высаживайте меня здесь, а сами езжайте к тому серому трехэтажному зданию.
– В глубине скверика?
– Точно. Я туда, понятное дело, идти не могу, да и вам обоим светиться не стоит – пусть кто-нибудь один спустится в подвал и спросит Пашу. Он такой… черноусый, узкоглазый и вечно поддатый. Башкир или татарин, в общем.
– Уверен, что он на месте?
– Сто процентов! Пашка и живет, и работает в подвале. Он там у них незаменимый: сторожит по ночам, зимой кочегарит, а сантехникой занимается круглый год. Больше ему и быть негде, – заверяет Куценко.
«Десятка» сворачивает с дороги и тормозит на стоянке возле скверика.
– Я пошел, – подхватываю авоську с четырьмя бутылками водки.
Тихо прикрыв дверцу, топаю по аллее до крыльца с вывеской «МУЗ 2-я Городская клиническая больница Таганрог Ростовская область»; затем поворачиваю направо – к узкой кишке меж клиникой и соседним зданием. Оказавшись во дворе, ищу служебный вход. Отыскав же его, натягиваю на лицо деловую маску и шмыгаю за скрипучую дверь.
Тусклая лампочка едва освещает стандартный совковый декор: грубо вымазанные синей масляной краской стены маленького холла и лестничных пролетов; насквозь пропитанная влагой и почерневшая старая побелка; местами торчащая из обломанных ступеней ржавая арматура; бессмысленные переплетения разнокалиберных труб, кабелей, щитков. И въевшийся буквально во все запах хлорки.
Спускаюсь в подвал, где слезоточивая вонь сменяется «ароматами» формалина и плесени. Такой же крохотный и плохо освещенный холл, что и сверху; коридор вправо, коридор влево. Скорее всего, подвальные помещения в точности повторяли лабиринты других этажей клинической больницы.
Останавливаюсь, не зная, куда повернуть. Напрягаю слух…
Из закутков левого крыла доносятся обрывки слов – разговаривают двое или трое мужчин. Стараясь бесшумно ступать по цементному полу, направляюсь туда. Постепенно речь становится отчетливее, громче.
Кажется, подвальные «интеллектуалы», самую малость разбавляя мат профессиональным сленгом, спорят о способе ремонта лопнувшей трубы: «отхерачить прогнивший кусок ножовкой, захерачить резьбу и нахерачить муфту» или «найти заплатку и просто прихерачить ее сваркой».
Подойдя к помещению, где решается судьбоносный вопрос, вижу двух пропитых типов неопределенного возраста и непотребного вида – в черных перепачканных спецовках и резиновых сапогах. Оба сидят у дальней стены на корточках, над головами пучок труб.
Изображаю крайнюю занятость и нетерпение:
– Привет, мужики. Срочно нужен Павел – по очень важному делу.
Не тут-то было. Тот, что явно не соответствовал озвученному Борькой словесному портрету, одаривает меня мимолетным взглядом и возвращается к прогнившей трубе. Второй, весьма похожий на башкира или татарина, ворчит:
– Всем нужен Павел. Чуть шо – Павел. Только Павел один и клонов не имеет.
«Алкаш, взращенный медицинской наукой», – подумал я, хорошенько встряхивая авоську. Бутылки многозначительно звякнули, выражение лица башкира тотчас переменилось.
– Я Павел, – поднимается он и отряхивает безнадежно грязные колени.
– На пару слов, – киваю в сторону коридора. А оказавшись с ним наедине, шепчу на ухо суть просьбы.
– Шо? Не понял, – глядит он на меня раскосыми глазами.
– Нет, ты не ослышался и все понял правильно, – подтверждаю сказанное и для верности показываю несколько тысячных купюр. – Плюс два литра водки.
Увидев деньги, мозговой процесс в Пашиной голове ускоряется:
– А когда он тебе нужен?
– Сегодня. Поздно вечером или ночью.
– Любой?
– Любой. Но мужского пола. И чтоб не хватилось твое начальство.
– Это понятно. Это понятно… Мне и самому начальство аппендикс без наркоза вырежет, если узнает. Ладно, что-нибудь придумаю. Подъезжай часам к одиннадцати вечера. И ты это… пару бутылок не можешь, так сказать… в виде аванса, а?
– Держи, – подаю поллитровку. – Одной хватит в качестве предоплаты. И чтоб никому ни слова. Понял?
– Да ты шо! Я молчу как братская могила!
* * *Борька остается дожидаться в сквере – ему на глаза башкиру попадаться не следует. Мы с Ильей заезжаем в узкую кишку и свинчиваем номера с машины. А за три минуты до назначенного времени я исчезаю за скрипучей дверью служебного входа…
Возвращаюсь я ровно через полчаса вместе с полупьяным Пашей. Он тащит на себе большой целлофановый сверток, я иду следом и помогаю.
– Багажник! Открывай багажник, – подсказываю другу.
Мы упаковываем нелегкую ношу в кормовом отделении, спешно рассчитываемся с запыхавшимся башкиром, и «десятка» исчезает в кишке…
– Твои соседи спят крепко?
– А чего им полуночничать? Одни старики вокруг, – осматривает диспозицию Куценко.
Основная часть плана выполнена, оставалось дотащить «ценное приобретение» до кособокой лачуги, на которую приятели пялились с расстояния семидесяти шагов.
– И все-таки предлагаю не дергаться. Что, мы его отсюда не дотащим? – ворчит Илья.
– Ты бы видел этого бугая! Башкир расстарался и нашел почти такого же кабана, как Борька.
– А что, там был выбор?
– Еще бы! Туш двадцать рядком лежат. Как на базаре.
– Оп-па! – оглядывается морпех. И в тот же миг темный салон освещается фарами ехавшего по улочке автомобиля.
Мы точно по команде пригибаем головы и одновременно вспомнили о валявшихся на заднем сиденье регистрационных номерах.
– Черт, – шепчет Супрун. – Лишь бы не менты.
Подсказываю:
– Держи руку на ключе зажигания. Если что – рвем отсюда.
Какая-то легковушка медленно приближается к серебристой «десятке». Поравнявшись с нею и не выключая двигателя, она останавливается.
– Пожадничал твой дружок из ФСБ – не снабдил стволами, – поглаживает пальцами ключ Илюха. – А напрасно.
– Я просил у него пару пистолетов. Сказал: «Загубите дело раньше времени».
– Правильно сказал. Уезжают…
Постояв рядом, легковушка двинулась своей дорогой.
Осторожно выглядываю и, проводив ее взглядом, командую:
– За дело, ребята! Мы с Борькой тащим мужика в дом, ты, Илюха, привинчиваешь номера. Потом присоединяешься к нам – понадобится твоя квалифицированная помощь. Вперед!..
На выезде из Таганрога вырисовывается еще одна проблема: справа промелькнул информационный знак «Пост ДПС 500 м», а впереди показались огни стеклянного «скворечника».
Сбрасываю скорость и, не оборачиваясь, говорю:
– Придется тебе, Борис, прогуляться с километр пешком.
– Это еще зачем? – противится тот.
– На тот случай, если менты захотят проверить документы пассажиров.
– Ну и что?
– То! – не выдерживает Илья. – Ты уже минут пятнадцать как труп!
– Ладно. Притормози на секунду, а то и вправду башку об асфальт помну.
