Андрей Ангелов - Оплошка
Сидоркин в который раз с сомнением оглядел машину и полез в салон.
– Слушайте, вы бы все-таки тачку поприличней нашли, – предложил карманник. – На такой рухляди сейчас ездят только нищие работяги.
– И чем это тебе не нравится наша тачка? – поинтересовался сидящий за рулем Хрыщ, с ухмылкой поглядывая на Саню в зеркало заднего вида.
Сидоркин в ответ лишь равнодушно пожал плечами.
Бес повернул ключ зажигания, и автомобиль, набирая обороты, понёсся прямо на белую стену, окружавшую резиденцию… После вчерашних приключений Саня, конечно, догадывался, что сейчас произойдет, но все равно было как-то не по себе. Стена стремительно приближалась. В последнюю секунду Саня все-таки не выдержал и зажмурился. Машина плавно вошла в стену… Вновь тёмный туннель с резкими поворотами… Карманник медленно открыл глаза, покрутил головой.
– Дороги у вас… – посетовал он. – Трудновато привыкнуть к въездам… – «Москвич» выскочил из болотца и понёсся вперёд. – Оп, и выездам…
А автомобиль уже мчался по сосново – пихтово – ёлочному лесу.
– Возьми, Санёк, мобилу, – Порось подал трубку. – Аккумулятор не садится. Звонит без денег из любой точки мира, хоть с Северного полюса. Когда ящик с костями будет у тебя, наберёшь номер – четыре шестёрки, мы подъедем.
– Я почему-то думал, ваш номер три шестёрки, – ухмыльнулся карманник.
– Кончишь работу, оставишь трубу у себя, – дополнил Хрыщ. – До конца жизни будешь бесплатно звонить.
«Машина нищих работяг» выехала из бора, остановилась на поле.
– Всё, приехали, – объявил Хрыщ. – Выгружайся. Что делать – ты знаешь. Удачи!
– Счастливо, Санёк, – напутствовал Порось.
– Увидимся, – Сидоркин вышел из машины. «Москвич» развернулся и понесся обратно, оставляя воришку одного посреди высохшей равнины, где только местами пробивались зеленые ростки.
В полукилометре белели стены монастыря, серебрился купол храма. Слева от Божьей обители тянулись поля, на горизонте виднелись строения небольшого городка. Справа шумел лес.
* * *Саня подтянул драные штаны и уверенной походкой направился к монастырю.
Остановился перед тяжёлыми, обитыми железом, воротами. Постучал. Щёлкнуло окошечко, показалось лицо.
– Здорово, приятель. Позови аббата.
– У нас нет аббата! – писклявым голосом сказало лицо.
– Кто же у вас смотрящий? – недоумевал вор.
– Кто? – удивилось лицо.
– Ну, главный.
– Игумен Феофил!
– Давай его.
– А зачем он тебе? – полюбопытствовало лицо.
Такой простой вопрос вывел карманника из себя:
– Уж не затем, чтобы просто посмотреть на его рожу! Не видишь, я бедный странник! – Сидоркин сунул к окну рваный рукав. – Надоело бичевать, хочу принять постриг.
– Подожди немного, я узнаю!.. – смиренно ответило лицо, прикрывая окошко.
– Может, запустишь?! – Санька стукнул по воротам. Железо отозвалось гулким эхом.
7. ИГУМЕН ФЕОФИЛ
Долго ждать Сидоркину не пришлось. Лицо вернулось быстро, отворило ворота и впустило странника.
– Следуй за мной! – пропищал монах и повел воришку через монастырский двор к белокаменному зданию.
Настоятель сидел за столом в небольшой комнатке, тело облегала ряса. На шее, на тонком шнурке, висел крест белого металла. На вид ему было около 50-ти лет, длинные каштановые волосы обрамляли узкое лицо. Серые глаза, растрёпанная борода, нос картошкой.
– Значит, ты желаешь постричься? – мягким баритоном спросил игумен.
Сидоркин кивнул.
– Тебя что-то толкнуло на этот шаг, сынок? Или испытываешь потребность души?
– Да, потребность души, – ответил карманник. Шмыгнул носом и добавил. – И толкнуло тоже… Жизнь поганая, бедность!
Игумен оглядел затрапезную одежду гостя, мятое с похмелья лицо и согласно покивал:
– Хорошо, в душу не полезу… Господь всё видит, он наблюдает за нами…
– Что дальше? Берёшь меня в монахи? – нетерпеливо произнёс Сидоркин. – Я очень хочу! – Саня прижал руку к груди. – Хрено-ово мне без Бога!
– Отвыкай от жаргона! – посоветовал игумен. – А звание инока – почётное звание, его нужно заслужить! Я могу принять тебя в нашу дружную семью послушником…
– Послушник – это типа ученика?
– Послушание даётся человеку для искушения бесами! – торжественно изрёк игумен. – Своего рода испытательный срок! Устав монастыря висит на стене в каждой келье… Однако я бы хотел разъяснить кое-какие его положения…
Сидоркин стал яростно мусолить нос.
