Михаил Рогожин - Билет в никуда
Цунами обвел всех взглядом, в котором не отражалось ничего, кроме бесцветного мерцания стеклянной бездны.
– Согласен, – глухо сказал он, понимая, что с этой минуты ждать поддержки не от кого.
После его ответа разговор исчерпал себя. Каждый из присутствующих дорожил своим временем и не собирался «толочь воду в ступе». Поэтому все дружно встали и молча обменялись прощальными рукопожатиями.
Когда Инесса и Галина въехали в Монако, уже смеркалось. Город приобрел еще более величественный вид. В первых этажах залитые светом витрины отрывали от чистейшего асфальта тяжелые, украшенные балконами, арками, скульптурами, вензелями дома, и они, казавшись воздушными, висели над городом. Серые мраморные фасады отражали проезжающие машины. Во всем чувствовалась степенность, размеренность жизни. Этот город, привыкший к восхищению, с шиком и небрежностью демонстрировал себя каждой улицей и каждой площадью.
Обычно Инесса таскала с собой Али, но бывали случаи, когда не брала его из предосторожности. Как ни крути, любой телохранитель оберегает тайны своего хозяина до поры до времени. А редкие встречи с Виктором, которые позволяла она себе, нуждались в тщательной конспирации. Галина и раньше сопровождала ее в Париж и особенно часто в Баден-Баден. Но в Монако попала впервые и вся дрожала, как школьница, впервые очутившаяся в дорогом бутике.
Уверенно ориентируясь в городе, Инесса ехала по улицам, по которым скоро должны были пронестись гоночные машины «Формулы-1», о чем свидетельствовали деревянные трибуны, пока кучно сдвинутые в стороны от трассы.
Над всем княжеством царствовала горящая голубым неоновым огнем буква V. Она украшала крышу роскошного «Виста палас отеля», расположившегося на самом верхнем выступе горы.
– Зупер! – вырвалось у Галины. – Ты знаешь, что обозначает эта буква?
– Название гостиницы, – ответила Инесса, обдумывая, как удобнее свернуть к отелю «Эрмитаж».
– Ничего подобного! Буква V – это символ дьявола! Вспомни булгаковскую «Мастера и Маргариту». Когда Воланд достал портсигар, на нем тоже была изображена эта самая V. Зупер! Мы въехали в город дьявола! Это Монако или Монте-Карло?
Инесса уже ехала по рю Искусств к отелю и не вдавалась в литературные реминисценции экзальтированной приятельницы.
– Так мы уже в Монако?
– Нет. Уже в Монте-Карло. Видишь, в глубине дворец. Это и есть казино.
– Зупер! Дворец дьявола! Нет, я никогда не видела такой прелести!
Темно-зеленый «опель-вектра» подрулил к ярко освещенному козырьку старинного отеля, в котором останавливались многие коронованные особы последних двух столетий. Инесса небрежно бросила ключи тут же подбежавшему юноше-привратнику и распорядилась вносить вещи в холл. А сама, приветливо улыбнувшись швейцару, направилась в ресепшн. Галина, ни слова не говоря по-французски, только улыбалась и произносила: «Зупер!»
Номер был заказан. В глубине холла, в кресле стиля Людовика XIV, сидел элегантный молодой мужчина, бегло просматривавший проспекты, лежащие на бронзовом столике. Инесса скривила свои кукольные губки, потому что узнала одного из гэбэшников, неотступно пасущих ее в Монако. «Устроить бы ему скандал, чтоб не наглел и не мозолил глаза», – мелькнуло в голове. Но, вспомнив о Викторе, взяла себя в руки. Ей еще предстояло сбить с панталыку этого шпика, чтобы смыться на свидание в Люксембург.
– Надеюсь, у нас люкс? – спертым от восхищения голосом спросила Галина.
– Да. С видом на залив и мыс Кап-Мартин. Оплатишь, когда будем уезжать.
Портье, одетый, как генерал на параде, предупредительно открыл им двери номера. Галина первым делом бросилась в ванную и не ошиблась. В центре отделанной розовым мрамором комнаты стояла, вернее лежала, ванна в виде овального листа лилии, а неподалеку стоял подсвеченный белый цветок лилии, внутри которого находился душ. Розовое, темно-зеленое и белое удачно комбинировались во всех деталях. Раковина тоже имела вид раскрывшейся лилии, зеленый унитаз со множеством золоченых ручек напоминал какого-то фантастического осьминога. На полочках стояли розовые банки и флаконы с солями для ванны и другой косметикой. В зеркальном шкафу висели розовые халаты. На полу лежал белый пушистый ковер.
Недолго думая, Галина сбросила на него с себя вещи и первая оккупировала ванну. Инесса, обследовав номер, первым делом набрала Люксембург. Ответил мягкий мужской баритон.
– Отто Виктор у телефона.
