Алина Илларионова - Мелочи геройской жизни
Арвиэль ободрился.
— Давай со скидкой.
Алесса решила компенсировать оплошность и язвительно поинтересовалась, щёлкая счётами:
— Что, хорошо вчера на ярмарке погулял, да? Птичка перепел совсем затюкала? Со скидкой с тебя две детинки, три сколки.
— Две детинки и пятинка, ты сколкой меньше насчитала, — поправил Арвиэль. Девушка грохнула счётами о стол, и парень поспешил исправить положение. — Впрочем, может, я ошибся. А как у нас на ярмарке гуляют, сама бы пришла да посмотрела.
— Да что ж мне там было делать, господин капитан? Больную ногу у лотка морозить али под бубен с медведем её оттаптывать?
— Валенки надень! Лесович такие валяет, что ни мороз, ни медведь не страшны.
— И как я сама не додумалась? А к валенкам юбку б нацепила, которой мы пол моем, шалькой дырявой обмоталась бы, да поклонилась поясно: «Здра-асте свят-батюшка господин капитан! Нижайше благодарствуем, что бродяжку залётную не гоните!»
Арвиэль поморщился: однообразие «шуток» начинало утомлять. А ведь всё начиналось иначе, пока…
«Алесса, а ты на ярмарку придёшь? Вот увидишь, здорово будет, особенно когда салют запустят!»
«Если честно, побаиваюсь пришлых — мало ли что за люди… Я и местных-то едва знаю, а они — меня. Я — девушка слабая, кто на мою защиту встанет?»
«Ну, приехали — «кто»! А я? Я-то — не слабая девушка», — справедливо возмутился аватар.
«Да-а, а вдруг тебе физиономию распишут, а я себя виноватить буду? — Алесса подмигнула. — Да и потом, кем я потом на рисование буду вдохновляться?»
«Кхе! — Арвиэль поперхнулся чаем: знахарка сразу раскусила, чем его смутить, но делала это не из вредности, а просто забавы ради. — Вот уж не думал, что мне отведена столь почётная роль… На празднике будет полно стражи, уж они-то своё дело хорошо знают».
«Видела я ваших стражничков! Хамы и пьянь!»
«Уверяю, что капитан стражи не пьёт и в состоянии постоять и за себя, и за тебя. Если хочешь, он от тебя вообще отходить не будет».
«С чего бы самому господину капитану за мной бегать!» — фыркнула Алесса.
«Не бегать, а присматривать, — поправил Арвиэль. — И господин капитан только что пообещал тебе это лично».
…Тогда казалось, что момент для откровений подобран идеально. Они гоняли чаи на кухне, болтая о всякой ерунде, перемежаемой шутками и беззлобными подковырками с обеих сторон. Арвиэль чувствовал, что Алесса видит в нём если не друга, то, по крайней мере, существо, в чём-то похожее на неё саму, такое же одинокое в мире людей. Девушка тянулась к нему, но ненавязчиво, в отличие от Берты, и это ничуть не раздражало. Даже льстило почему-то.
Увы, «идеальный момент» поставил жирную точку в нормальных отношениях…
— У вас всё, господин капитан, аль ещё какое дело найдётся? — знахарка нетерпеливо забарабанила пальцами по прилавку.
— Просьба, — кивнул парень. — Говорят, ты на гитаре здорово играешь. Сыграла бы, а?
— Кто говорит?
— Марта.
— А-а… Да, играю! Я уже целых три аккорда выучила и могу сбацать «Во садочке во моём козы разгулялись»!
Арвиэль не поверил: кончики пальцев у Алессы были твёрдыми, но уже без мозолей, как у опытных гитаристов.
— Это я и сам могу сбацать, а хотелось бы что-нибудь твоё послушать… Ну, пожалуйста, сделай мне подарок на Новый год!
— Боюсь, подарок не слишком хорош для вашего абсолютного эльфийского слуха, так что звиняйте — стесняюсь! — девушка развела руками. — А теперь, если вы не против, я буду работать. Ко мне клиент вот-вот подойти должен.
При таком раскладе сохранять доброжелательность становилось всё сложнее, но Арвиэлю аватарье упорство дано от природы.
— Алесса, ну чего ты вредничаешь? Раньше ведь нормально общались.
— Сразу надо было говорить, кто ты, а не изображать из себя обычного парня. Я, извини, не твоего полёта птица и своё место знаю.
— А если когда-нибудь мне понадобится твоя помощь, откажешь?
— Отчего же? Я ж знахарь, я всем помогать обязана.
— Так по логике, для тебя все должны быть равны.
— По… чему?
— Это когда второе вытекает из первого, — мягко пояснил Арвиэль.
— Умничать меньше надо, коль и я для тебя — равная! — неожиданно взбеленилась Алесса. — Ты меня за дуру неграмотную держишь, поправляешь постоянно, к словам цепляешься, одёргиваешь! Всё, приём окончен!
