Валерий Рощин - Марш обреченных
– Понятно. А что представляют собой последние?
– Все остальные – служаки. Этих мало.
– Чем же их привлекает война?
– Они просто выполняют приказы. Думаю, мы как раз к ним и относимся. Делать-то больше ничего толком не умеем. Вот прижала нужда – мы опять готовы с головой в самое пекло.
– Не все.
– В смысле?
– Четверо под твое определение подходят: ты, Палыч, Борька и я. А вот Юрка Белый… сомневаюсь.
– Юрка, скорее, игрок. Смел и азартен был до безобразия. И большой любитель впрыснуть в кровь адреналинчика.
– Ты прав, дружище. Юрка – особый человек. Был… – поднимаю наполненную рюмку. – Ну, его мы уже помянули. А теперь давай-ка выпьем за удачу. Нутром чую: Барков задумал что-то необычное, и операция будет не из легких.
– Да, удача в этом деле нам не помешает.
А в два часа ночи, опустошив вторую бутылку, мы отправляемся на боковую. И спим мертвецким сном до обеда следующего дня…
* * *– У вас не будет имен, но беспокоиться по этому поводу не следует. Поверьте, безличие гораздо лучше – вы сами скоро в этом убедитесь. Никто и никогда не должен знать о том, что вы связаны одной веревочкой с правительством, оплачивающим вашу работу.
– В чем заключается работа?
– Видите ли… иногда возникают нехорошие ситуации, чреватые неприятностями для правительства: компроматом или другими нежелательными политическими последствиями. В таких случаях приходится действовать быстро, максимально эффективно и, увы, – вне рамок закона. Нет, делать из вас «группу коррекции здоровья», как цинично называют своих профессиональных убийц руководители ЦРУ, мы не собираемся. Самые грязные обязанности вам выполнять не придется. Работа будет почище…
«Мля, так много говорит, а в итоге ничего конкретного! – удивляюсь про себя, потягивая из большой кружки растворимый кофе. – Битый час размазываем дерьмо по стенам, а толку – ноль».
– …Механизм предельно прост, – продолжает Барков, развалившись в кресле. – Свыше по цепочке поступает приказ – и, заметьте, не прямо, а через несколько инстанций. Или звеньев – как вам угодно. Каждое звено контактирует лишь с теми, кто находится на ступень выше и на ступень ниже; проследить всю цепочку практически невозможно. Данное правило также исходит из соображений безопасности. Итак, о деле…
«Наконец-то! – разом допиваю кофе и хлопаю донышком кружки по журнальному столику. – Наконец-то сейчас услышим то, ради чего целую неделю живем в подвешенном состоянии».
– …Для начала вам следует набрать небольшую команду. Помнится, ты, Аркадий, говорил о своих сослуживцах: прапорщике Матвееве и майоре Куценко…
Уважительно гляжу на Станислава – тот не в первый раз поражает отменной памятью.
– …Я пробил сведения о них через «контору» – вполне надежные и подходящие ребята. Матвеев Павел Тимофеевич действительно проживает в Ставропольском крае. Год назад продал свой дом и переехал к сестре в краевой центр, недавно похоронил жену.
– Александру Николаевну? – переспрашиваю с тихой растерянностью – эту женщину я хорошо знал.
Коротко кивнув, полковник продолжает:
– Куценко Борис Иванович около года прожил в США, но то ли разочаровался в «колыбели демократии», то ли не сумел найти подходящую работу; вернулся в Россию и в данный момент проживает по этому адресу… Впрочем, тут вы найдете данные и о Матвееве, – он достал из кармана блокнот, выдернул из него листок и положил на стол. – Здесь все написано. Прочитайте, запомните и сожгите.
– А если они не согласятся? – тянется к листку Супрун.
– Повидайтесь с ними: поговорите по душам, расскажите об условиях. У обоих неважное финансовое положение, и от приличных денег они, уверен, не откажутся. И еще… Для успешного выполнения задуманной нами акции четверых человек маловато. Хорошо бы найти пятого.
– Был пятый, да погиб в последней операции. А с другими офицерами бригады связи у нас нет.
Фээсбэшник понимающе кивает – дескать, ладно, проехали.
Напоминаю:
– Неплохо бы услышать о самой операции.
– Нет, об этом позже, когда команда соберется в полном составе. Зачем забивать голову секретной информацией? Позже, перед отправкой обо всем и узнаете.
– Сколько у нас времени?
– Сутки на обработку каждого. В девять утра двадцать восьмого июля я жду группу в этой квартире.
