Сергей Зверев - Должок кровью красен
Поднял Янчевский глаза на Ивана. Совсем другой у чекиста теперь взгляд. Ни напряжения в нем, ни интереса, ни даже ожидания нового удара. Лишь страх в глазах читается.
Сплюнул Зарубин со злости.
– Всегда трусом был. Только и мог, что ксивой своей комитетской прикрываться! Тебя, сука рваная, даже бить противно!
2
Выслушал майор Коноплев речь хомуталинскую по телефону, трубочку на рычаг положил и Родионова к себе вызвал – того самого старлея угреватого, которого давеча на Залинию посылал.
Того самого, который, сто долларов от Ивана получив, приказ начальственный похерил.
Недолго Семен Геннадьевич с подчиненным беседовал.
Недолго, но убедительно.
Коноплев барбосом начальственным лает: что, обосрался, голубчик? Уже и такого пустяка поручить нельзя? Какой же ты мент после этого? Служба часом не наскучила? Погоны плечи не жмут?
Старлей, шавкой униженной: да этот Щедрин не один был, трое, то есть четверо, мужиков незнакомых в хате сидели… Откуда я знаю, кто они? Не верите – у подчиненных моих спросите!
Майор: ты что, совсем охренел? В машину надо было старика усадить, да по-быстрому сюда, в горотдел. А тут, определенной ловкостью рук обладая, в карманах его что угодно найти можно – хоть патроны от «макарова», хоть килограмм героина. И профессиональных понятых быстренько организовать. Понял, мудила? А раз понял – исполняй!
3
Вышел Иван из подъезда Янчевского, уселся на скамеечке, достал из внутреннего кармана авторучку и тетрадку в обложке клеенчатой, трубочкой свернутую. Раскрыл тетрадь и, закурив, фамилию ненавистную в графе «Кредит» вычеркнул.
И со двора вышел. Идет он, назад не оборачиваясь, а потому не видит, как позади, на расстоянии приличном, за ним Валик Кучинский, стукач милицейский, семенит…
4
Есть такой лозунг «Хлеба и зрелищ!». Его, говорят, римские императоры придумали, на кумаче огромном написать повелели да на Колизее тот транспарант и прибить – чтобы народ древнеримский в курсе государственной идеологии был.
Давно это было, две тыщи лет назад. Но и теперь, в наши дни, мало кто понимает, что лозунг этот почти всю человеческую сущность определяет. Потому как, если бы понимали, не задавались бы глупым вопросом: и зачем это господин Хомуталин в центр развлекательный столько бабла вбухивает!
А ведь все просто, все на поверхности…
Что человеку для жизни нормальной надо? Правильно – жрать часто и досыта. Но тем человек разумный от животного дикого и отличается, что его не только кормить-поить следует, но и развлекать. Невеликое это счастье – в общем котле с баландой кусок сала выловить. Рабов древнеримских – и тех на экскурсии в Колизей вывозили. Не хлебом, как говорится, единым…
Что касается «хлеба», то здесь Петр Владимирович – хозяин в нашем городе единоличный. Под кого сельское хозяйство акционировано? Под Хомуталина. Кому лучшие городские заводы-фабрики принадлежат, кто народу зарплату платит? Он же.
Водка чьего производства в гастрономах да рюмочных продается? Тоже его. Не дай бог, перекроет Петр Владимирович краники, и все, кранты нашему городу.
А коли в хлебе насущном господин Хомуталин – монополист естественный, то, стало быть, таким же и в зрелищах стать надобно. Одно за собой другое тянет. Кто народ кормит-потешает, тот ему и господин.
Тут, конечно, множество вопросов возникает. И главный вопрос такой: окупится ли в нашем небогатом городе Диснейленд областного масштаба?
Окупится, считает Петр Владимирович. Не сразу, конечно, года за три-четыре. Ну, максимум за пять. Вон сколько в календаре дней красных, когда люди по дворам-улицам бесцельно слоняются, не зная, куда себя деть! Так почему бы не привезти в город кривляк эстрадных, чтобы они в развлекательном центре народ потешили?! Плюс гулянья массовые на Пасху да Первомай.
