Сергей Зверев - Крапленая обойма
Лаврентьев, проверив, работает ли фонарик, двинулся к выходу.
– Я с вами, доктор, – бросил в спину психотерапевту Фомин.
– Как хотите, – не оборачиваясь, ответил тот.
– Хочу ли я? Конечно, хочу. Тем более что вас нужно прикрывать. Вы ведь не знаете, какие Они. Насчет ума Они те еще. Но я намного умнее Их. Уж не сомневайтесь в этом. Так что со мной вам ничего не грозит. Я сумею Их встретить, если Они вздумают нас подкараулить.
Лаврентьев досадливо махнул рукой – какую помощь может оказать больной пациент, он себе хорошо представлял, – вышел на улицу и побрел вдоль дома, освещая себе путь. Круг света нервно плясал по зеленой траве, пока не остановился на ярко заблестевших осколках стекла. Прожектор эту часть территории не освещал.
Лаврентьев переместил световое пятно выше – к окну, затем вновь опустил на землю.
– Это здесь, – раздался за спиной голос Фомина. – Странно. Никого нет, доктор. Но я могу поклясться, что попал.
Лаврентьев оставил без ответа реплику пациента и двинулся вперед. Обследовав близлежащую территорию, он вернулся к Фомину, который продолжал стоять возле разбитого окна.
– Ничего не понимаю, доктор, – обескураженно проговорил Фомин.
Казалось, отсутствие поверженного тела одного из Них его просто ввело в транс, из которого он никак не мог выйти.
– Все в порядке, – уже успокоился Лаврентьев.
– Вы считаете, доктор? – недоверчиво поглядел на него Фомин.
– Да. Пойдемте в дом. Нам нужно о многом поговорить.
– Но...
– Вы обещали мне доверять. Помните?
– Конечно, доктор.
– Тогда доверьтесь мне, – твердо произнес в темноту психоаналитик.
Его убежденность подействовала на Фомина. Тот враз подобрался, и в походке его появилась уверенность.
Они прошли в гостиную.
– Выключите прожектор, – попросил Лаврентьев. – Незачем привлекать внимание.
Это объяснение Фомин понял по-своему:
– Вы правы, доктор. Незачем привлекать Их. – Он погасил прожектор. – Может, и в гостиной выключить свет?
– Зачем?
– Ну как же, – Фомин с неодобрением покачал головой и кивнул в сторону выбитого окна.
– Заложите дыру подушкой, – посоветовал психоаналитик.
Фомин прищурился, а затем довольно кивнул:
– Сейчас сделаем.
Он положил «Ремингтон» на стол и двинулся во вторую комнату, на ходу бросив Лаврентьеву:
– Если что – стреляйте.
Лаврентьев поморщился, подошел к столу и посмотрел на оружие. Он никогда не притрагивался не то что к ПТУРСу и «Ремингтону», но даже к самому простому пистолету. Он даже не служил в армии. Закончив институт, заочно получил звание.
Фомин вернулся в гостиную довольно быстро. Он нес огромную пуховую подушку и при этом заговорщицки подмигивал Лаврентьеву, как бы говоря: мы теперь оба повязаны, доктор. С силой втолкнул подушку в окно, проверил, чтобы «затычка» не вывалилась ни в ту, ни в другую сторону, и подошел к столу.
– Любуетесь на оружие, доктор? – лучезарно, с детской непосредственностью улыбнулся он.
Лаврентьев поспешно отвел взгляд от стола.
– У меня для вас есть «Беретта». Я уже говорил вам об этом.
Доктору удавалось сохранять спокойствие. Он пододвинул к себе поближе кресло и уселся в него, жестом приглашая хозяина особняка устраиваться напротив.
Психоаналитик осматривал гостиную. Комната была довольно просторная. Камин с резной чугунной решеткой, ковры на стене и на полу; кожаный диван, два кресла, стол и три стула возле разбитого окна.
– Я рад, что вы со мной, доктор. – Фомин сел в свободное кресло напротив психоаналитика.
– Я сказал, что вам помогу. То, о чем я просил, у вас?
– У меня, – Фомин с хитрецой прищурился.
Лаврентьеву это не понравилось.
– Вы говорили, что передадите мне Это.
Хитрый прищур не сходил с лица Фомина:
– Да, доктор.
– И что же? – начинал раздражаться Лаврентьев.
– Это опасно.
– Что опасно?
– Я все хорошенько спрятал. Вы не волнуйтесь. Никто не найдет. Просто опасно сейчас Это доставать.
– Почему?
– Они наблюдают за нами, – напомнил Фомин.
– Вы Их отпугнули своим выстрелом, – попытался схитрить психотерапевт.
– Нет, доктор. Ведь на земле возле окна никого не было. Значит, Они вернутся. Обязательно. Подождите немного...