Он вынимает из кейса два пакета. Из первого извлекает паспорта, пенсионные и водительские удостоверения, страховые полисы. Из второго – тугую пачку тысячных купюр. Следом о столешницу звякает связка ключей с брелком сигнализации.
– Вот ваши новые документы, деньги. А ключи – от новой серебристой «десятки», что стоит напротив подъезда. Неброская машина, каких тысячи. Бак полностью заправлен, документы в бардачке. Там же лежит сотовый телефон для экстренной связи, – бойко объясняет полковник ФСБ. Внезапно, заметив наши настороженные взгляды, он громко смеется: – Нет-нет, парни, не пугайтесь – на этот раз машина чистая, никаких адских сюрпризов! Даю слово офицера. Вы нужны нам живыми, здоровыми и бодрыми, как пионеры…
Тянуть с отъездом не стали – времени «шеф» дал в обрез. Вечером собрались, заправили сваренным кофе термос и спустились во двор. Осмотрев машину, запустили движок и осторожно поехали по вечернему городу. С трудом протолкавшись по забитой пробками Красной улице, вырвались на загородное шоссе. На развилке в Калинино повернули вправо, на трассу М4, и помчали в Ростовскую область. Таганрог, где после неудачной попытки стать гражданином США обосновался Борька Куценко, находился немного дальше Ставрополя. Потому и решили сначала наведаться к нему, а на обратном пути нагрянуть к Палычу.
Глава вторая
Ростовская область
25–26 июля
Новенькая «десятка» резво бежит по хорошей дороге.
Фээсбэшники расстарались и не пожадничали: кондиционер, крутая магнитола, велюровый салон, тонированные стекла… В бардачке и в самом деле лежит сотовый телефон, но звонить с него Барков рекомендовал в крайнем случае. А чтобы мы не переживали за своих родственников, перед уходом дал свой мобильный аппарат и позволил каждому сделать по короткому звонку. Только женам, и никому больше. Переговорив с ними, мы и впрямь успокоились…
Ирина сбивчиво рассказала о том, что выписалась из клиники и находится дома; о подготовке к переезду в Южный окружной медицинский центр; о предстоящем долгом и серьезном обследовании.
Анна – супруга Ильи, узнав мужа, расплакалась. Однако, после мягкого напоминания об ограниченном времени, взяла себя в руки и коротко поведала о детях, о родителях, о себе. И попросила побыстрее возвращаться домой…
Конечно, по интонациям чувствовалось замешательство и непонимание, однако женщины вопросов не задавали и ни словом не обмолвились о природе внезапных и таинственных перемен – видимо, Барков заранее попросил не говорить лишнего.
Проехать предстояло почти четыреста километров. Преодолев половину пути, останавливаемся, разминаем затекшие мышцы, пьем крепкий кофе. И, поменявшись местами, продолжаем путешествие.
Спать совершенно не хочется – тихая лунная ночь и отличная трасса располагают к разговору, к воспоминаниям. Так, незаметно, за беседой проезжаем Батайск, влетаем по мосту через Дон в Ростов и берем курс на северо-запад – к Таганрогскому заливу.
По спящему приморскому городку колесим дольше часа – ищем заученный наизусть Борькин адрес. Отыскав же, паркуем машину недалеко от цели и решаем вздремнуть прямо в салоне. Согласно строжайшим инструкциям полковника ФСБ, на глаза семейству Куценко попадаться не следует. Посему предстоит дождаться утра и отловить сослуживца на улице…
* * *Борьку мы узнаем сразу.
Немудрено – такого спутать с кем-то трудно: рослый, плечистый, загорелый. Он мало изменился. Разве что раньше имел привычку стричься почти наголо, а теперь отрастил густую шевелюру. Спустившись с крыльца старого краснокирпичного одноэтажного домика, Куцый сплюнул на тротуар и куда-то деловито зашагал.
Супрун, сияя, открывает дверцу. Я удерживаю от порыва:
– Давай потихоньку за ним. Отъедем на пару кварталов, там и кликнем. А то, не дай бог, Мария в окно узреет…
«Десятка» медленно едет в крайнем правом ряду. Посмеиваясь в предвкушении бурной встречи, мы с интересом наблюдаем за сослуживцем. Тот вышагивает своей размашистой походкой у самого края тротуара, размахивает похожими на грабли ручищами, изредка покачивается и пару раз спотыкается о неровности бордюрного камня.
Скоро Илюха не выдерживает: прибавляет газу, нагоняет товарища и дважды сигналит. Борька не реагирует.
Высовываюсь в окно и окликаю:
