Эдуард Мухутдинов - Мечи Эглотаура. Книга 1
Жюли не было известно, что магическое исцеление, особенно проведенное так тесно, как сейчас, связывает людей навсегда прочными нитями, неподвластными ни времени, ни даже какой-то иной магии. Жюли этого не знала, хотя и смутно догадывалась. Впрочем, это не играло роли, девушка уже привязалась к Хорсу, и отнюдь не из-за целительства.
Жюли положила голову Хорсу на грудь и закрыла глаза, надеясь отдохнуть. Она вслушивалась в мерное биение мужского сердца, представляя себе красочные и несбыточные картины о далеких странах, таким образом стараясь отвлечься от недостойных мыслей; это принесло некоторое успокоение. Постепенно поддаваясь мягким настойчивым нитям сна, Жюли уносилась куда-то вдаль, где все было прекрасно… И внезапно возвращалась в пещеру, заполненную холодным туманом, тщетно разноняемым едва теплящимся огоньком костра. На стенах мерцали тени, ослабленные туманом и изображающие диковинные фигуры, среди них временами можно было уловить силуэт Рухх, временами — нечто необъяснимо идиотское, типа той же самой болотной птицы вохепсы, временами — дракона, летящего или спокойно отдыхающего на высокой скале… Мерцание завораживало, смена фигур околдовывала, гипнотизировала самым бессовестным образом… В конце концов девушка заснула.
Разбудило ее громкое хлопание крыльев снаружи. Прилетела Рухх. Жюли слышала, как громадная птица немного потопталась снаружи, шаги тяжело скрипели по свежевыпавшему снегу. Потом Рухх улетела.
Девушка лежала в прежней позе, обвив ногу Хорса, положив голову ему на грудь и приобняв. Хорс перестал метаться и бредить, дышал ровно и спокойно, и Жюли понадеялась, что это признак скорого выздоровления. Но мужчина все так же оставался без сознания.
Вспомнив, что говорила Рухх, — что будет прилетать после полудня, — Жюли подумала, что не помешало бы приготовить что-нибудь поесть. Самой ей кушать совершенно не хотелось, но Хорсу требовались силы, да и лошади воздухом питаться не могут. Жюли неохотно выбралась из-под одеял, накинула на себя кое-какую одежонку, для приличия, а не из-за холода. Хотя какие приличия здесь, где людей явно нет на многие часы пути, да и какой дурак полезет в горы во время снегопада. Тем не менее, Жюли постеснялась показаться миру обнаженной.
Снаружи мело по-прежнему. За ночь пурга навалила глубокие сугробы, они возвышались со всех сторон; густые белые вихри скрадывали границу между снегом застывшим и летающим, и казалось, будто земля и небо слились в едином существе, когда-то давным-давно предсказанном древними пророками… Свет далекого Солнца почти не проникал сквозь метель, и вокруг установились неверные сумерки, еще более усиливая мрачную атмосферу забвения и обреченности.
Жюли стояла в самой середине пятачка, освобожденного от сугробов шквалом, произведенным крыльями Рухх. Пурга уже покрыла голую каменистую землю слоем снега, босые ноги Жюли по щиколотку погрузились в него. Оглядевшись, девушка увидела у самой стены несколько комочков. Это оказались тушки горных кроликов со свернутыми шеями. Рухх сдержала слово, принесла пищу. Жюли представила, сколько нужно таких кроликов, чтобы накормить птиценцию на целый месяц зараз, и содрогнулась. Впрочем, тут же подумала она, вряд ли Рухх утоляет голод таким образом. Скорее всего, ловит какого-нибудь дикого тура или другого крупного зверя… а то и тройку-другую неосторожных путников.
Девушка набрала в котелок снега и вернулась в пещеру. Огонь давно погас, но внутри все равно было гораздо теплее, чем снаружи. Жюли старательно разожгла пламя, отделила сегодняшнюю порцию хвороста и положила несколько веток в костер, чтобы согреть воды, распотрошила добычу и бросила часть мяса в котелок. Другую часть наколола на прутики и испекла прямо на углях.
Пахтан с Халой скрипели сеном, Жюли съела полусырое мясо, уговаривая себя, что надо восстановить силы; затем, пользуясь уже приобретенным опытом, напоила Хорса бульоном, мелко покрошив в него мясные волокна и следя, чтобы обед попал именно туда, куда нужно. После этой малоприятной процедуры, во время которой девушка ухитрилась не пролить ни капли, она убралась в пещере, выбросила кости и шкуры. Жюли пожалела, что не умеет обрабатывать шкуры, это могло бы дать еще тепла Хорсу. Впрочем, они все равно не успели бы продублиться, Хорс к тому времени или умрет, или выздоровеет. Жюли надеялась на второе.
