Федор Зуев - Обреченные на месть
— Слава, ты утром заедешь за мной сюда к десяти часам, договорились?
— Йес, о`кей, — ответил я, как мне показалось, почти по-американски.
На его осунувшемся лице промелькнуло что-то похожее на улыбку.
— Ты забыл добавить «сэр», — то ли в шутку, то ли всерьез произнес Алекс.
— Точно: не знал да забыл, — усмехнулся я.
— При желании это можно будет поправить, — теперь уже улыбнулся Алексей. — А теперь, извини, мне нужно поговорить с Ангелиной.
— Мне необходимо удалиться? — догадался я.
— Останься в холе, а мы с Линой зайдем в палату.
Я отошел к окну и стал тупо смотреть на улицу. Все происходящее со мной пока не поддавалось трезвому осмыслению. Подобранный мною раненый Алекс… Лина!.. Гибель Романа… Лина!!!
Вскоре она вышла и направилась ко мне.
— Папа извинился — он хочет отдохнуть. Еще он сказал, что предпринял шаги для того, чтобы в дальнейшем обезопасить меня и себя, — сообщила она.
— А меня это, видимо, не касается? — с обидой уточнил я.
— Вся беда в том, что это касается и тебя тоже, и я об этом сказала папе.
— И какой был ответ?
— Сказал: может, это и к лучшему, — вдруг засмеялась она, прижавшись к моему плечу. — Мне кажется, Слава, что за эти несколько дней, как мы с тобой познакомились, пролетел целый год…
Я с ней молча согласился.
Глава IX
Мы вернулись ко мне. По дороге я купил огромный букет роз, шампанское и трюфельный торт. Решение отключиться от всего остального мира и быть вместе было обоюдным. Ангелина выглядела великолепно и очаровывала меня в роли хозяйки дома. Ее непосредственное безмятежное отношение ко мне, вдруг вспыхнувшая привязанность двадцатидвухлетней девушки немного смущали и настораживали меня. Я спросил ее об этом. Почему она так внезапно и крепко, как ладья в непогоду, прибилась к моему берегу? Я подсознательно ждал ее почти шесть лет, еще не зная, кто она. Но я чувствовал: где-то она есть и рано или поздно мы встретимся, и все так и должно будет случиться… Но что у нее на душе, я, конечно, не знал…
Лина ответила просто:
— Я боюсь, и боюсь все больше и больше. Уже почти полгода, с тех пор как приехал отец, я ощущаю постоянную опасность. Прежде я думала, что это паранойя, но теперь поняла — просто приближение беды. И вот беда пришла. Уже нет дяди Ромы, Павел в реанимации в критическом состоянии. А меня ты вырвал, как птичку, из лап этого ужасного «кота». Что будет дальше, я не знаю… Папа сделал мне грин-карту на постоянное проживание в США… Я бы могла вписать в документы своего мужа, которого у меня нет… А могу и не вписывать, если он не захочет…
При этих словах она мило и просто улыбнулась, а меня захлестнула нежность.
— Но я очень боюсь быть одна не только здесь, но и в Америке, — продолжала она, и я не стал ее перебивать. — На отце повисли огромные деньги — десятки миллионов долларов, и он чувствует себя так же, как и я, заложником этих денег. И больше, чем за себя, боится и переживает за мою судьбу… А с тобой мне хорошо и спокойно, ты не сходишь с ума от этих проклятых денег… Но мне страшно и кажется, что постоянно нарастающее напряжение оттолкнет тебя, ты не выдержишь и уйдешь, оставив меня одну…
— Ты хочешь сказать, я испугаюсь и брошу тебя? Предам Алексея и его дело? — спросил я.
— Пойми, нас же могут убить здесь в любое время! И это не трусость, а чувство самосохранения, оно естественно и не позорно. Зачем тебе-то умирать? Ты же даже детей после себя не оставишь, их у тебя пока нет. Со временем ты можешь перестать любить меня — пройдет вспышка страсти, ты охладеешь… Словом, логика победит чувства…
Какое-то время мы молчали. Я немного потянул паузу — не из сомнения, а просто подсознательно проявилось эгоистичное чувство хозяина положения. Что поделать: почти в каждом человеке сидит эта червоточинка и проявляется в какие-то моменты. Ведь только что хотел отдать ей всю свою нежность, а тут же мучаю ее своим молчанием…
— Я останусь с тобой до последнего черного или белого момента в нашей общей судьбе, чем бы мне это ни грозило, — наконец сказал я. — Но и ты должна пообещать, что никогда не предашь меня, не уйдешь к другому и…
Я не успел закончить свою тираду. Лина гибко обвила меня, запечатав мои губы жарким поцелуем, и все началось заново. До следующего утра мы так и не встали с постели…
Утром я проснулся первым, умылся и прибрал следы вчерашнего пиршества, сварил кофе. Лина так сладко спала и была так красива, что я не решался ее разбудить. Меня выручил звонок телефона. Это был Алекс. Поздоровавшись, он напомнил о нашей встрече и попросил передать трубку Лине.
