Блэки Хол - Sindroma unicuma. Finalizi (СИ)
Неделю назад Клюква передала "привет" от малолетки - сестрицы Мэла:
- Говорит, окучивает какую-то, не из наших. Из простых. Интенсивно окучивает.
- Ну и что? - пожала плечами Августа. - Они и раньше были. И где теперь?
- Сейчас не так. Гораздо круче.
- Без денег он не нужен.
Второй сорт - и есть второй сорт. Не брезгуют выпрашивать цацки, меха, наличность.
- Всё может быть, - согласилась Клюква. - А если это серьезно?
Два дня назад Евгеша сказала:
- Эта деваха тоже будет на приёме. И у них всё было.
- Еще одна подстилка, - фыркнула Августа.
Интересно посмотреть, каких девиц предпочитает Мелёшин. Хотя далеко ходить не надо - Лялька каждый день сидит впереди на занятиях. Мэлу крупно повезло выбраться сухим из отношений с ней. С тех пор он не связывался с девушками своего круга, иначе на его шею давно бы села вторая Майка. Или нет, не села бы, потому что Мелёшин-старший быстро бы урегулировал проблему.
Что ж, Августе не составит труда убить снисходительным взглядом ту, другую, раздвинувшую перед Мэлом ноги ради материальных благ.
***
Подготовка велась долго и тщательно, и Майка опять вылезла со своим языком. Ну, ей-то вряд ли повезет попасть когда-нибудь на "Лица года", поэтому пусть захлебывается собственным ядом. Неделю Августа выбирала платье и аксессуары, полдня перед приемом провела в лучшем столичном салоне, чтобы сразить кавалера наповал.
Мэл приехал - немногословный, элегантный, выглядевший сногсшибательно в темно-синем костюме. Поцеловал ладонь маменьке, пожал руку отцу, распахнул вышколенно дверь перед спутницей, подставив локоть, чтобы довести до машины.
Они отлично смотрелись вместе, об этом Августе говорили многие. Натуральная платиновая блондинка и темноволосый смугловатый молодой человек. Свадебные фотографии обещали стать сенсацией. Осталось поднатужиться и сделать последний рывок, чтобы приблизить важный день.
Только сегодня Аксёнкина неожиданно заметила, что угловатость и порывистость Мэла исчезли, уступив место неспешности движений человека, уверенного в себе и в завтрашнем дне. Рядом с ней по мощеной дорожке шел не вспыльчивый мальчишка и не горячный юноша. Ее вел к автомобилю молодой мужчина - интересный, волнующий. Они пройдут рука об руку под репортерскими вспышками и станут лучшей парой приема.
А Егор Мелёшин не заметил атласного платья шоколадного цвета, удачно оттеняющего белизну кожи. Не обратил внимания на искусную прическу, которую наводили одновременно четыре мастера. Не сообразил, что один из пальцев сиротливо дожидается долгожданного кольца.
"Не очень-то хотелось!" - отвернулась Августа к окну, усевшись в машину.
Она окончит лицей в начале лета, а Мэлу предстоит учиться еще один год, прежде чем можно будет говорить о брачном союзе двух фамилий. Ей останется присоединиться к сестрам и сидеть на шее у родителей в ожидании, пока Мелёшин-младший получит аттестат. Двусмысленная ситуация и еще один повод для зубоскальства насмешников, поэтому закрепление обязательств клятвой и колечком явилось бы гарантией серьезности намерений.
Господи, ну, почему мамашу угораздило родить ее на девять месяцев раньше Егора Мелёшина?
Мэл, не замечая присутствия спутницы, раз за разом набирал на телефоне чей-то номер и хмурился, недовольный тем, что абонент оказывался отвечать.
- Деревья в инее, - сказала Августа. Бросаться на него сейчас или при свидетелях? Нет, лучше при свидетелях.
- Что? - отозвался спустя минуту Мелёшин-младший, раздосадованно засунув телефон во внутренний карман пиджака.
- Деревья в инее, - показала она пальчиком.
- А-а, да, - кивнул Мэл и снова достал телефон, отвернувшись к окну.
Хотя дорожка покорилась средней из сестер Аксёнкиных два года назад, шаги под прицелом камер и любопытных зевак неизменно были волнительным событием. Сотни лиц, софиты, ажиотаж... Не каждая леди выдержит с достоинством первый этап сегодняшних испытаний.
Ладонь Мэла протянулась, чтобы помочь выйти из машины - крепкая, горячая. Этими руками он обнимал каждую из тех, других, и, прижимая к себе, нашептывал на ухо грязные словечки. Любил - до громких стонов, быть может, до крика. До царапин на смуглой спине, блестящей от пота...
"Как же невпопад вообразилось", - подумала Августа, смешавшись, в то время как ноги двинулись выверенно по зеленому покрытию. Она заученно развернулась и, улыбнувшись в объективы камер со стандартным сантиметром между губами, прошествовала с Мэлом под высокие арочные своды Дома правительства в Большой парадный холл.
Шикарные дивы в кричаще дорогих манто, блеск драгоценностей, представительные мужчины... Много знакомых лиц - из жизни и с экрана - кивают, здороваются. Пожимают руки, искусственно улыбаются, отвешивают стандартные комплименты. А Егор Мелёшин не сказал ни слова. Отошел в сторону и оглядывается, выискивая кого-то среди праздничной толпы. Друзей или ту, о которой упоминала Клюква?
Вряд ли. Мэл понимает, что постельные обжимания остались за кадром, а здесь - роскошь и великолепие высшего света, и Августа является его частью. Второй сорт попадает сюда случайно и выветривается с ближайшим сквозняком. А если второй сорт начинает мнить о себе сверх меры, достаточно задвинуть его в сторону брезгливым взглядом и меткой уничижительной фразой.
Егор Мелёшин сдал шубку и муфту в гардероб, но не спешил занимать места в Большом торжественном зале. Он всматривался в толпу и хмурил брови.
- Мы идем или как? - спросила недовольно Аксёнкина. - Меня сейчас затопчут.
- Да, идем, - ответил неохотно спутник, предложив локоть, и они двинулись в распахнутые двери, влившись в поток гостей. Мэл без конца оглядывался по сторонам, и это раздражало.
Лотерея выдала места в партере в середине ряда. Было бы замечательно, если тому (или той), кого тщетно выглядывал Мелёшин, досталось место с краю на последнем ряду или где-нибудь в глубине на третьем ярусе. Или вообще не хватило мест. Или выяснилось, что произошла непредвиденная ошибка, и кое-кого выгнали с позором под свист и улюлюканье.
Соседом Августы оказался незнакомый бородач, а со стороны Мэла села молодящаяся бабушка, отягощенная изумрудами на шее, в ушах и на пальцах. Она умудрилась пофлиртовать с кавалером Аксёнкиной, вызвав у той снисходительный смешок.
Августе показалось, что неподалеку мелькнула пестроволосая голова друга Мелёшина, и поначалу она хотела сказать ему об этом, но передумала. "Пусть помнет шею, чтобы стала гибкой и тонкой как у жирафа", - подумала мстительно, потому что Мэл беспрестанно оборачивался, обегая взглядом задние ряды, ложи и верхние ярусы, не прибегая к лорнету.
Ее спутнику пришлось успокоиться, когда погас свет, и в зале затихли покашливания и гул голосов. На сцену вышел премьер-министр.
Во время выступления Мелёшин сидел напрягшись. Казалось, он совсем не вникал в затяжную речь, однако в нужных местах хлопал вместе с залом и растягивал губы в улыбке, поддерживая шутки оратора. Августе же стоило большого труда не уснуть. Периодически она щипала свою ладонь и упрекала себя, что так и не научилась спать с открытыми глазами, хотя еще в прошлом году занесла этот пункт в список приоритетных дел.
Ближе к окончанию речи, перед проигрышем национального гимна, в бельэтаже произошла какая-то заминка, с шумом и повышенными голосами. В проходах забегали охранники с рациями. Гости начали оглядываться, однако премьер-министр бодро зачитал концовку, и после громких оваций расфуфыренная публика выслушала национальный гимн, стоя в почтительном молчании.
Едва первые приглашенные потянулись из зала, как Мелёшин вскочил с места, намереваясь увлечь свою спутницу к выходу. "Нет уж", - улыбнулась Августа. - "Я - дама медлительная, в толчее задыхаюсь и поэтому дождусь, пока в помещении станет легче дышать".
