Ксения Баштовая - Повесть эльфийских лет
– Вот видите, – повернулась она к Найриду, – я все правильно говорю – четыре песни мастера Лингура!
Похоже, новые знакомые ничего не имели против столь странной уплаты – по крайней мере, мужчина выпустил кошелек, чуть насмешливо покосился на музыканта… И тому ничего не оставалось, как потянуться за гитарой…
Лютнист убрался со сцены, стоило менестрелю подняться на подиум.
Чуть слышный перебор качнул застывший воздух…
Я не верю в сказки, красавица,
Я не верю в верность луны.
Вытри слезы скорее, красавица,
Мы с тобою любовью пьяны.
Голос, показавшийся Леорису при разговоре каким-то сухим и безжизненным, сейчас набрал силу… Казалось, стены трактира расступились, и юноша как наяву увидел ту, о которой пелось. Ту, что тронула сердце исполнителя.
Вытри слезы скорее, красавица,
И скажи мне, что любишь меня.
Я не верю в сказки, красавица,
Только губы твои так пьянят.
Я не верю в сказки, красавица,
Поцелуй лишь мне свой подари.
Вытри слезы скорее, красавица,
Я останусь с тобой до зари…
Стихли последние ноты. Музыкант медленно сошел со сцены и подхватил под локоток пробегающую мимо Мейлу:
– Еще три буду должен.
– Договорились, – улыбнулась она. – Хотя знаете, мастер Лингур, одна ваша песня стоит десятка.
Вернуться к своим новым знакомым Найрид не успел: из-за ближайшего столика к нему вдруг шагнул высокий, крепко сложенный парень. Схватив музыканта за рукав, он воровато оглянулся по сторонам и затарабанил:
– Мастер Лингур, простите, я не знал, что вы сегодня в столице, да еще и зайдете сюда! Это все Фрина виновата, иначе я бы вас обязательно узнал…
– Стоп! – предупреждающе вскинул руку музыкант. То, что его собеседник был молодым орком (перерождение еще не наступило), он понял с первого взгляда, но вот кто это такой и откуда они могут быть знакомы, оставалось для менестреля загадкой. – Я вас знаю?
Юноша хлопнул себя по лбу:
– Простите, мастер Лингур, я совершенно не подумал. Меня зовут Роз, я…
Какое-то странное подозрение шевельнулось в мозгу у Найрида:
– Роз?
– Да. Вы, наверное, меня не помните: я еще ребенком был, когда вы в табор заходили.
– Роз, сын Мэхая и Тавы?..
– Да, но я хотел сказать совсем не об этом…
Договорить мальчишка не успел: менестрель мгновенно вцепился ему в ухо, резко крутанул:
– Ты вообще понимаешь, что ты натворил?! – Он и сам не заметил, как перестал «выкать». – Мать уже семь лет места себе не находит, отец так выглядит, словно три перерождения прошел, а ты тут по столице гуляешь?!
– Мастер Лингур, – жалобно проскулил юноша, – я…
– Для тебя – барон! – зло прошипел Найрид, за ухо оттаскивая Роза подальше от сцены: разговор и так привлек слишком много любопытных.
Киас, невесть когда вышедший из-за стойки, легонько коснулся его плеча и кивнул в сторону неприметной дверки, видневшейся неподалеку, одними губами произнеся:
– Сейчас свободна.
Музыкант пинком распахнул дверь, затолкнул мальчишку внутрь комнаты и шагнул вслед за ним. Но тут в ему плечо вонзились острые когти.
– Не трогайте Роза! Отпустите его немедленно!
Мужчина резко обернулся… Стоявшую за его спиной девушку иначе чем фурией и назвать было нельзя. Светлые волосы растрепались, а в глазах горел гнев.
– Отпустите Роза! – потребовала она, грозно подбоченившись.
– Ты кто такая? – зло прищурился менестрель. Прерывать воспитательную беседу он не собирался.