Плюс праздники города. Плюс фестиваль какой-нибудь ежегодный соорудить вроде «Славянского базара». Тут уж как пить дать – и из других областей народ в город наш потянется деньги кровные тратить…
Но даже если центр развлекательный больших прибылей не принесет, не останется Хомуталин внакладе. Потому что «Хлеба и зрелищ!» – не просто лозунг. Это уже идеология. Еще с древнеримских времен. А человек, такой идеологией вооруженный, на многое претендовать может. И не только в масштабах города нашего…
5
Бегут голубые вагоны меж желтеющих осенних полей. Сидят пассажиры на скамеечках желтых, перочинными ножиками изрезанных. Кто-то свежей газетой шелестит. Кто-то с соседом в подкидного дурачка играет. Кто-то приятелю хвастает о во-от таких боровиках, в прошлый раз на лесной опушке найденных. А кто-то слухи последние пересказывает – о центре развлекательном, который добрый дядя Хомуталин для города нашего строит…
Сидит Иван у окошка, держит на коленях общую тетрадочку в фиолетовой клеенчатой обложке. Доволен Зарубин, потому как в «Дебете» лишь одна фамилия дяди Коли осталась…
…Вернул-таки он Катюше долг – именно так вернул, как и рассчитывал. От Янчевского выйдя, поменял он баксы на рубли, сунул в кошелек, загодя купленный, и в огороде на огуречной грядке и положил – у самого забора. А потому на грядке, что знает: пойдет Катя перед обедом в огородик огурцы-помидоры к столу снимать. А уж кошелек-то там мудрено не заметить.
Оправдался расчет Зарубина. Сел за стол, смотрел на сына одноклассницы бывшей, в машинки на полу играющего, а сам-то и дело в окошко глазом косил. И видел: бежит Катя к дому, кошельком размахивает.
Улыбнулся Иван – удалась ему уловка.
– Смотри ты, какие овощи-фрукты у тебя на грядах-то выросли! – молвил удивленно.
Уселась Катя за стол, содержимое бумажника на скатерть вывалила и принялась купюры считать.
Но недолго эйфория Катина длилась. Сменился восторг сперва недоумением, а потом и растерянностью.
– И кто бы это потерять мог?
– Где именно он лежал?
– Да у забора… Пойдем покажу!
Пришлось Зарубину из-за стола подняться, в огород пройти.
Пришлось посмотреть на место находки: где именно находка лежала, как далеко от забора, под каким именно огуречным листом…
– Верно, пьяный какой утром из кабака возвращался, облокотился о забор, да кошелек у него из кармана и выпал, – предположил Иван.
Закусила Катя губу.
– Мне находка-то в радость… А ему каково? Получается, что радость моя кому-то горем обернулась!
Долго Зарубину подругу детства убеждать пришлось. Разные аргументы выдвигать. И о том, что мудрено теперь владельца кошелька сыскать. И о том, что наверняка небедный человек эти деньги утратил – вишь, кошелек какой дорогой. И о том, что не хрен пьяным по Дмитриеву Посаду ходить, а уж если выпил, то не разбрасывайся бумажниками по грядкам чужим…
Убедил-таки себе оставить. Но, как Ивану показалось, догадывается Катя, каким образом кошелек этот на грядках огуречных очутился. Ведет себя как-то странно…
…Бегут голубые вагоны электрички меж желтеющих осенних полей. Стучат колеса на рельсовых стыках: тук-тук, тук-тук… Хорошо и спокойно на душе Ивана.
Свернул Зарубин тетрадь заветную трубочкой, во внутренний карман сунул. По нагрудному рукой провел, куда конвертик с полутора тысячами долларов положил – деньгами, которые Карелину отдать надобно.
А в динамиках вагонных – объявление:
– Остановка Балабаново. Следующая станция – Покровское.
В Покровском Николай Николаевич Карелин живет. Минут через пять выходить Зарубину…
6
Подполковник Федеральной службы безопасности Владимир Иванович Янчевский сунул себе палец в рот. Пощупал десну разбитую, поморщился…
Два верхних зуба шатаются, нижний и вовсе вывалиться норовит. Слюни кровавые по подбородку стекают, скула зудит немилосердно, а глаз левый так заплыл, что вовсе ничего не видит.
Подошел Владимир Иванович к трюмо, взглянул в отражение свое и ужаснулся. А потому ужаснулся, что не признал себя, привычного. Монстр какой-то из зеркала смотрит: левая часть лица целиком багровая, как закат над морем, правая белая, точно парус одинокий. Юшка красная из носа двумя дорожками стекает. Сорочка любимая в пятнах кровавых. И что самое страшное – зубы Владимира Ивановича по-прежнему мелкую дробь выстукивают, хотя никакого Зарубина тут, дома, и в помине нет!
Ясное дело, историю сегодняшнюю он просто так оставлять не намерен. За такие вещи наказывать надобно. Но как? А вот тут – непонятно. Конечно, можно прямо сейчас позвонить в управление и, приметы зарубинские назвав, оперативную машину вызвать. Задействовать план «Сирена», изловить негодяя…
Город маленький, далеко от дома отойти Иван не успел, да и внешность слишком приметная.
А чего Владимир Иванович этим добьется? Ну, заберут Зарубина, передадут в ментовку, там протокольчик составят и отпустят, предварительно расписочку взяв, что он по повесткам к следователю будет являться. Неприменимо в таких случаях изменение меры пресечения и взятие под стражу. Потому что вменить обвиняемому можно только одно: умышленное легкое телесное повреждение или побои. А срок по такой статье смехотворный. Да и срок теперь за подобное не дают, штрафом отделается.
