Александр Грог - Время своих войн-1
Если синтоисткую и буддийские религии можно сравнить с черепахой, христианскую с коровой, то мусульманскую с играющим гепардом. В какую сторону совершит следующий скачок неизвестно и ему самому. Во времена современные, христианская "корова" перестала быть бодливой и едва давала молока, но для гепарда она великовата. Черепаха - вне схватки, надеется пережить всех. Но есть еще одна религия - религия "скорпиона", что все время собственного существования умудряется жалит саму себя. Древняя, чуждая всем остальным, да и принадлежащая лишь тому роду людей, которые к роду людей себя не причисляют... подобно скорпиону жалит и саму себя, может десятки лет казаться мертвой и оживать в благоприятных для себя условиях, захватывая в собственное "охотничье пространство" государства, а то и цивилизации. Каждый раз, до следующего...
- Под одним Богом ходим, хотя не в одного веруем, - говорит Денгиз Сергею.
- Мой бог - воля, но сейчас я неволен в своих поступках, поскольку их диктуют мои Честь и Долг, - отвечает Извилина.
- Честь и Долг хорошие стремена для Воли, - соглашается Денгиз.
В ответ Извилина декламирует: "Когда умрем, то все до одного познаем, что мы не знаем ничего..." сперва на арабском, потом на русском.
- Это - "там", а на земле две веры рядом не уживутся. Все равно, что два меча в одни ножны совать, - говорит Денгиз.
- Зачем совать мечи в ножны? Это время не скорое.
- Но можно ли держать два меча в одной руке?
- И это зачем? Если есть левая и правая? Денгиз, мы когда-то с тобой хлеб преломили, было такое? Я тебе наш дом показал, сам знаешь по какой причине.
- Не знаю, друг, не знаю...
- Малые ветры, собравшись воедино, образуют тайфун, - говорит Извилина.
- А не собравшись, если только свое дуют по миру - что несут они?
- Предупреждение.
- Узловато сказал! - одобряет Денгиз. - Люблю тебя слушать! А теперь слово правды хочу услышать. Как так получается? "Русские своих не бросают"? Одного не бросят, а полмиллиона запросто.
- Это не русские.
- Правда, - соглашается Денгиз. - Не русские, но русских! - жестко говорит он. - И русские проглотили. Вы! Пусть мы, когда говорим "русские", или "шурави", иногда и не про вас думаем, а о тех, кто над вами, тех, что насквозь ваше тело прошил во все стороны, но до них нам не добраться, да и смысла нет - на что нам вас освобождать, если вы сами освободиться не желаете? "Не тужи о том, чему пособить нельзя", - добавляет он, показывая хорошее знание русского фольклора. - Ваш Квачков хреновый стратег и неудачливый тактик. В ваших условиях начинать надо было с министра культуры!
- Именно по этой причине у нас никто не верит, что именно он, - говорит Извилина и впервые задумывается - а верит ли он сам? Что это? Акт отчаяния? Все, наблюдающие за Россией со стороны (кто с сожалением, а кто и со злорадством) гораздо лучше видят происходящее - оно для них очевидно. Десять лет непрерывных требований к русской нации покаяться, усиленно насаждаемых средствами массовой информации - словно разом спустили свору собак. Каяться в убийстве царской семьи, каяться в расстрелах периода гражданской, голодомора Поволжья и Украины, лагерях системы ГУЛАГ, заградительных отрядах Отечественной войны... Каяться, каяться, каяться... И, что особо цинично, под требования исходившие от прямых потомков действительно виновных, в своей циничной подлости нашедших "новую-старую" стезю существования. Подобно тому, как всякие Розенберги, Мехлисы, расписывающиеся под призывами газеты "Правда", в 1942 году, вдруг, в одночасье превратились в Орловых и Соколовых, так и во времена новейшие возникли новые псевдонимы от флоры и фауны: Березовские, Дубовские, Гусинские...
- Под больную душу, если рвет на части, и самого Аллаха проклянешь!
Денгизу не нравится, что и как сейчас сказал Сергей, хотя сказал правду. Такое может случиться у слабых людей. Несчастья душу закаляют. И опять подумал - так ли? Должно быть, так. Сколько несчастий на долю русских выпало за какую-то последнюю сотню лет, как не пытались изменить породу, то в ту, то в другую сторону, словно не зная - что самим нужно? - рабы или герои? Как не убивали средь них лучших, явно и тайно, все равно находятся такие, для которых Россия - личное дело, дело Чести. Денгиз давно надеется, что Извилина придет к истинному Богу. Разве он не прочел Коран, а некоторые моменты не цитировал по памяти - дело для шурави удивительное. Самому отъявленному мерзкому преступнику вдвое сокращают его срок, если он выучивает Коран наизусть, а то и отпускают, не требуя понимания от прочитанного... Извилина же Коран понимает, и когда-то удивил, даже весьма озадачил .... который прошел обучение в Медине.
Извилина в бога верит, только никак не может выбрать - в какого именно. Чтобы понять Христа, следует отделить его от христианства... Чтобы...
"К богу ты придешь, - думает Денгиз. - У Бога для тебя тысяча и одна дверь. Закроется тысяча, откроется одна..."
- Змея, которая меня не жалит, пусть хоть тысячу лет живет! - говорит Денгиз.
- Всякая змея движется по запаху своего яда. Сколько времени пройдет, прежде чем она заползет в твой дом? Она уже в нем. Телевизор в доме есть? Значит, яд в доме, в твоих детях. Теперь жди змею.
- Правдивость - чаша весов дружбы, - говорит Денгиз. - Должно быть я слишком налег - переполнил твою. Ты отлил мне. Горек вкус такого вина.
Некоторое время молчат. В молчании тоже много слов.
- Почему не спрашиваешь - зачем сына так назвал? - восклицает вдруг Денгиз, и сам же весело отвечает, коверкая слова: - Мои ругались - почему не совсем русский имя назвал - русский тебе жизнь спас, по обычаю должен следующего сына так назвать. Мои сказали, что не боятся, хотя, чтобы сказать - русский друг имеешь, сегодня надо смелость иметь. Я сказал - слишком много у вас святых, которых Сергей называют. Ты - не святой. Пришел бы в ислам, мог бы стать святым. Подумай!
- Думаю, - честно говорит Извилина, - каждый день и ночь думаю.
- Это - хорошо, - выдыхает Денгиз. - Я тогда сказал: если мне каждого, кто жизнь спасал, русским именем называть, то где столько сыновей взять? И куда наши имена тогда денутся, вы ведь своих сыновей нашими именами не зовете, хоть сто раз вас спасай. Ай-ех! - воскликнул горестно - Да вы сейчас и вовсе сыновей не делаете! Руслан - лучше имя, чем Сергей. "Рус" - это рус, это понятно, а "лан" - это хоть на каком-нибудь горном наречии будет - быстрый и ловкий как лань. Хорошо я придумал?
- Хорошо ты придумал, Денгиз! Уважаю!
Сергей смотрит на Денгиза... В ночь, когда случилось на "Юго-Западной", Сергею, хотя и был за тысячи километров и ничего о том не знал, приснился сон про заложников. Был в том сне Денгиз и он, Сергей, и как-то так было, что они не знали друг друга...
СОН СЕРГЕЯ
"... и спросил он:
- Почему я должен вести тебя к командиру?
- Потому, что у меня есть Честь.
- С чего ты взял, что ты обладатель Чести, а не презреннейший из стада шурави, которое должно умереть?
- Да, я - русский... более русский, чем это дозволено нынешними временами, раз моим богом является Честь.
- Ты можешь это доказать?
- Да... Ведь я сам могу выбрать, когда мне умереть, - сказал мужчина и показал кольцо от гранаты.
- Скажи своему командиру, что я хочу говорить с ним, и он захочет это сделать, поскольку моя смерть в моих руках...
И спросил тот, кому все подчинялись:
- Ты хочешь выторговать свою жизнь?
- Нет. Я хочу пойти и выбрать человека, который останется жить вместо меня. Потом я отдам свою жизнь в твои руки.
- Почему?
- Перед смертью я хочу взглянуть в глаза человека, который останется жить - поклянись мне в этом!
- Хорошо! - сказал командир тех, кого называли террористами.
- Но не клянись именем Аллаха, - предупредил мужчина, - ибо, как я знаю, клятва данная даже святым именем, но человеку, которого ты считаешь неверным, недействительна.
- И как же я должен поклясться?
- Собственной честью. И честью своего Рода.
- Не много ли это будет для тебя - человека без рода, чья память коротка... того, кто, как и все вы, не может назвать даже имени своего прадеда? И почему ты этого хочешь?
- Не много, поскольку я сейчас удерживаю нить жизни своей в собственных руках и волен отпустить ее в любой момент.
- Ты говоришь не так, как говорят ваши...
- Я - воин. И тот враг, которого тебе будет сладостно убить. Возможно, я убил одного из внуков твоего прадеда. А делаю я это только потому, что перед смертью хочу взглянуть в глаза человека, который останется жить, - повторил мужчина.
- Хорошо, - сказал командир тех, кого называли террористами. - Иди и выбери того, кто останется жить. Да будет так - клянусь своей Честью и Честью Рода своего!