– Чего нельзя делать, что рекомендуется… – ровным торжественным тоном продолжал святой отец.
– Может потом, аббат! – нетерпеливо крикнул карманник, оставляя свой нос в покое. – Я… э-э-э…
– Я – игумен, прошу называть меня игумен! – поправил настоятель. – Вероятно, тебе не терпится начать трудиться во славу Божью?..
Саня сделал неопределённый жест.
– Я приветствую твой благой почин! – кивнул Феофил, явно считая жест Сани согласием. – Но тебе надо усвоить одну непреложную истину – дух должен преобладать над телом! «Отче наш» знаешь?
– Это молитва? – зевнул Сидоркин.
– Молитва! – подтвердил черноризец. – Тебе необходимо заучить её наизусть и в трудные моменты произносить…
Карманник снова взялся за свой нос.
– Владеешь какой-нибудь специальностью? – расспрашивал далее игумен.
– Специальностью? – вор неожиданно улыбнулся. – А как же!
– И какой? – настоятель потрогал крест на груди.
– Доставляю неприятности людям! – весело заржал карманник.
Игумен строго взглянул на Сидоркина.
Тот резко превратил смеющуюся морду в покаянную рожицу:
– Э-э… кхм… но вот решил завязать со старой жизнью, начать с нового листа. Желаю, чтобы Бог мне в этом помог!..
– Отрадно слышать! – откликнулся святоша. – В добрый путь! Пойдем, я покажу тебе твою новую обитель…
8. БРАТ ТРИФОН
Игумен и карманник, не спеша, обходили монастырские постройки. Зашли в коровник – приземистое здание метров 20-ти длиной. В стойлах стояли штук восемь коров и быков. Двинулись в глубину помещения.
– Говядину мы едим очень редко… В основном, держим скотинку ради молока, иногда продаём бычье мясо. Там, – игумен ткнул рукой в сторону, – есть ещё стайка, где находится молодняк… Вообще, у нас большое хозяйство: коровки, огородик, за стенами обители картофельное поле… Своя пекарня, штук десять курочек…
Вор посматривал по сторонам, с отвращением вдыхая запах навоза. Игумен подвёл его к длинному худому человеку в рясе, с большими карими глазами и жидкой бородёнкой. Тот вилами накладывал сено в тачку, видимо, собирался кормить животину.
– Познакомься, Трифон! – сказал настоятель. – Новый послушник – Александр! Будет трудиться пока здесь…
Трифон воткнул вилы, по-доброму улыбнулся:
– Здравствуй, брат!
– Здорово, бродяга! – Сидоркин протянул руку.
Инок перестал улыбаться, изумлённо посмотрел на игумена, игумен строго взглянул на вора.
– То есть, я хотел сказать… «здравствуй, брат», – смутился Саня, не зная, куда деть руку. – Хороший коровник, – он покрутил головой, – и скотина чудная.
– Иеромонах Трифон возьмёт шефство над тобой! – продолжил игумен. – Спать будете в одной келье… У нас все спят по двое, потому что мало места! Осваивайся…
Игумен кивнул Трифону и повернулся к выходу.
– А спецодежду мне выдадут? – спросил Сидоркин.
– Лишних ряс пока нету! – ответил настоятель, глядя через плечо. – Но в субботу, перед Пасхой, Трифон отправится в близлежащий городок – за свечами… Купит тебе рясу, только размер скажи!
– Игумен Феофил! Я могу отдать Александру мой старый подрясник, он мне маловат! Его погладить надо только! – подал голос Трифон.
– По благодати! Работайте! – молвил Феофил и вышел.
– Ну, что, брат, с кормежкой я сам управлюсь, а ты пока бери ведро… вон там, в углу стоит! – Трифон ткнул пальцем в дальний угол, где хранилась на полках или просто висела на гвоздях хозяйственная утварь, – да начинай доить!
* * *– Смотри, это Маруся, корова смирная, ласковая! – монах подвел Санька к бурой коровенке с большим белым пятном на боку. – Коровка без норова! Всех подпускает! Даже ребенок справится! – улыбнулся брат Трифон и погладил Марусю по широкому лбу. – Начинай с Богом, а я потом подсоблю!
Карманник сходил за ведром, уселся на низкий табурет возле Маруси и начал доить. Пальцы соскальзывали с сосков, в ведро падали жалкие капли.
– Ну, доись, скотина! – прикрикнул вор. – Тьфууу! – он сплюнул.
Саня промучился еще какое-то время. Трифон давно закончил с сеном и уже с двумя полными вёдрами молока шел мимо Сидоркина.
– Как успехи, брат Александр? – остановился возле стойла.
– Ни хрена успехов! – отрезал Саня. – Только пальцы устали!
– Помолись! – посоветовал инок. – Я чувствую, ты потерял мир в сердце… Дай-ка я покажу! – Трифон поставил ведра.
Карманник уступил место, монах сел на стульчик, бодро задёргал соски, звонкие струйки молока застучали о ведро.
