Гарольд Койл - Крещение огнем
— Я так и знал, Скотти, что найду тебя здесь.
Обернувшись, Диксон даже не козырнул Длинному Элу, который, остановившись рядом, наблюдал за тем, как отряд готовится к отправке. Несколько мгновений подполковник стоял молча, не глядя на генерала, потом спросил:
— Вы не передумали, сэр?
Не оборачиваясь, генерал произнес "нет" таким тоном, что у Диксона не осталось никаких сомнений: спорить бесполезно. Минуту оба молчали. Чувствуя себя последним негодяем, Длинный Эл обратился к Диксону:
— Послушай, Скотти, ты слишком стар, чтобы ползать по- пластунски в кромешной тьме, будто юный скаут. И не надо напоминать мне, что мексиканский полковник, по меньшей мере, на пять лет старше тебя: за него я не отвечаю. — Генерал перевел дух и продолжил уже мягче: — К тому же, нам меньше всего нужно, чтобы там находился человек, которого исход операции волнует так, как он волнует тебя. В твоем теперешнем состоянии от тебя все равно не будет никакой пользы — ни для операции, ни для Джен. Поверь, Скотти, я бы рад тебя отпустить, и все же приказываю тебе остаться.
Диксон не ожидал от Длинного Эла иного ответа. Он знал: генерал прав, ему нет никакого смысла идти вместе со всеми. Такая война — не для него, он к ней не готов. И в бою будет не помощью, а помехой. Он уже сделал все, что мог, для обеспечения успеха операции. Все это правильно, все здраво. И все же мысль о том, что он будет сидеть сложа руки, пока другие спасают единственного человека в мире, который ему по-настоящему дорог, жгла его каленым железом. Глядя, как Керро переходит от вертолета к вертолету, проверяя, все ли на месте и готовы к старту, подполковник не чувствовал, как по его щекам катятся слезы. Генерал все видел, но притворялся, что не замечает. Он молча стоял рядом со Скоттом, следя, как вертолеты один за другим взлетают и берут курс на юг.
19 сентября, 12.00 4 километра к востоку от Эхидо-де-Долорес, МексикаДелапос отошел от окна и снова принялся мерить шагами маленькую комнату, служившую ему кабинетом. Через несколько минут он остановился у окна и посмотрел в направлении Эхвдо-де-Долорес. Мысль о том, что он лишился и Чайлдресса, и Лефлера, не давала ему покоя. Ведь это Лефлер притащил сюда американского конгрессмена и его спутников, а теперь сгинул, взвалив ответственность за их судьбу на него, Делапоса.
Было бы куда лучше, если бы этот идиот просто перестрелял американцев, и дело с концом. А теперь, если ни Лефлер, ни Чайлдресс так и не появятся, и вестей от Аламана тоже не будет, придется ему решать, когда и как избавиться от пленников.
Пока он расхаживал по кабинету, ему внезапно пришла в голову мысль, что эти двое и предали его: сговорились и сбежали вместе. Но он быстро отбросил ее. Единственное, что роднило американца и француза — это неприкрытая ненависть друг к другу; ненависть, которую Делапос порой успешно использовал в своих целях. Нет, эти двое никогда не смогут поладить.
Хотя нельзя не учитывать возможность, что один из них — или даже оба — попали в руки врага, Делапос был уверен: случись это, его бы известили или, того хуже, сюда бы уже нагрянули мексиканские солдаты. Пока ничто не предвещало опасности, но все же Делапос принял меры предосторожности — приказал удвоить количество постов и наблюдательных пунктов на холмах к северу и западу от лагерей. Он даже послал людей в окрестные деревни, пусть послушают новости: не увеличилось ли число патрулей, не пришла ли в движение мексиканская армия. Если нагрянет беда, Делапос предпочитал услышать о ней загодя, чтобы успеть унести ноги.
Однако эти меры не могли рассеять его заботы и опасения, вызванные исчезновением двух его лучших людей. В очередной раз задержавшись у окна, он устремил невидящий взгляд на запад, стараясь привести мысли в порядок. Он подождет до вечера, а потом известит Хозяина и начнет перебазировать лагеря. Ярый сторонник программы террора, разработанной его шефом, Делапос не хотел, чтобы из-за исчезновения нескольких своих людей, даже самых лучших, поставить ее под угрозу срыва. Если Аламан вернет себе былую силу и власть, то скитаниям Делапоса придет конец, и он сможет жить в свое удовольствие в покое и благоденствии.