Он замолк, прислушиваясь. И Лаврентьев невольно тоже прислушался. Ничего, кроме шума ветра за стенами, слышно не было. Но это только для Лаврентьева. Больное сознание Фомина сумело уловить Нечто, что показалось ему довольно настораживающим.
– Слышите?
Лаврентьев опять прислушался:
– Ничего.
– Они здесь, доктор. Я Их чувствую. Они наблюдают за мной. Поэтому я не могу достать то, что вы просили. Они сразу же увидят.
– Тогда скажите мне, где ваш тайник.
– Вы не поняли, доктор. Они здесь. Я не смогу даже сказать. Потому что Они услышат.
– Тогда напишите мне на бумажке, – не отступал Лаврентьев.
– Этого тоже нельзя делать. Неужели вы не понимаете, доктор? Они все видят. Они очень умные. Но я все равно Их хитрее. Я намного Их хитрее.
Все. Лаврентьев разочарованно откинулся на спинку кресла. Фомин стал ходячей бомбой с часовым механизмом. В любой момент эта «бомба» могла взорваться. До сих пор он еще как будто не подступал к невидимой грани, отделявшей реальность от безумия. Но в эту минуту он приблизился к ней вплотную и был готов ее пересечь. В любую секунду. И если это произойдет, Фомин станет просто не нужен ему, Лаврентьеву.
– У вас есть что-нибудь выпить? – спросил врач, несколько смягчая беседу.
– Выпить? – На секунду на лице у Фомина проскользнуло удивление, а затем он расплылся в довольной улыбке. – Что-нибудь покрепче?
– Нет. Я за рулем.
– Вы собираетесь меня покинуть? – огорчился пациент.
– Мне необходимо будет сделать это. Чтобы помочь вам. Вы ведь хотите, чтобы я вам помог?
Фомин нахмурился, как бы стараясь разобраться в словах доктора. Затем поднялся, вышел на веранду и вернулся через несколько минут с двумя баночками «колы». Одну он протянул психоаналитику, другую оставил себе.
– Это из моих запасов, – хмыкнул Фомин. – Можете пить, не боясь.
– Спасибо, – психоаналитик открыл баночку и поднес к губам.
Фомин исподлобья наблюдал за действиями доктора. И когда тот принялся пить, благоговейно улыбнулся, словно до этого проверял, доверяет ему психоаналитик или нет. Поняв, что доверяет, он успокоился. И открыл свою баночку.
– Вы по-прежнему верите мне? – вернулся к теме Лаврентьев.
– Можете не сомневаться, доктор.
– Тогда вы должны достать мне то, что обещали. Иначе мне не справиться с вашими врагами.
Фомин тупо смотрел в поверхность стола.
– Когда вы мне отдадите Это, я покажу вам вашего врага. А когда вы увидите врага, то сможете расправиться с ним и освободиться раз и навсегда.
– Правда, доктор? – у Фомина так и загорелись глаза.
– Я вам обещаю.
– Хорошо, я так и поступлю. Но Это должно попасть только в ваши руки, я прав, да?
– Совершенно верно.
– Тогда я сделаю все после того, как вы уедете. Я улучу момент, когда Они не будут подсматривать, и достану то, что вы хотите.
Лаврентьев на секунду задумался, а затем согласился:
– Пусть будет так. Вы привезете завтра ко мне на работу...
– Это опасно, доктор. Я уже говорил. Лучше приезжайте сами.
Лаврентьев нахмурился. Такой вариант его несколько не устраивал. Однако спорить сейчас он не решился. Этого вообще не стоило делать. Нужно было постараться зафиксировать состояние, в котором сейчас пребывал Фомин, и не позволить этому состоянию ухудшиться.
– Ладно. Я приеду.
Они выпили колу, и после этого Лаврентьев стал прощаться.
– Не делайте новых глупостей. Они сегодня к вам больше не вернутся.
– Почему вы так думаете? – усомнился Фомин.
– А разве Они больше одного раза в день появлялись у вас?
Фомин хмыкнул:
– А вы умный, доктор... Не волнуйтесь. За меня не волнуйтесь. Я буду очень осторожен. Завтра мы с Ними разберемся, правда?
– Правда. Завтра вы узнаете своих врагов. Потерпите. И сделайте то, что обещали.
Уже на веранде Фомин, словно неожиданно вспомнив важную вещь, убежденно проговорил:
– Вы должны беречь себя, доктор. Хотите, я дам вам «Беретту» прямо сейчас?
Лаврентьев вздрогнул и поспешно отказался:
– Этого не нужно.
– Они опасны, доктор, – не унимался Фомин, лукаво стреляя глазами.
– Я справлюсь. Ведь я до сих пор делал это.
Фомин нахмурился, а затем недовольно пробурчал:
– Ну, ладно. Как хотите.
Когда психоаналитик вышел на двор и двинулся по усыпанной щебенкой тропинке к калитке, Фомин сказал ему в спину:
– Я буду ждать, доктор.
