Павел Орлов - Главное доказательство
Словом, кроме запасного комплекта ключей от входной двери, из квартиры ничего не исчезло. Во всяком случае, того, о чем были осведомлены близкие к убитому люди.
Отвечая на вопрос следователя о том, кто мог желать смерти его брата, мужчина моментально назвал фамилию Власова. Любопытно, что допрос этот состоялся еще до того, как стали известны результаты проверки отпечатка пальца по учетам. Разумеется, нет ничего странного в том, что Глебов вспомнил о Сергее, – брат наверняка рассказал ему о столь неожиданной встрече. Но уж наверняка он сказал также, что они более не враги – в противном случае Виктор нашел бы способ прекратить контакты Власова с Алексеем. Так что столь явный намек на личность убийцы – причем совпавший впоследствии с версией следствия – представляется мне несколько нарочитым.
Кого Виктор Викторович знал из ближайшего окружения своего брата?… А тут и знать-то почти некого. Родных, кроме самого Виктора Викторовича, у Алексея нет. В браке он состоял дважды. С первой прожили два года, после чего разошлись. Она вышла замуж повторно – не то за сирийца, не то за чилийца, обучавшегося в Ленинграде в институте инженеров железнодорожного транспорта, уехала с тем к нему на родину, и о ней уже лет двадцать ничего не слышно. Со второй женой Глебов продержался несколько дольше, и у них даже родился сын. Но там дело также закончилось разводом, и ни с супругой, ни с сыном Алексей Викторович давным-давно никаких отношений не поддерживает. Где они живут, Виктор Викторович не знает. Сообщил только, что женщину звали Зоей, а сына – Дмитрием.
Что касается друзей и знакомых, то таковых было немного, поскольку покойный общительным нравом не отличался.
Прежде всего, Костя Бердник. Это давний друг и деловой партнер Алексея, которому последний полностью доверял. У Бердника, как уже упоминалось, даже собственные ключи от квартиры Глебова были.
Затем сосед по лестничной площадке – Юрий Ричардович, фамилии которого Виктор не знает. С ним Алексей сошелся на почве астрологии, хиромантии и прочей галиматьи. «В протоколе-то я записал „увлечений", а вообще-то Глебов так прямо сказал: галиматьи», – усмехнулся Сан Саныч.
Далее – лечащий врач, Илья Борисович Лейкин, довольно известный в городе невропатолог и иглотерапевт. Он консультирует – вернее, консультировал – Алексея Викторовича уже без малого пять лет. До него Глебова пользовали многие – от признанных светил медицинской науки до народных целителей – однако все без толку. Этот же оказался действительно специалистом. Сильного прогресса в лечении не наблюдалось, но определенные сдвиги все же были. Во всяком случае, в течение последних трех лет больной уже не нуждался в постоянной сиделке, как это было раньше. Он мог хотя бы – извините за пикантную подробность! – самостоятельно сходить в туалет и даже выбраться из джакузи. Илья Борисович навещал своего пациента один или два раза в месяц, осматривал его и назначал дальнейшее лечение. Гораздо чаще посещала Глебова медицинская сестра по имени Галина, которую рекомендовал сам Лейкин и которая проводила необходимые процедуры. Последний раз, кстати говоря, медсестра приходила за день до убийства.
Домработница. Она у Глебова уже давно, и… А, стоп! Про Елену Борисовну мы уже говорили, так что нет необходимости повторяться.
Вот, собственно, и все. Были, разумеется, и другие люди, с которыми Алексей в той или иной степени поддерживал отношения – прежде всего, деловые, – но они сводились, в основном, к телефонным контактам.
И, наконец, последний вопрос – где сам Виктор Викторович находился в тот вечер, когда произошло убийство, – вызвал у того чуть ли не истерику. «Как вы смеете меня подозревать?! – орал Глебов. – Вы что, не понимаете, какое это кощунство?! Да таким, как вы, не место в прокуратуре, и я об этом позабочусь!» С большим трудом удалось объяснить мужчине, что этот вопрос следователь просто обязан задать согласно протоколу – подобно тому, как заносятся туда же паспортные данные допрашиваемого лица. Однако без толку. «Мне начхать на ваши правила! Я не буду отвечать на подобные вопросы!» И действительно не ответил.
Следующий свидетель – Константин Михайлович Бердник. С ним удалось побеседовать лишь через четыре дня после убийства, поскольку именно в тот вечер, когда это случилось, мужчина уехал по делам в Москву. Правда, опрашивал его не следователь, а оперативник.
Основных вопросов к Берднику, судя по содержанию протокола, было пять.
Во-первых, причина столь срочного отъезда в Москву. Как пояснил Константин Михайлович, эта поездка связана с бизнесом, который они вели совместно с Глебовым, и была отнюдь не «столь срочной». Они с Алексеем Викторовичем этот визит запланировали загодя, и билет был приобретен еще где-то за неделю до отъезда. Причем это была инициатива Глебова, который вел по телефону переговоры с московским партнером. Назвать последнего Бердник категорически отказался и пояснил, что сможет ответить на этот вопрос только в том случае, если ему предъявят официальные обвинения. Оперативники, кстати, проверили данную информацию. Оказалось, что Бердник выехал в Москву третьего сентября скорым поездом отправлением в двадцать два тридцать пять. Билет же действительно приобрел еще двадцать восьмого августа.
Второй вопрос касался телефонного разговора с Глебовым. Как следовало из распечатки, Алексей Викторович звонил Берднику на мобильный телефон в день убийства примерно в двадцать один сорок, и разговор этот длился более пяти минут. Мужчина подтвердил, что действительно говорил с Глебовым в это время, и беседовали они как раз о предстоящих переговорах в Москве – последний инструктаж, так сказать.
Распечатки телефонных звонков с мобильного телефона Глебова за последний месяц и справку об их проверке я внимательно изучать пока не стал, а с разрешения следователя просто скопировал, благо ксерокс стоит здесь же, в кабинете. Посмотрю на досуге.
В-третьих: как он узнал о смерти своего друга. Оказалось, что по телефону, будучи в Москве. Вечером на второй день после прибытия в столицу Бердник позвонил Алексею, чтобы проинформировать того о первых результатах своей миссии, и был очень удивлен, услышав, что «абонент находится вне действия сети». Такого быть не могло физически, тем более что Глебов должен был ждать этого звонка. Единственным разумным объяснением мог быть тот факт, что партнер забыл подзарядить аккумулятор. Подобное с ним уже случалось, и не раз, поскольку обычно Алексей Викторович разговаривал по мобильному телефону много и подолгу. Однако, когда наутро, а потом и в середине следующего дня ситуация повторилась, Константин Михайлович насторожился. Он перезвонил Виктору Глебову и от него узнал о случившемся. Тем же вечером Бердник выехал в Питер.
Четвертый вопрос: ключи от квартиры покойного. Да, таковые у него имеются, их ему в свое время дал сам Алексей. Правда, ключами этими Константин Михайлович практически не пользовался – зачем ему вообще ключи, если Глебов дома постоянно? Раньше, когда Алексей Викторович хуже себя чувствовал, то Бердник сам дверь в квартиру открывал. Но последние пару лет Глебов специально просил, чтобы в дверь звонили, – он будет ездить и открывать. Гимнастика своего рода. Что до ключей, то они и сейчас у него в квартире, в письменном столе. Самому Берднику они, естественно, больше не нужны, так что он готов передать их следователю, если в этом есть необходимость.
И, наконец, последнее: о круге общения покойного. Здесь Константин Михайлович не смог добавить практически ничего нового к тому, что уже было известно от старшего брата убитого. Но, в отличие от Виктора Викторовича, он не знал и никогда не видел Сергея Власова, хотя Глебов и рассказал ему об их неожиданной встрече. Мог ли Власов убить Глебова?… Как, интересно, он – Бердник – может ответить на этот вопрос, если не знает этого человека лично? Но сам Алексей Викторович, по крайней мере, в разговорах никаких опасений на сей счет не высказывал.
Что ж – вполне здравая позиция, за исключением одного момента. Зачем так уж скрывать имена своих московских партнеров? Что за игры в Мальчиша-Кибальчиша? Раз уж Глебов вел с ними переговоры по телефону, то для милиции не составит труда таковых вычислить.
Между прочим, коллеги так и поступили. Оперативный сотрудник даже выехал в Москву, чтобы переговорить с этими людьми. Правда, успел он переговорить только с одним – Александром Михайловичем Володиным. Тот подтвердил, что встречался здесь, в столице, с Константином Бердником, что встреча эта была организована Алексеем Глебовым и о сроках ее поведения договорились еще за неделю до приезда. Предмет переговоров – организация совместного бизнеса, детали которого являются коммерческой тайной. Опять коммерческая тайна, мать ее!.. Эти барыги так любят бахвалиться своими секретами, будто бы нейтронную бомбу изобретают.