Спросонья Лина, как прилежная школьница, на вопрос строгого учителя «Что нового?» ответила, не открывая глаз и еще сонным голосом:
— Папа, а Слава мне сделал предложение.
— Когда?
— Вчера вечером, и ночью тоже, — засмеялась она, окончательно проснувшись. И зажав ладонью микрофон, довольная, сообщила: — А папа не против. — И затем снова в трубку: — Сейчас выпью кофе, и мы выезжаем.
Я был поражен, как все просто и легко Ангелина расставила по своим местам, не сомневаясь в правильности решения. Своим каким-то 26-м чувством она поняла, приняла, полюбила и осталась, быть может, навсегда со мной. И, выбрасывая белый флаг капитуляции, я только и смог добавить:
— Но подкаблучником я не буду! — При этом я глубоко сомневался в сказанном.
Счастливый, я пошел заводить своего верного «боливара».
При встрече с Алексом меня ждало первое и, видимо, далеко не последнее огорчение: мы должны были расстаться с Ангелиной до следующего дня. Джип «шеви-бронко» с нанятой охраной разлучил меня с Линой. Я снова почувствовал себя одиноким скромным водилой, случайно затесавшимся в компанию богатых и серьезных людей, независимых и сильных, даже в своих бедах. Я понял: охрана — эти вышколенные бывшие бойцы спецназа — ответный ход Алекса. Теперь уже только его собственное направление ведения дел покойного брата, не зависимое ни от кого, охранялось от влияния извне и подчинялось только его волевым решениям — как хозяина бизнеса, который он, видимо, уже считал своим.
Сдержанно попрощавшись с Линой, я пошел к своему верному «боливару», и моим единственным желанием в эту минуту было куда-то уехать и напиться в лом. Но услышал за спиной:
— Слава, не спеши уходить.
Я остановился у машины, в пол-оборота повернувшись к Алексу.
— Ты что, обиделся? — спросил он.
— Да нет, просто огорчился.
— Понимаю тебя, но мы не веселиться будем. Отдадим последний долг Роману, а урну с прахом заберет его жена через неделю. Кстати, вот еще новость. Дача, с которой вы удачно и вовремя слиняли, менее чем через час «случайно» заполыхала. Соседи, заметившие пожар, а до того двух незнакомцев, вызвали пожарных и милицию. Следов не оказалось. А пожарные прибыли быстро, и дом все-таки удалось спасти. Правда, внутри почти все выгорело. Ну да Бог с ней — дача застрахована, поджог не доказан. Причиной определили замыкание в проводке. Хотя я уверен, что они приезжали за Линой и, не найдя ее, решили отомстить таким вот образом. Слава, вспомни свой последний разговор с Романом — о чем он тебя просил в тот момент?
— Да ни о чем, — я немного удивился вопросу. — Просто он велел поставить машину в гараж.
— А что еще?
— Еще включить сигнализацию и идти отдыхать. Доволен был чем-то.
— И все?
— Да, еще велел поменять и положить обратно родную литую запаску, — вспомнил я. — Ну «бублик», а баллон, что вместо нее был в багажнике, откатить в гараж к запасной резине. Он еще с металлическим диском был, тяжелый. Ну я так и сделал.
— Молодец, — похвалил Алекс. — А теперь тебе такое поручение: нужно забрать это колесо, если, конечно, оно еще там. Я не буду скрывать от тебя — это небезопасно. Ты готов помочь мне?
— Готов. Спасибо тебе, — ответил я.
— А спасибо-то за что? — удивился Алекс.
— За Лину, за то, что я ее пока не потерял, и за надежду, что не потеряю в будущем.
— Да я вижу, парень, это у тебя серьезно, — сказал Алекс, пристально всматриваясь в мои глаза.
— А на тридцать шестом году жизни несерьезно быть не может, — жестко отрезал я.
— Тогда держи свое счастье крепче…
Затем он протянул мне барсетку:
— Здесь деньги для тебя и короткоствольный пятизарядный «бульдог» серьезного калибра. Будь осторожен. Я не хочу втягивать в свои дела посторонних людей. Поручение я тебе даю важное. Скорее всего, в этом баллоне очень серьезные документы, которые хотел передать мне Роман— Гудлак, — сказал он мне на прощание и пошел к стоящему за шевроле лимузину.
Мне оставалось только последовать его примеру. Сев в свою шестерку, я окончательно утвердился в том, что мои приключения не закончились. В барсетке вместе с револьвером я нашел пачку пятидесятидолларовых банкнот общей суммой пять тысяч — своего рода гонорар за мой риск. Но не деньги грели меня. Я был рад, что остаюсь в этом рисковом деле и нужен Алексу и Ангелине. Это был для меня самый весомый аргумент, который важнее всего остального.