– Иратов, это я.
– Где ты?
– В Монако. Сегодня ночью вылетаю к тебе. У нас только один день. Тут за каждым моим шагом следят. Один гад умудрился дежурить в холле отеля.
– Может быть, лучше приехать мне?
– С ума сошел! Они тебя пристрелят, как только обнаружат. Завтра в десять утра встречай меня на набережной Мозеля, возле причала.
– С нетерпением, целую, – ласково отозвался Виктор, и Инесса положила трубку. Найдя в баре среди со вкусом подобранного изобилия напитков бутылочку «Курвуазье», она наполнила пузатый бокальчик. Коньяк немного снял напряжение.
Инесса нашла Галину утопающей в пене.
– Зупер! – закричала та, захлопала в ладоши и тут же заявила, что если бы ее скучный Вагнер, всю жизнь посвятивший наведению чистоты в доме, мог бы предположить, где его жена, то сошел бы с ума от понимания того, насколько он ее не достоин!
Пришлось переждать волну восторга, захлестывавшего приятельницу в темно-зеленой ванне. Потом Инесса села на край и серьезно обратилась к Галине.
– Через полтора часа мы поедем в казино. Там немного поиграем. Я дождусь подходящего момента и уйду из зала, а ты повиснешь на руке одного нашего «топтуна». Будешь всем говорить, что мне стало плохо и я пошла в отель. Сама вернешься через час. Меня не будет. Завтра из номера не выходи. Жди меня, прилечу ночью. Обед и ужин заказывай в номер и не высовывай носа в коридор. Ясно?
Галина уже давно привыкла не задавать ненужных вопросов.
Третий день Веня и Курганов гостили у радушного «господина десять процентов» на его восхитительной ферме. Не признаваясь друг другу, они наслаждались коротким отдыхом. Вилли Шлоссер готовился к поездке основательно. Решено было ехать в Канны на его машине. Такой вариант несколько замедлял продвижение, зато имел неоспоримые преимущества. Во-первых, в сумке у них имелся целый арсенал оружия, закупленного Шлоссером из расчета крупномасштабных боевых действий. Во-вторых, Инесса не обязательно встретится им в Каннах, скорее всего придется гоняться за ней по всему Лазурному побережью, в-третьих, после разборки желательно возвратиться назад и лучше всего через Альпы, по наполеоновской дороге. Все это объяснял адвокат, склонившись над картами. Он очень походил на маршала, планирующего вторжение на чужую территорию. После того как план был одобрен, Шлоссер отправился в авторемонтный сервис, где ему отрегулировали машину. Багажник Вилли забил продуктами, объясняя, что, выезжая из Германии, всегда лучше еду иметь под рукой. Судя по всему, он не очень доверял французской кухне и не сомневался, что им придется отсиживаться в глухих местах.
В этих приготовлениях было нечто киноэкранное. Шлоссеру нравилась его роль. Пятьдесят тысяч не такие большие деньги, чтобы из-за них рисковать собственной шкурой. Но человек он был увлекающийся и по-своему подыхавший в Германии от скуки. Правда, никогда никому об этом не говорил. Наоборот, изо всех сил гордился фермой, женой, лошадьми. На самом же деле лошадей побаивался, Эдди давно ему надоела. Ему казалось, что от нее постоянно пахнет конюшней. Возможно, потому, что лошадей она любила намного больше, чем самого Шлоссера. А дом постоянно требовал ремонта. Вилли и так уже выискивал поляков, которые брали не так дорого, как немецкие рабочие, но убытки были очевидны. Конно-спортивная школа, которую содержала Эдди, денег приносила ровно столько, сколько стоило содержание лошадей, и Шлоссер давно бы настоял на ее закрытии, если бы одна из учениц, молодая тридцатитрехлетняя вдова Кристина, не привлекала его пристального внимания. Но связь никак не налаживалась. Кристина говорила с чувственным придыханием:
– Ах, господин адвокат, как я завидую вашей жене Эдди. Такой мужчина – украшение любого дома…
Вот причины, подтолкнувшие Вилли Шлоссера с головой броситься в омут рискованной авантюры. В глубине души он лелеял мысль, что сумеет расколоть мадам на большую сумму, чем мечтают получить эти мальчишки.
С той минуты, как Шлоссер принес пистолеты «парабеллум», четыре гранаты Ф-1, автомат Калашникова, две противотанковые мины и карабин с оптическим прицелом, Курганов пропадал в частном тире, куда его привел адвокат. Александр готов был стрелять и по ночам, настолько ему понравилось это занятие. В голове постоянно крутилась фраза из какого-то американского вестерна: «Выживает тот, кто стреляет раньше». Хозяин тира с удивлением наблюдал за тренировками русского «спортсмена» и предсказывал ему большое будущее в одной из тюрем федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия, приговаривая при этом:
