Михаил Серегин - По прозвищу Китаец
– У меня срочные платежи, – скромно пояснил он, – я достаю документы, вы платите. Десять тысяч минус аванс.
– И я рву вашу расписку.
– Красивое зрелище, – пошутил Китаец. – Можете просто вернуть мне ее, а я останусь вам должен.
– Не понимаю?.. – удивленно посмотрела на него Наталья Станиславовна.
– Я верну вам долг и еще кое-что…
– Но вы же и так получите десять минус аванс, – непонимающе взглянула на него управляющая бизнес-центром и вдруг надула свои накрашенные темной помадой губы. – Вы меня разыгрываете!
– Да нет же. Я просто тоже хочу по-приятельски сделать вам новогодний подарок. Его стоимость будет равняться моему авансу.
– А вы хитрец. Значит, если я вам дам сейчас пятьсот долларов, то…
– После окончания работы вы платите мне десять тысяч, а я дарю вам пятьсот в качестве новогоднего подарка, – тонко улыбнулся Китаец.
– Вы хотите, чтобы я заплатила вам десять, но думала, что заплатила девять пятьсот. Таким образом, подарок мне придется оплатить самой.
– Хорошо. Вы платите мне девять пятьсот, а я рву эту расписку, – с усмешкой произнес Китаец.
– А если вы не найдете документов? – недоверчиво спросила Наталья Станиславовна.
– Деньги я вам все равно верну. У меня есть клиенты, собственность, друзья, наконец. Я весьма и весьма благонадежен, – иронично посмотрел он на свою несколько озадаченную собеседницу.
– А вот в этом я сомневаюсь, – неожиданно игривым тоном произнесла Наталья Станиславовна.
– Я достану эти чертовы бумаги, – посерьезнел Танин.
– Ладно, – поднялась с кресла управляющая и прошла к сейфу.
Она открыла его, достала с полки не очень толстую пачку стодолларовых купюр, отсчитала пять и снова закрыла железный монолит.
– Вот, возьмите, – Наталья Станиславовна положила перед Китайцем деньги.
Он распахнул пальто, вынул из кармана пиджака ручку, вырвал из блокнота лист и написал расписку.
– У вас хорошее чувство юмора, – с теплой интонацией сказала она.
– А у вас – духи. «Армани» вам подходят как никому…
– Вы разбираетесь в женских духах? – Наталья Станиславовна вертела в руках расписку.
– Запах одновременно роскошный и строгий, сладкий и уверенный, солнечный и свежий, чувственный и спокойный… – вместо ответа, картинно прикрыв веки, нараспев произнес Китаец.
– Очень тонко. Не часто услышишь от мужчины такое, – улыбнулась она.
– Просто мужчины привыкли доверять не столько своим чувствам, сколько своему интеллекту.
– Вы правы, – задумчиво проговорила Наталья Станиславовна, – но, прежде чем рассчитаться с вами, я должна буду увидеть эти документы, – спохватилась она.
Хмель тихой рассеянности мигом слетел с нее. Перед Китайцем снова сидела практичная, уверенная в себе женщина.
– Разумеется, – равнодушным голосом сказал он, разочарованно посмотрев на свою собеседницу. – Вот моя визитка, и я замираю в ожидании вашей.
– Вы все время шутите, – она выдвинула ящик стола и положила перед Китайцем маленький синий прямоугольничек с радужно переливающимся вензелем в левом верхнем углу.
– Спасибо. – Китаец спрятал визитку в бумажник. – Будем держать связь, – улыбнулся он.
– Вы очень заняты сегодня вечером? – неожиданно смело спросила Наталья Станиславовна.
– Не очень, – лукаво посмотрел он на немного смутившуюся Наталью Станиславовну, но помогать ей в деле своей ангажированности не стал.
«Что дальше?»
По упрямому и замкнутому выражению лица Натальи Станиславовны Китаец понял, что она раздражена его сдержанной холодностью и отсутствием обычного мужского энтузиазма. «Когда тебя приглашает такая женщина, грех отказываться», – говорили ее аквамариновые глаза и все ее красивое бледное лицо.
Не дождавшись ответа, она приняла надменный-неприступный вид.
– Мне нужна самая подробная информация об Эвансе. Это одно из условий быстроты поисков и их удачного исхода, – деловито сказал Китаец.
– Эванс завтра прилетает, – безразличным голосом сказала она, – почему бы вам не обратиться непосредственно к нему?
– Одно дело – что говорит о себе сам человек, и зачастую совсем другое – что о нем думают окружающие, – философски изрек Китаец. – И хотя я не любитель выслушивать сплетни, все же моя работа требует иногда от меня терпеливого опроса граждан. Тем более что сам человек в разное время придерживается о себе разного мнения и по-разному оценивает свои поступки. А людям свойственно заблуждаться… Вот, например, Мо-цзы выдвигал принцип «всеобщей любви» и равенства всех людей, а сам больше пекся о государстве в целом.