Завершив дела и еще раз взглянув на метель, никак не думающую прекращаться, Жюли вернулась в пещеру и вновь забралась под покрова к Хорсу. Мужчина опять начал метаться, хотя уже не бредил. Жюли осторожно стерла пот с его лба и головы и постаралась принять позу прошедшей ночи. Повторные сеансы магического целительства имеют бо'льший эффект, если производятся в тех же расположениях участников действа. Кроме того, Жюли хотелось снова ощутить спокойствие и надежность, от которых уже давно отвыкла, и которые так внезапно приобрела вдруг после знакомства с Хорсом. Даже сейчас, в невменяемом состоянии, он казался ей оплотом мира…
Следующие два дня прошли точно так же. По-прежнему мела метель, птица Рухх после полудня будила шумом крыльев Жюли. Девушка долго спала, обессиленная магией; после полудня вставала, готовила еду, всех кормила и убиралась в пещере, восстанавливала костер; затем снова принималась лечить Хорса и после этого засыпала. Вечером, Жюли не знала, в какое время, возможно, это происходило после полуночи, а может быть, и до, — девушка просыпалась и повторяла ставшие уже привычными действия.
Вязанка хвороста постепенно таяла, и девушка уже прикидывала, как бы найти дополнительное топливо; она уже собиралась выйти на день, обойти дальние окрестности, так как в ближних ничего не осталось. Ее удержали несколько причин: во-первых, метель продолжалась, и Жюли просто заблудилась бы, во-вторых, под слоем снега сейчас не найти не то что засохшие кусты или деревья, но даже речку, которая вроде бы и шире них, и длиннее. В-третьих, Хорсу становилось то лучше, то хуже, и при отлучке Жюли появлялась опасность критического ухудшения ситуации.
Наконец, наступило необычное утро. Оно было необычным, потому что Жюли проснулась сама. Проснулась не от хлопанья крыльев, не после полудня, а сама и утром.
Девушка лежала, прислушиваясь, и никак не могла понять, что же произошло. Потом ее осенило: постоянный спутник последних трех суток, изматывающий вой ветра в скалах, исчез. Жюли открыла глаза и увидела, что вход в пещеру превратился в светлое пятно, в отличие от темно-серого, каким был все время до этого.
Жюли приподнялась на локте и посмотрела на Хорса. Он дышал спокойно, не метался. Это было хорошо, ибо обычно к тому времени, когда девушка просыпалась, лихорадка уже давала о себе знать. Девушка приложила руку ко лбу Хорса. Теплый, но не горячий — это тоже хорошо. Жюли мягко прикоснулась губами к щеке мужчины, изо всех сил пожелав его выздоровления, и выбралась из-под одеял.
Одевшись, девушка вышла из пещеры. Буран прекратился полностью, в воздухе не было даже редких снежинок. Ветер стих, стояла безмолвная тишь. Прошедшие метели превратили окружающие скалы в причудливые белые сооружения; снег задерживался в щелях, на выступах и просто на камнях, образовывая прекрасные произведения, зачаровывающие сложностью форм, придумать какие не в состоянии ни один художник или гений скульптуры, кроме самого великого — Природы. То мягкие и плавные, то грубые и почти жестокие, изгибы и грани монументальных нагромождений обладали почти четырехмерностью, оказывали на взирающего на них гипнотическую власть…
Солнце ярко светило с небес, утреннюю голубизну не заслоняло ни единое облачко. Становилось теплее. Жюли увидела, как на глазах потемнела полоса снега, выходящая из-за поворота и уходящая вниз по ущелью; потемнела и вскоре оказалась смытой веселым потоком, уносящим с собой обломки льда и быстро тающие сугробы.
Закапало. Монументальные скульптуры съеживились и потемнели, отдавая принявшей их на время земле свои жизненные соки. Жюли поразилась, насколько быстро таяли снега, но, взглянув на солнце, поняла, что уже близок полдень, что она простояла так несколько часов. Просто ощущение времени слилось в те несколько минут, которые она помнила.
Жюли бросила последний взгляд на оживающую природу и вернулась в сумрак пещеры повторить ставший привычным ритуал. Девушка лелеяла надежду, что перемены в погоде хоть каким-то образом символизируют скорое выздоровление Хорса. Это могло быть так, а могло и не иметь с Хорсом никакой связи. Когда имеешь дело с магией, ни в чем нельзя быть уверенным до конца.
Когда Солнце достигло полудня, Хорс пришел в сознание.
Глава 10. Абстинентный синдром
Абстинентный синдром — болезненное состояние, развивающееся у наркоманов при прекращении приема наркотика (алкоголя у больных алкоголизмом — т. н. синдром похмелья).