Парень взял лекарство и ушёл, напоследок обернувшись от двери.
— Не я тебя, а ты меня за дурака держишь.
Наверное, прозвучало слишком обиженно. Сведённые к переносице брови изогнулись крутыми дугами, из глаз ушла злость, сменившись растерянностью. Алесса вновь стала сама собой: знахарем, художницей, музыкантом, да и просто интересной остроумной девчонкой, к которой в любой момент можно заскочить так, без повода. Арвиэль не стал ждать, пока она возьмёт себя в руки, и закрыл дверь.
Она постучалась в ворота в ночь, когда Арвиэль получил должность и значок капитана. Мороз стоял такой, что покрытые инеем деревья звенели как треснувший хрусталь, будто вот-вот норовили рассыпаться. Погодка была вполне по аватарьему вкусу, но для полуобморочной незнакомки с перебитой капканом ногой лишний час на улице мог стать последним. Хрупкая безобидная девушка с глазами оборотня…
Оборотниха, нечисть, в тот момент такая уязвимая. Можно было и клинок не доставать, просто свернуть ей шею, и дело с концом. Так должен… нет, обязан был поступить любой аватар и любой капитан городской стражи. Без раздумий и без сомнений.
А Арвиэль не смог. Так вот.
Отнёс девушку к Марте, попросив сказать, будто травница сама её нашла, и, естественно, Алесса не догадывается, что Арвиэль в курсе её «ма-аленькой» хвостатой проблемы. Теперь ответственность за спасённую оборотниху лежит только на нём. Как она себя поведёт? Не причинит ли вреда кому? Приживётся ли?
Пока Алесса контролировала в себе зверя, даже полнолуние пересидела дома. Арвиэль приходил к ней без сабель и капитанского значка, выгадывая момент, когда девушка привыкнет настолько, что можно будет поговорить обо всём начистоту. Выгадал, угу. Дубина!
Что бы ты ни сказал, что бы ни сделал, оборотень всегда будет видеть в стражнике лишь охотника и палача. Эта ненависть — врождённая, впитанная с кровью и молоком матери, и ничего с ней не поделать.
Естественно, что девушка стала отталкивать опасного «друга». Однако аватар не сдавался, надеясь всё вернуть. «Надежда жива, пока живёт вера в неё» — таков девиз семьи Винтерфелл. К тому же сбегать Алесса вроде не собиралась, да и отношение к капитану у неё было, скорее, двояким — сказывалось первое впечатление.
Дома выяснилось, что Симеон, ночью перенервничавший из-за хозяйского приступа, успел сожрать утку, за что был жёстко отруган. Возмущённо сопя, кот задрал хвост и направился к двери, бросив через плечо: «Обиделсся!» К ужину он не вернулся, зато пришёл в гости Эртан, чем-то довольный донельзя.
— Во! Подаррок для лучшего дрруга! — и гордо вручил вычурный ларец, резко воняющий колдовством.
— Эрта-ан… Ты же знаешь, что я эту магию-шмагию людскую терпеть ненавижу, — улыбка приятеля скисла, и Арвиэль скрепя сердце решил уступить. — Ну ладно, извини. Спасибо тебе. А что это такое?
— Скатеррть-самобрранка!
Аватар скептически хмыкнул.
— Скатертей-самобранок не существует, дружище, просто потому, что невозможно создать предмет из ничего. То, что маги делают, — обманка, материальный морок. Сколько ни съешь, всё равно голодным останешься.
— Зато вкусно! — не сдавался приятель.
— А ты уверен, что это скатерть? Вдруг там джинн сидит, вернее, джинниха, судя по картинке? — шутливо припугнул Арвиэль. Джинны или шедхе исполняли три желания, но, как правило, это оборачивалось бедой для самого взывающего, так что с демонами огня связывались только самые рисковые или безголовые люди. Нелюди — никогда.
— Уверрен! С вином, перрсиками и лотосами!
— Лотосы разве едят? — озадачился аватар. — Впрочем, наверное, они там для красоты. И как её активировать?
— Потрри кррышку, и будет тебе, чего хочешь — хоть клубника зимой!
Арвиэль неуверенно тронул кончиками пальцев шероховатую поверхность. Не укусило, заклинанием не шибануло, и джинниха из ларца не вылезла. Осмелев, аватар погладил крышку ладонью. Друзья затаили дыхание. Пару мгновений ничего не происходило, а затем ларец окутал лиловый свет и из глубины полилась музыка — необычная, но приятная, навевающая мысли о жарком юге, караванах медлительных невозмутимых верблюдов, гружённых шелками да пряностями, игристом вине, сеющем по тонкостенному бокалу золотыми бликами, и загорелых красотках в полупрозрачном платье, это вино подающих. Ну, по крайней мере, так Берен Скадар описывал.
— Музыкальная шкатулка? — предположил Арвиэль. — А где мои персики в лотосах?
