Александра Лисина - Не выходите замуж на спор
– Звали, госпожа Девелар?
При виде такой наглости у сидящей за столом огромной ящерицы нехорошо сверкнули глаза.
– Х-хельриана… – прошипела она, буравя меня тяжелым взглядом. – С-соблаговолите объяс-снить, что с-с вами произош-шло? Кажется, мы договорились, что обо всех проблемах вы будете мне докладывать заранее, не так ли?
Я сделала честное лицо.
– Видите ли, мадам, я, если вы помните, демоница. А когда демона призывают, обычно это происходит неожиданно и… как бы поточнее сказать… внезапно. То есть без предупреждения. И, само собой, в самый неподходящий момент. Поэтому, вероятно, имеет смысл задать ваш вопрос тем, кто организовал мой уход из УННУНа. То есть бесам, которые уже давненько имели на меня зуб, о чем вам, как мне показалось, и без напоминаний прекрасно известно. Заранее прошу прощения, если это не так, и вы все же успели забыть о наших маленьких разногласиях с представителями этой расы, но я никак не предполагала вплоть до момента похищения, что эта помесь врыдлы и гиены вообще до такого до…
– Довольно! – рявкнула Старая Жаба и, протянув лапу, выудила из-под стола тоненькую папку с вложенными листочками. После чего швырнула ее через весь стол и снова прошипела: – Меня не интересуют ваши семейные дела, пока они не несут угрозу моему заведению и ученикам. Мне все равно, кто из демонов поставил на вас брачную метку. Но я должна знать, что происходит во вверенном мне учреждении, потому что за каждого из вас, самоуверенных и тщеславных детенышей, я несу ответственность!
Хм, вообще-то демонические метки ставятся в качестве предупреждения: «Не тронь, мое». Они могут быть именными или обезличенными, брачными или просто обозначающими, что добыча кому-то принадлежит. Увидеть их может любой, кто умеет читать ауры. Но, если верить Асаду, муженек свою метку скрыл, причем я даже догадываюсь, в какой момент это произошло, однако директриса почему-то в курсе. Вероятно, за это надо поблагодарить Личиану: магия живых на мертвых не действует, так что уловка мужа здесь не сработала. А умертвие, числясь преподавателем, обязано докладывать директрисе обо всяких несуразностях.
Ладно, с этим понятно. Но к чему вдруг Жаба заговорила о семье?
Я настороженно воззрилась на дракониду.
– Простите, я, наверное, ослышалась… Перед кем вы несете ответственность?
– Перед собой! – рыкнула Жаба, по-настоящему разозлившись. Да так рыкнула, что в кабинете стены заходили ходуном, а пенек подо мной опасно зашатался. – И перед родителями, оставившими своих непутевых отпрысков на мое попечение!
Я насторожилась еще больше.
– Про каких родителей вы говорите, госпожа Девелар?
– И про ваших в том числе!
– Мм… насколько мне известно, вопрос о поступлении в УННУН не решается на семейных советах.
– Так и есть, – слегка успокоилась Жаба. – Наше заведение принимает детей без предварительного согласования с родителями. Но сообщить родственникам о судьбе их чада – если, конечно, родственники имеются, – мы обязаны. Это прописано в законе.
У меня что-то екнуло в груди.
– Простите, у меня, наверное, что-то с памятью или с головой… В каком еще законе?
– Общем для всех миров, Хельриана. И обязательном к исполнению даже здесь. Неужели вы думаете, университету позволили бы существовать, если бы мы не соблюдали определенных условий?
Меня как подушкой по голове шарахнули. Тяжелой такой, с камнями под наволочкой. Мать моя бескрылая! Это что же получается… Жабенция втихаря сливает информацию о нас родственникам? А маман меня не искала, потому что все это время знала, где я нахожусь?
– Успокойтесь! – рыкнула драконида, когда я злобно зашипела и, испортив алый шелк, процапарала отросшими когтями внушительные дорожки на подлокотнике «кресла». – Информация о студентах сообщается только двум ближайшим родственникам. Как правило, родителям. Если их нет, то просто – ближайшим. За исключением случаев, когда разглашение информации способно принести ученику больше вреда, чем пользы.
Я утробно заурчала:
– Почему же об этом не спросили меня, госпожа Девелар? Почему не поинтересовались, что для меня безопасно, а что нет?
Ящерица мигнула и холодно велела:
– Не смейте повышать на меня голос, Хельриана. Конкретно о вас нам не пришлось никому сообщать – полгода назад Темная Герцогиня сама отправила сюда запрос. И настоятельно рекомендовала задержать вас в этих стенах до совершеннолетия.
