Михаил Серегин - К строевой - годен!
– Ты направляешься в учебную часть. Будешь сержантом. Командиром отделения.
– Сразу! – воскликнул радостный Леха.
– Через шесть месяцев, – больше никаких эпитетов Смирнов не добавлял. – Будешь химиком. «Зарин Зоманычем».
– А это кто?
– Вот там и узнаешь.
– Там через камеру Фрол сидит. Можно и его?
– Валетов? Ну какой из него сержант?
– Я буду за двоих. Я могу командовать хоть взводом, хоть полком.
Смирнов подошел вплотную.
– Мальчик, ты хозяйством своим научись командовать, когда ему лечь, когда встать, потом поучись лет пять в военном училище.
– Значит, если хрен стоит, то в училище не возьмут?
– Молчать! Забирай с собой этого полудохлого. И катитесь отсюда ко всем чертям!
Валетов не скрывал радости от того, что его выпускают и отправляют в учебку, да еще и с Лехой. Пусть химиком, какая разница. С таким приятелем ему будет легче служить. Лично знаком с генералом, разве плохо?
Отбывающие в часть стояли напротив капитана, оформлявшего бумаги.
Не скрывая улыбочки, Фрол нашептывал на ухо пригнувшемуся к нему сибиряку:
– Со мной в камере пацан сидит. Говорят, что он десять килограммов масла украл, но в это я не верю. Он волшебный...
– Как это?
– Чудной значит.
– Дурачок, что ли?
– Ну, типа того. В части его обижают. Попроси, чтоб задержали здесь подольше. Ему тут лучше.
– Товарищ капитан.
– Чего.
– Подержите соседа Фрола подольше. Его в части обижают. Ему здесь лучше.
Капитан перестал писать и задумался.
– Запросто. Держать – не отпускать. Если он еще расскажет, кто его обижает.
– Ему в санаторий надо.
– Ну-ну, может, тогда и в санаторий устроим.
Ехать никуда не пришлось. За новобранцами, успевшими ознакомиться с современными реалиями гарнизонной губы, пришел маленький, ростом с Фрола, сержант с двумя фуфайками под мышкой.
Нагловатая, со вздернутым курносым носом физиономия щеголяла ярко-красными губами, прямо как у девушки. Афганка, осветленная хлоркой, ладно сидела на крепком торсе, укороченные кирзовые сапоги сверкали, кепочка отутюжена, звездочка на лбу горит. Почти как у Пушкина: «...месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит...», но то про Царевну Лебедь сказано.
Сержант Никодимов, так он представился капитану, оценил кроссовки Валетова долгим жадным взглядом.
– Надевайте тулупы и шагом марш за сержантом, – скомандовал капитан.
– А как же джинсы? – Фролу было жаль штаны, замененные на старую форму.
– Гражданку носить в части не положено.
Фуфайка на Простакова не полезла, пришлось нести в руках. Фрол же, надев свою, сразу в ней затерялся основательно, без какой бы то ни было маскировки. Просто получилась ходячая фуфайка с головой.
– А другого размера нет? – недовольно проворчал он. – Я в ней, как пугало огородное.
– Ничего, ничего, солдат должен вызывать чувство паники у противника.
– Так прежде, чем я окажусь лицом к лицу с противником, я всю Российскую армию распугаю.
Капитан остановился, задумавшись, и глубокомысленно произнес:
– Нашу армию таким не напугаешь, она и не к такому привычная.
Глава 5
АВИТАМИНОЗ
Протопав вокруг плаца в колонне по одному, новобранцы вошли в подъезд трехэтажного здания.
Один солдат со штык-ножом на поясе стоял около тумбочки, другой мыл длинный прямой коридор.
– За мной, – скомандовал сержант большому и маленькому.
Пацаны потопали по казарме в самый конец. По обе стороны от коридора – койки, койки, койки.
Фрол к радости для себя заметил наволочки на подушках. Комфорт.
От общей массы коек два десятка кроватей были отделены символической фанерной перегородкой. Если в основной части казармы солдат не было, то здесь кипела жизнь.
Фрол и Алексей с радостью для себя обнаружили еще с десяток обритых наголо пацанов. На всех была армейская форма. Никто на кроватях не валялся, все сидели на табуретках и отходили от ужина.
Увидев Простакова, кто-то тихо присвистнул.
– Твоя, – Никодимов указал пальцем на Простакова, затем на койку. То же он проделал и по отношению к Фролу, определив ему место над сибиряком. – Присяга у вас через две недели.