– Что вы хотите знать об Эвансе?
– Все, – обобщил Китаец.
– У меня сейчас нет времени, – Наталья Станиславовна озабоченно посмотрела на часы.
– Где мы можем сегодня встретиться? – перешел в наступление Китаец.
– Вот номер моего сотового, – она вырвала из записной книжки лист и начеркала цифры, не разделяя их характерными черточками. – Позвоните мне в половине восьмого.
– О`кей. – Китаец спрятал бумажку в карман. – Приятно было с вами поболтать.
– Мы же не прощаемся? – заметно потеплел взгляд Натальи Станиславовны.
– Ни в коем случае. – Китаец встал и склонился в поцелуе над той самой рукой, пальчики которой его так пленили.
Глава 6
В баре бизнес-центра, куда Танин спустился после встречи с Натальей Станиславовной, он наткнулся на своего давнего приятеля. Тот работал журналистом в «Тарасовском листке». Леонид Угодин был пройдохой из пройдох. Этот ушлый и беспринципный малый, как шакал, шел по следу сенсаций и скандалов. Он вился вокруг денежных мешков, стараясь отхватить кусок послаще да побольше. Однако не гнушался и разного рода мелочью. Китайца совсем не удивило, что тот сидел в баре, но и не обрадовало. Китаец терпеть не мог откровенных мошенников и подлецов. Но в данном случае Танин все-таки сделал над собой усилие и подошел к Угодину.
«Он наверняка осведомлен о том, что происходит в стенах "Виктории". Угодин попивал мартини. Черные глаза Леонида, в которых странно соседствовали хитрость и томная небрежность, его густые, удивленно приподнятые брови, большой заостренный нос, сочные мокрые губы с полосой редких каштановых усов над ними и такая же хилая, но аккуратно подстриженная бородка были визитной карточкой осторожного угодинского угодничества и хищной осведомленности.
– Кого я вижу, Танин, – довольно улыбнулся он. – Сколько лет, сколько зим!
– Привет, Леня, – сдержанно улыбнулся Китаец, садясь за его стол.
– Вот уж кого не ожидал встретить! – Леня облизнул свои пухловатые губы, но они не стали от этого менее влажными.
«Вечно этот слюнявый рот», – брезгливо подумал Китаец.
К столику, за которым сидели приятели, подошла официантка в темном мини и накрахмаленном белом переднике с задорно топорщившимися рюшами. Короткие высветленные пряди стояли ежиком на ее яйцевидной голове. Смоляные брови, крупный нос и веселые темные глаза делали ее похожей на клоуна.
– Что будем пить? – непринужденно обратилась она к Китайцу.
– Минеральную воду. Если есть – «Перье», – бесстрастно произнес он.
Официантка удивленно взглянула на него, развернулась на своих воинственных шпильках и направилась к стойке.
– Водичкой балуешься? – с насмешливой снисходительностью проговорил Леня.
– Я за рулем.
– Понятно. А здесь-то какими судьбами? – растянул он в улыбке свой сочный рот.
– Деловой визит, – уклончиво ответил Китаец. – Как дела в газете?
– А-а, – огорченно и пренебрежительно махнул рукой Угодин, – болото. Правильно ты сделал, что с журналистикой завязал. Я тоже хочу покончить с этой бесперспективщиной.
– А здесь местечко себе присматриваешь? – лукаво улыбнулся Китаец.
– Ну как сказать… Поужинать не хочешь?
– А что, здесь хорошо кормят?
– Неплохо. Я вот думаю, может, что посущественнее заказать? – На полных губах Угодина заиграла похожая на подтаявшую карамель улыбочка.
– Меня ждет сегодня романтический ужин, – слабо улыбнулся Танин, – приберегу аппетит для него.
– Вечно тебе везло с бабами, – с тайной завистью глянул на него Леня. – Да я вообще-то тоже не жалуюсь, – самодовольно хихикнул он.
– Я тут одного человека ищу. Может, знаешь такого? Эванс. Питер Эванс, – внятно произнес Китаец.
– А-а, – оживился Леня, – этого американца вшивого.
В голосе Угодина было столько спесивого пренебрежения, если не высокомерия, что Танина это заинтересовало.
– Почему вшивого?
– Девушка, – обратился к подошедшей к ним снова официантке Леня, – меню не представите?
Официантка поставила перед Таниным бутылку «Перье», высокий стакан из голубоватого стекла и подмигнула Лене.
– Айн момент. – Она легкой походкой модели устремилась к стойке.
– Классная девчонка, – слащаво улыбнулся Угодин, – живая, быстрая и без этих бабских штучек.