– А почему я узнаю об этом только сейчас?! – ощетинилась я, запоздало почувствовав, как удлинились клыки.
– Таково было пожелание архангела Валлара.
– Кого? – Я против воли вздрогнула, а мои зубы вернулись к нормальным размерам.
Госпожа Девелар не глядя подтолкнула папку ближе.
– Читайте. Здесь собрано все, что известно о вас и ваших способностях. Если и после этого вы сочтете, что имеет смысл что-то скрывать, – скрывайте. Но в таком случае мне придется вас отчислить, поскольку я не имею права рисковать жизнями учеников. Инструкции на этот счет у меня довольно четкие.
Я нахмурилась.
– Что за инструкции?
– Составленные вашими родителями. Обоими, если вас это интересует, – с нажимом добавила ящерица. – Мы всегда просим у родственников краткую справку по новичкам, чтобы знать, чего от вас ожидать.
И вот тогда я окончательно растерялась.
Нет, о том, что отец участвует в моей судьбе, я знала. Как и то, по какой причине нам запрещено видеться. Для архангела темная дочь – все равно что клеймо на безупречно чистой репутации. Его не поняли бы на Небе и никогда не приняли бы в Преисподней. Однако это не мешало папочке незримо присутствовать в моей жизни и регулярно напоминать, что я не одна.
Стайка разноцветных бабочек, внезапно закружившихся над кроватью, возникшая из пустоты и тут же растаявшая в воздухе записка со словами: «С новым утром, солнышко!»… Складывающиеся в хитрую улыбку светлячки, случайно залетевшие в окно… Его волшебство всегда было узнаваемым и прекрасным. Отец никогда обо мне не забывал – отношение к детям у светлых намного лучше, чем в Преисподней. И не важно, что дитя получилось темнее ночи. Но тем более дико было услышать от Старой Жабы, что именно с подачи отца меня не только зачислили, но и способны исключить из УННУНа.
Выпростав из-под покрывала руку и открыв папку, я бегло просмотрела сухие строчки отчета. Увы, директриса не лгала – все самое главное она обо мне действительно знала. Кто мать, кто отец, мои врожденные способности к Свету и такая же врожденная предрасположенность к Тьме… Вся родословная, начиная с прапрапра… и еще много раз прабабки. Все мои прошлые «заслуги». Длинный список посещаемых мной учебных заведений и причины, по которым я их преждевременно покинула. Моя успеваемость в универе. Даже замужество, хотя и с более поздней датой – ну точно, Личиана сдала!
Видимо, Жаба лично вносила новые сведения, по мере необходимости. Правда, о благословениях и проклятиях там не было ни единого слова, однако имеющаяся в конце приписка, выведенная твердой рукой маменьки, заставила меня вздрогнуть.
«Умна. Расчетлива. Осторожна. Уровень силы как суккубы – низкий. Опыт реального применения – отсутствует. Обучение – не завершено. Уровень угрозы для разумных светлых до достижения совершеннолетия – средний. Уровень угрозы для разумных темных – незначительный»…
Ну, спасибо тебе, мамочка!
«Ожидаемый уровень после совершеннолетия – предположительно очень высокий. При угрозе жизни – ее или кого-то из учеников по ее вине – незамедлительно отправить в Преисподнюю обоих!»
И чуть ниже каллиграфическим почерком было добавлено:
«Отправить максимально бережно и осторожно. Желательно с привлечением чистокровных сущностей – у девочки с одинаковой вероятностью возможен спонтанный выброс сил как Света, так и Тьмы».
Безошибочно узнав почерк, я ошеломленно моргнула: отец!
– Просьба архангела Валлара о принятии вас в УННУН была рассмотрена положительно, – сухо сообщила госпожа Девелар. – Небо посчитало, что университет обеспечит вам необходимую защиту и научит управлять обеими своими ипостасями. Ваша мать узнала о зачислении позже. И совершенно без нашего участия.
– Представляю, как она взбесилась, – растерянно пробормотала я, раз за разом перечитывая вторую приписку. – Особенно если выяснила, что именно отец помог мне сюда попасть и почти полтора года молчал о том, где я нахожусь. Надеюсь, он еще жив?
Жаба отвернулась.
– Реакция вашей матери на зачисление мне неизвестна. Но сведений о гибели архангела Валлара к нам не поступало. О замужестве ваши родители тоже не знают… и не узнают без вашего на то согласия. Разглашать подробности личной жизни студентов меня никто не уполномочивал. Вы приняли решение, Хельриана?