Ближе к девяти вечера к молодым вошел прапорщик. Широкое, как сковорода, лицо с толстыми губами и лоснящимися щеками, с глубокими кисточками морщин около карих узких глаз и красным, вероятно, никогда не бледнеющим носом излучало в пространство любовь к ближнему, если он в форме, желание помочь, если он в форме, даже возможность налить в стакан водяры, но если... Да-да, только тогда. Может быть, время от времени прапорщик становился сволочью, но только по службе. Такое доброе лицо не может принадлежать гаду.
Кто-то гаркнул:
– Встать, смирно!
Все вскочили с табуретов, побросав кто устав, кто иголку с ниткой.
– Вольно, садись, – крякнул недотраханный офицер или перетраханный солдат, что одно и то же – в результате прапорщик получается.
Подразделение запахов плюхнулось на мягкие места.
– Новенькие, пошли со мной, – прапорщик обратил внимание на неудачные попытки защитника Отечества подшить воротничок. – Что ты делаешь, Катерпиллер.
– Катерпиллер – это трактор, – буркнул кто-то позади Фрола.
– Как там тебя?
Солдат назвался:
– Кратерский, товарищ прапорщик.
– Да-а-а. А имя есть?
– Дормидонт.
– А отчество?
– Феофилактович.
– И как мне прикажешь все это запоминать? – Тяжело вздохнув, прапорщик встал на середину прохода, отобрав у Кратерского китель, подшиву, нитку и иголку. – Смотрим сюда. Сейчас бабу трахать будем, – переложив принадлежности в одну руку, мужик достал очки из нагрудного кармана кителя и водрузил их на нос, после чего стал похож на школьного учителя.
Надо ли говорить, что жители самых глухих деревень, и самых крупных мегаполисов, и средних размеров поселений напрягли зрение и навострили уши.
– Первым делом надо что?
– Подмыться! – выкрикнул Фрол.
Народ заржал.
– Не верно. Надо подумать о безопасном сексе. Надо надеть что? Катерпиллер?
Дормидонт покраснел.
– Наперсток надо надеть. Наперсток. Но наперстка у меня нет, поэтому рискую получить СПИД. Итак, вставляем, – прапорщик быстро вдел нитку в игольное ушко. – Вот, со второго раза попал. Неплохо. Теперь сразу ведем ее на постель. Так, постель не подготовлена, оставляем наших молодоженов в состоянии неопределенности перед первой брачной ночью, – он воткнул иголку с ниткой в рукав своей темно-зеленой формы. – Берем белую тряпочку стандартного образца, которая называется как, Катерпиллер?
Солдат покраснел еще больше.
– Если ты думаешь, что точно так же, как и в первый раз, то ты прав. – Дормидонт продолжал смущаться. – В более литературном варианте фрагмент материи, предназначенный для того, чтобы грязная шея не терла воротничок кителя, называется «подшива». Некоторые особо умные военнослужащие режут на это дело простыни, но у меня такого не наблюдается. Прикладываем подшиву к вороту, вот так. Теперь снова возвращаемся к нашей парочке и первым делом задеваем за живое. Вот так. Наживили. Дальше легче, возюкаем туда-сюда и постоянно натягиваем, чтобы больше кайфа. Всем видно?
Со стороны входной двери стал нарастать топот множества тяжелых сапог. Гул становился все сильнее, все громче, пока не перешел в рев. Затем набравшая силу волна пошла на убыль.
– Становись! – раздавалось из коридора.
Учебная рота радиационной, химической и бактериологической защиты, сокращенно РХБЗ, выстраивалась в коридоре.
– Товарищ прапорщик, общее построение, – в закуток вошел подтянутый старший сержант.
Простаков выглянул в коридор и увидел, что военнослужащие уже стоят в две шеренги.
– А у меня формы нет, – пробасил он обиженно. Даже на Валетове было обмундирование, правда, старого образца, но все же.
– В край, последним.
Новобранцы строились напротив своего кубрика отдельно от остальных, что подчеркивало их второсортность. Солдат до присяги – еще не солдат.
В результате Леха возвышался рядом с Фролом. Вся рота успела поглазеть на здоровяка. Кто-то помалкивал, у кого-то язык за зубами не держался.
– Башня.
– Ого-го.
– Монстр.
– Мужчина, – неслось из уст.
Леха надул губы и стал смотреть прямо перед собой.
– Смирно! – скомандовал прапорщик.
На этаж вошел среднего роста капитан с округлым, пухлым, лоснящимся лицом. Узкие черные глазки стреляли из-под густых бровей, оценивая контингент. Леха почувствовал, что и на него тоже посмотрели, а в это время прапорщик докладывал:
– Товарищ командир, вторая рота учебного батальона радиационной, химической и бактериологической защиты по вашему приказанию построена.
– Вольно, – капитан сам опустил приложенную к кепке руку, после чего то же самое сделал и прапорщик.
Выйдя на середину строя, офицер представился:
