Михаил Нестеров - Приказ обсуждению не подлежит
Он был невысокого роста, с отнюдь не представительной внешностью. Имидж делал его долго, выдерживал в деревянных бараках, казармах, под резкое гавканье строевых песен… Давно это было. Когда Зубра называли сначала «товарищ сержант», потом — «товарищ капитан»…
Зубр любил головные уборы с уродскими щегольскими высокими тульями и непомерно огромными козырьками. Раньше он обшивался в Доме военной одежды на Полежаевке, сейчас — в высококлассных ателье.
Ему очень шли очки в роговой оправе, обязательно в коричневатых тонах и с тонированными же стеклами. А к ним, в свою очередь, подходил черный военный берет без каких-либо «украшений». У него были длинные сильные руки, широкие плечи, жена-красавица и сын — явно не в нее, как и отец — коренастый и ширококостный. Он не любил мэра Лужкова, его любовь к лошадям. Он не возлюбил бы его даже за любовь к БТРам.
Когда в кабинет Зубра вошел Борович и остановился, вытянувшись, справа от стола совещаний, хозяин этого просторного кабинета, где, казалось, было полно не простых, а нэповских тараканов, поднял на подчиненного стальные глаза и снова что-то застрочил на простой, безо всякого грифа бумаге.
Кто-то не без оснований наверняка сравнивал Зубра с Ариелем Шароном, тучным мужичком только с виду, простоватым и с неуверенными движениями (уверенной рукой премьер-министр Израиля вытирал только взмокший лоб). Однако мало кто знает, что именно «в период своего политического влияния Шарон оказал очень большое воздействие на все ветви разведывательного сообщества».
Ариель Шейнерман родился в 1928 году в Палестине. Во время войны 1948 года Шарон был ранен, но вернулся в строй и в 1953 году принял участие в создании подразделения «101», которое стало прообразом спецназа «сайерет». Подразделение «101», которое совершало карательные рейды на арабские территории, насчитывало всего 45 человек и просуществовало недолго, но, по словам Шарона, «эти пять месяцев оказали решающее воздействие на борьбу Израиля с терроризмом». О практике подразделения свидетельствует получивший большую огласку рейд на иорданскую деревню Киббия ночью 14 октября 1953 года. Тогда в ответ на убийство еврейской семьи подразделение «101» — при поддержке регулярных частей — вошло в деревню, и «парни Шарона» взорвали 50 домов. Часть иорданцев разбежались, но погибли 69 человек, включая прятавшихся в домах женщин и детей. Шарон говорил о произошедшем как о «намеренной трагедии».
Затем Шарон был назначен командующим парашютно-десантными войсками и быстро превратил их в «нетрадиционные антитеррористические силы». За 7 месяцев его люди убили 104 и арестовали 172 палестинца.
Шарон пытался создать для себя пост «министра разведки», подчинив все ветви разведывательного сообщества, добивался контроля над «Лакамом», «Моссадом» и «Шин Бет». Будучи министром обороны, Шарон создал «двор Арика» — неофициальные, но влиятельные аналитические группы, в которые входили как государственные чиновники, так и частные граждане, ветераны «Моссада», генералы, помощники министров, торговцы оружием и прочие. Он не раз пытался реализовать, иногда привлекая традиционные каналы спецслужб, а иногда и помимо них, различные военные и внешнеполитические проекты.
В общем, Зубр и был Шароном советско-российского пошиба, отнюдь не отдаленно смахивающий на израильского двойника как отдельными частями биографии, так и «общими взглядами и методами».
Может, сравнивая, кто-то пытался робко сказать или показать: его серьезные политические, по сути, миротворческие успехи сочетались с лихими и далеко не всегда целесообразными авантюрами. Ушел бы в отставку с присказкой — «устал».
Не дождетесь.
В своей конкуренции высшие чины Минобороны и Генштаба — основного органа оперативного управления Вооруженными Силами — зашли далеко. Однажды — единичный случай — по ТВ показали оперативную съемку ГРУ Генштаба (уничтожение банды чеченских боевиков парнями из спецназа ГРУ). В последующих выпусках новостей была по приказу свыше сделана существенная правка: «Оперативная съемка ГРУ Минобороны».
«Свыше» означало от Зубра.
Про него нельзя было сказать, что однажды он решил обскакать конкурентов из Генштаба, создать прецедент.
Он был приглашен на совещание в Совбезе. На «мальчишнике» звучали довольно резкие заявления, особенно касающиеся «гребаных» чеченских сепаратистов, их руководителей и финансистов. Особо «досталось» некоему Магомеду Муразову по кличке Мохаммед-Эфенди. Он руководил чеченской группировкой смертников, действующей не только на территории России, но и по всей Европе. Был дружен с вождем «Хезболлы» Шейхом Хасаном Насраллой.
После совещания в Минобороны было принято решение провести силовую операцию, которая получила название «Циркуль». В ней был задействован спецназ ВМФ, специальные агенты и летающий штаб.
Мохаммед-Эфенди, обосновавшийся в одной восточной стране, был ликвидирован в ходе спецоперации, проведенной Минобороны без привлечения «мозгового центра» — Генштаба.
Россия потеряла военные базы в Ливии, Вьетнаме, Южной Корее, Монголии, в странах Европы, Сомали, Эфиопии, Египте, Йемене, Кубе. Действующие российские военные базы остались лишь в постсоветском пространстве: Белоруссии, Молдавии, Грузии, Армении, Киргизии, Таджикистане. И лишь одна-единственная база функционировала в дальнем зарубежье — в Сирии <Российская база (пункт) МТО Черноморского флота арендована в Тартусе, Сирия.>.
Спецоперация проходила на побережье Сирии, в шестидесяти километрах от северной границы с Ливаном. И в непосредственной близости от сирийского порта Латакия…
15Новороссийск, 11 декабря 2003 года, четверг
К встрече с генерал-майором Боровичем в подразделении спецназа ВМФ все было готово. Когда машина с начальником управления остановилась напротив базы, дежурный знаком предупредил командира спецгруппы в звании капитан-лейтенанта — Смирно! — Капитан, одетый в черный комбинезон и короткие сапоги морпеха, шагнул навстречу высокопоставленному гостю — Товарищ генерал!..
— Вольно, — козырнул Борович, также одетый в военную форму. Он приветствовал командира диверсионной группы крепким рукопожатием Бегло оглядев бойцов, выстроившихся в одну шеренгу, отвел капитана в сторону.
Они находились в рабочем строении ангарного типа, служившего также гаражом для пары 27-тонных белорусских боевых машин «2Т», предназначенных для ведения глубокой разведки и диверсионных операций. На одной из двух диверсионных лодок велись, по всей видимости, ремонтные работы: мотор и блок аппаратуры управления катером были сняты и лежали на брезенте В ангаре пахло соляром и остывающим металлом после сварочных работ.
Это подразделение наряду с другими было передислоцировано из Севастополя в конце сентября. Переброска была связана с развертыванием на юге России новой военной группировки: дивизионы катеров в Темрюке, Геленджике и Туапсе; в Таганроге готовился к эксплуатации военный аэродром со всей необходимой инфраструктурой.
— Как настроение в команде?
— Бодрое, товарищ генерал.
— Отлично. С заданием ознакомился?
— Так точно!
Пакет с оперативными материалами и поставленной перед группой спецназа задачей капитан вскрыл сразу же, едва за нарочным, прибывшим из управления Минобороны, закрылась дверь. Прошло всего несколько часов, и вот командир подразделения воочию видит руководителя спецоперации.
Борович говорил вполголоса, если не сказать тихо:
— Вопросы есть?
— Никак нет, товарищ генерал!
— Позывной твоей группы на это задание — Скорпион. Командного центра — Циркуль.
— Ясно, товарищ генерал.
— Готовьтесь этой ночью к отправке на базу. Вооружение и средства передвижения уже на месте. Официально вы направляетесь в Чечню. Этот вопрос полностью проработан здесь с вашим командованием и с военным комендантом Веденского района Чечни. Ваши командировочные направления комендант примет завтра, 12 декабря. Материалы этой операции?..
— Согласно приказу уничтожены.
— Желаю удачи.
— Спасибо, товарищ генерал.
Борович пожал руку капитану и прошел к выходу мимо вытянувшихся по стойке «смирно» спецназовцев.
Пожелание удачи больше походило на приказ — напутствия как такового в зачерствелом голосе руководителя операции не было. Капитан, который впервые в жизни получал приказ лично от генерала, пришел к выводу, что так и должно быть. Борович как бы поддерживал свой ранг, статус начальника управления, не опускаясь до мелочей. Никакой сопроводиловки в виде улыбок и кивков Никакого общения с рядовым составом подразделения, лишь беглый взгляд по неодухотворенной шеренге — собственно, универсальному инструменту.
И все это произвело на команду соответствующее впечатление Вряд ли повлияло на боевой дух, но определенно настроило на спецоперацию.
