Ольга Куно - Торнсайдские хроники
Помимо недавних узников здесь были также и двое тюремщиков, один из которых шагнул в нашу сторону, звеня связкой с многочисленными ключами. Вошедшие быстро заполнили добрую половину камеры. Не иначе до сих пор не насиделись…
Комментарий приятеля вызвал в моей душе болезненную волну протеста. Я, между прочим, не виновата в том, что не могу открыть эти чертовы «браслеты». И не далее как полминуты назад чуть не плакала от обиды из-за того, что неспособна это сделать. Но вслух я сказала совсем другое:
– Если бы я сначала его освободила, он стал бы вырываться! А то и вовсе бы убежал.
Мои слова были встречены дружным смехом. Тюремщик, обладавший не только подходящим ключом, но и более высоким, чем у меня, ростом, подошел к Кентону и принялся возиться с кандалами.
– Не отвлекайся.
Эти слова Кентона были обращены ко мне. Пожав плечами, я отвернулась от остальных и возвратилась к прерванному занятию. Когда тюремщик освободил одну руку Кентона, она перекочевала ко мне на спину. Вторая рука, освободившись от «браслета», последовала за первой. Публика разразилась овациями.
– Абигайль, после того, что ты с ним сделала, ты обязана взять его в мужья! – заявил Люк после того, как мы с Кентоном неохотно отстранились друг от друга.
– Ага, делать мне больше нечего, – фыркнула я в ответ, но тут же с изумлением уставилась на заговорившего секундой позже Кентона.
– А я не возражаю, – во всеуслышание объявил он.
Я ухмыльнулась и собиралась было благополучно отшутиться, но слова застряли у меня на языке. Поскольку в этот самый момент Кентон снял со своего мизинца венчальный перстень и, держа его в пальцах, вытянул ко мне руку. А потом произнес традиционное:
– Я, Кентон Велдон Алисдейр из рода Дорсеттов, в присутствии свидетелей прошу тебя, Абигайль Аткинсон, стать моей женой и вручаю тебе это кольцо в знак серьезности моих намерений.
Я молча хлопала глазами, не обращая внимания на громкие возгласы, которыми было встречено это заявление. Моя рука зашевелилась в поисках спинки стула, но таковой не нащупала – поскольку стульев в камере не было и в помине, – так что пришлось продолжать стоять, недоверчиво прищурившись. Вот уж никогда бы не подумала, что ради меня однажды снимут с пальца такое кольцо.
– Э, э, э! – Я развернула руку ладонью вперед. – Полегче. Знаю, из меня получается хорошая боевая подруга, но жена – это совсем другое дело. Я вообще для этой функции не подхожу. Я, например, плохая хозяйка.
Последняя фраза была встречена таким хохотом, что мне захотелось незамедлительно скормить парочку недавних узников голодному зверю. Что в этом, спрашивается, смешного? И самое противное было то, что этот доморощенный жених смеялся вместе с ними!
– Абигайль, зачем мне хорошая хозяйка? – пояснил Кентон. – У меня для этой цели есть слуги.
А ведь действительно, я об этом как-то не подумала. Хм… а он, оказывается, выгодный жених! Впрочем, о чем это я…
– Но я еще и работаю в газете, – напомнила я.
– Это действительно большой недостаток, – согласился Кентон. – Но если ты пообещаешь, что не будешь залезать по плющу в окна к посторонним мужчинам, со всем остальным мы как-нибудь разберемся.
– Серенады хоть петь можно? – насупилась я.
– Серенады можно, – милостиво разрешил он.
– Все равно это бред, – покачала головой я, прикидывая, какие бы еще аргументы привести в пользу своей позиции.
– Теперь ты должна сообщить ему, что ты не девственница, – услужливо подсказал Люк.
– Это не недостаток, это достоинство, – отрезала я.
– Абигайль, ты что, собираешься перечислять все свои недостатки? – ужаснулся Кентон. – Эдак мы в неделю не управимся!
– Это я еще к твоим недостаткам не приступила, – разозлилась я.
– У-у… ну тогда нам понадобится целый месяц. Свидетелям можно сразу предложить запасаться едой и готовить стулья.
– Свидетели перебьются, – отозвалась я.
И без того впору ходить среди присутствующих с бубном и собирать монетки за веселое зрелище, как делают обычно странствующие артисты.
– И вообще, я терпеть не могу аристократов! – выдала я самый убийственный, как мне казалось, аргумент.
– А я терпеть не могу газетчиков, – спокойно парировал Кентон.
– Смотрите, эти двое прямо-таки созданы друг для друга! – вслух восхитился Люк. – Они совпадают буквально во всем!
– Абигайль, у меня сейчас рука отвалится, – напомнил Кентон, который действительно по-прежнему держал перстень в вытянутой руке.