Да, так он и поступит. Если к утру ни Чайлдресс, ни Лефлер не объявятся, он начнет переброску людей и снаряжения на новое место, чтобы оттуда начать вылазки. Что касается американцев, от них нужно избавиться по пути.
Отвернувшись от окна, мексиканец начал было снова расхаживать по комнате, но внезапно замер на месте: его осенила новая идея. А что, если еще до рассвета послать своих людей с трупами американцев в Солтельо — пусть оставят их тела на крыльце военного гарнизона, завернутые в утренние газеты. Это положило бы эффектное начало кампании террора и, к тому же, поставило бы перед мексиканским правительством задачу, разрешить которую не сумеет даже самый умный из Совета тринадцати. Решено, так и надо сделать.
19 сентября, 17.58 10 километров к югу от Сабинас-Идальго, МексикаЗатаив дыхание, лейтенант Бласио смотрел со стороны на американских пилотов. Потом, набравшись смелости, направился к ним. Работать вместе с американцами будет нелегко: ведь всего несколько часов назад они были врагами, и завтра, возможно, снова станут ими. С другой стороны, раз полковник ладит с ними, значит, сможет и он. В конце концов, они — такие же летчики, как и он сам.
Бласио не дошел до группы пилотов несколько шагов, когда их разговор постепенно смолк: один из них заметил приближающегося мексиканца и незаметно предупредил товарищей. Полковник Американской армии, начальник авиаотряда 16-й бронетанковой дивизии, ответственный за инструктаж, взглянул на часы, затем посмотрел сначала на своих людей, потом — на Бласио. Удостоверившись, что все в сборе, он приступил у делу:
— О'кей, раз все на месте и готовы начать. Все вы уже успели познакомиться с маршрутом и порядком боевых действий. Полагаю, вы уже наслышаны, что отличительная черта сегодняшней операции — простота и согласованность. Хотя в ней примет участие сравнительно небольшое количество вертолетов, и все будет, как в "гонке за лидером", каждый должен быть начеку и в любую минуту должен быть готов взять роль лидера на себя.
Сказав это, полковник со значением посмотрел в сторону Рафаэля. Лейтенант почувствовал, как в нем закипает гнев, но ничем этого не выдал, а наоборот, ответил полковнику невозмутимым взглядом. "Почему американцы обязательно должны смотреть на нас свысока? — спрашивал он себя. — Только потому, что у них более современная техника?". Он мог бы побиться об заклад, что он налетал больше часов, причем в гораздо худших условиях, чем большинство присутствующих здесь. И не удивительно: у мексиканской армии вертолетов мало, а потребностей в них — хоть отбавляй. В глубине души лейтенант знал, что ничем не уступит любому из пилотов, а кое в чем, возможно, и превзойдет их, за исключением разве что полковника и одного- двух офицеров постарше — пусть только ему дадут равную по техническим возможностям машину. И все равно іринго считают себя заведомо выше на том основании, что их вертолеты новее, быстрее, сложнее и дороже. И хотя ему никогда не удастся заставить их изменить это мнение, все же стоит попробовать дать гринго повод задуматься, так ли велико их хваленое превосходство. И дело тут не только в собственном уязвленном самолюбии. Рафаэль сознавал, что в этот день он представляет всех военных летчиков Мексики, и не должен ударить в грязь лицом.
Полковник продолжил инструктаж, и лейтенант поспешил сосредоточиться. Он понимал английскую речь и сам мог говорить по-английски, и все же ему приходилось напрйгать все свое внимание, чтобы не упустить какую-нибудь важную деталь.
— Итак, еще раз с самого начала. В 21.00, то есть через три часа, головной "Блэкхок" совершит взлет. На борту будут капитан Керро, его радист и две группы сигнальщиков по два человека каждая. Полковник мексиканской армии Гуахардо, вместе с проводником, проследуют за ними на своем вертолете. Следуя с ''крейсерской'' скоростью — сто узлов — на высоте ста метров, строго придерживаясь рельефа местности, они в 22.10 будут в зоне высадки (ЗВ). Это вот здесь, к западу от Сан-Ласаро. Как только капитан, одна группа сигнальщиков и полковник окажутся на земле, вертолеты переместятся вот сюда, к месту сбора, и будут ждать.
Обернувшись к висевшей позади карте, полковник показывал маршруты и места, о которых шла речь, постукивая по карте складной серебряной указкой.