Я в смятении оглянулась. Сочувствия не нашла. Многочисленные свидетели ожидали моего ответа с нескрываемым интересом. Я снова повернулась к Кентону.
– Давай сюда свое кольцо, – раздраженно постановила я и протянула руку, держа ладонь лодочкой.
– Его надо надевать на палец, – насмешливо уточнил Кентон.
– На, пожалуйста, выбирай любой! – фыркнула я, растопыривая пятерню.
Кентон взял мою руку в свою и надел перстень на безымянный палец. Велик, конечно, но большого значения это не имело: все равно не подразумевалось, что невеста будет впоследствии носить это кольцо; оно использовалось исключительно в ритуальных целях.
Камера взорвалась аплодисментами.
– Очень… своевременное обручение, – негромко произнес чуть насмешливый голос.
Сокамерники расступились, пропуская вперед короля, идущего под руку с Говорящей. Айрин выглядела усталой, но уже не настолько изможденной; одежда Рауля была приведена в минимальный порядок, а на голове его снова посверкивала корона.
– Надеюсь, вы пригласите нас на свадьбу? – продолжил Рауль. – Если, конечно, она состоится достаточно скоро: мы не намерены задерживаться в Торнсайде надолго. Впрочем, учитывая скоропостижность помолвки, берусь предположить, что затягивать с бракосочетанием вы не собираетесь.
– Вы, как всегда, правы, ваше величество, – церемонно ответил Кентон. – Мы будем счастливы видеть вас на нашей свадьбе.
– Вот и хорошо, – кивнул Рауль. – Думаю, свадебный подарок я могу сделать незамедлительно. Я передаю в ваше распоряжение этот замок и земли Торнсайда. Вы восстанавливаетесь в титуле графа.
– Благодарю вас, ваше величество, – только и сказал Кентон, кажется настолько шокированный этими между делом брошенными фразами, что произнести что-либо более оригинальное оказался неспособен.
– Можете приступать к исследованию своих владений, граф, – как ни в чем не бывало продолжил Рауль. – Рекомендую начать с верхних этажей, а не с подвальных. И нам еще предстоит многое сегодня обсудить. Сейчас всем необходим отдых, поэтому я жду вас вечером.
– Прошу меня извинить… – переминаясь с ноги на ногу, решился высказаться тюремщик. – Но, по-видимому, это с вами, господин Алисдейр, я должен обсудить один насущный вопрос. Дело в том, что необходимо как можно быстрее разобраться с этим чудищем. – Он устремил взгляд на стену, в которой недавно зиял высокий проем. – Его надо как-то убить, но я даже не знаю, кто на это решится.
– Я тебе убью! – гневно воскликнула Говорящая. – Да так, что мало не покажется! Лучше срочно позаботься о том, чтобы зверю принесли побольше сырого мяса. Он же голодный!
– Злющая же тварь! – пробормотал тюремщик, оглядываясь в поисках поддержки. И в принципе он ее нашел. Позицию Говорящей в данном вопросе не разделял, кажется, даже Рауль. Не разделял, но и не вмешивался.
– А ты посиди здесь подольше без свежего воздуха и солнечного света, да еще и впроголодь. Тоже на людей бросаться начнешь! – отрезала Айрин.
– Но на него же мяса не напасешься! – взмолился тюремщик.
– Не принесешь мяса, тебя ему скормим, – предупредила Говорящая.
Тюремщик с мольбой во взгляде покосился на Рауля, но тот лишь развел руками. Мол, если понадобится, то скормим, конечно, что же тут поделаешь? Не станет же он отказывать своей фаворитке в такой мелочи.
Помощь неожиданно пришла со стороны Кентона.
– Вообще-то мне этот котенок совершенно не нужен, – признался он.
– Честно говоря, я тоже больше люблю собак, – подхватила я.
Я решила поддержать своего жениха, раз уж подвернулся тот редкий случай, когда мы хоть в чем-то с ним совпадали.
– Что ты будешь делать, когда кругом – сплошные живодеры? – неодобрительно вздохнула Айрин. – Ладно, я подумаю, как и куда его можно перевезти.
– В Третьей Королевской оранжерее мне такое украшение жизни тоже не нужно, – поспешил предупредить Рауль.
Говорящая бросила на него укоризненный взгляд.
– Вообще-то ты прав, – нехотя признала она. – От такого соседства у игуаны может случиться кризис самооценки, а это, в свою очередь, привело бы к депрессии с суицидальными наклонностями…
– Вот только суицид игуаны – это единственное, чего мне еще не хватало расхлебывать, – ухватился за эту идею Рауль.
– Ладно, с тигром-то как-нибудь разберемся, а вот где мой дельфин? – гневно нахмурилась она.