– Меня зовут Фри…
– Мастер Лингур, – выглянул из-за ее плеча невесть откуда нарисовавшийся дворянин, приведший музыканта сюда, – вы обещали…
Девушка резко обернулась.
– Айзан, какого черта ты сюда лезешь?! – гневно ткнула она пальцем в грудь юноше. – Это мое дело! И я сама разберусь, какого Скхрона этот джальдэ утащил Роза!
– Но позвольте…
– Не позволю!
– Но поймите…
– Не собираюсь!
– Но…
– Тихо! – рявкнул менестрель, которому окончательно надоел этот фарс. – Лорд, я помню о нашем деле, но давайте продолжим его… например, завтра в полдень, в этом же трактире. Леди, не знаю, кто вы, но вас это не касается…
– Меня не касается?! – взвилась девица. Найрид краем глаза заметил, как трактирщик побледнел и вжал голову в плечи. Да и трактир как-то резко начал пустеть – даже зеваки, заинтересовавшиеся разговором музыканта с Розом, куда-то пропали. Кажется, завсегдатаи очень хорошо знали эту девушку, кем бы она ни была. – Меня не касается?! Да я его невеста! И если вы хоть пальцем еще раз тронете Роза, я…
– Фриви, успокойся! – жалобно протянул вышеупомянутый Роз из-за спины Найрида.
– Не собираюсь! – взвизгнула девица. – Если ты, Розви, позволяешь…
Частички странной загадки окончательно сложились в четкую картину.
– Фриви?.. – беспомощно выдохнул менестрель, вдруг как-то очень ясно осознавший, кто стоит напротив него.
Перед глазами как наяву встали давнишние события: жесткий взгляд Элеты, цепляющаяся за руку женщины девчонка, называющая ее мамой, детский смех: «Лозви!»…
Мужчина сглотнул комок, застрявший в горле, и посторонился, тихо проронив:
– Проходи, разговор будет. – А затем, переведя взгляд на потрясенного дворянина, повторил: – Давайте продолжим беседу завтра, лорд.
Едва из комнатки все вышли и затворилась дверь, как девушку словно подменили. Убедившись, что злобный менестрель не собирается ничего делать с «несчастным Розви», его невеста мгновенно успокоилась.
– А вы правда барон? – с любопытством спросила она, изучающе оглядывая Найрида.
– Нет, – мрачно буркнул музыкант, мучительно размышляя, что делать дальше. – Но для Роза – да.
Тонкая бровка взметнулась вверх.
– Почему? Как это можно одновременно быть и не быть бароном?
– Фриви, не начинай, – страдальчески протянул Роз, потирая покрасневшее ухо. Молодой орк сейчас был расстроен, как никогда.
– Да нет, все нормально, – отмахнулся менестрель. Для него эта бессмысленная болтовня была спасением, возможностью собраться с мыслями. – Барон табора сейчас Нелан, но за пределами клана я, будучи дальним родственником, могу выполнять его обязанности.
– А, так вы не дворянин, – огорченно протянула Фрина, наматывая на палец локон золотых волос.
– К сожалению, нет, – чуть насмешливо хмыкнул музыкант, по-прежнему не зная, о чем же говорить. Он стоял и просто любовался девушкой. Сейчас она, как никогда, походила на свою мать. Те же глаза, те же губы, те же повадки, что и у Элеты…
Однако, как ни крути, а разговор стоило начинать. Менестрель мотнул головой, с трудом припоминая, о чем же он собирался побеседовать… Вспомнил и, настроившись на воспитательный лад, тихо заговорил. Благо на этот раз следовало всего лишь поведать юноше о том, что его родные очень хотели бы узнать, где его носит.
* * *В первый момент Леорис Орнэйт оробел. Он совершенно не ожидал, что такая прекрасная возможность получить информацию о мужчине, который так похож на него, столь внезапно ускользнет. Нет, конечно, со слов менестреля получалось, что он обо всем расскажет завтра, но кто знает, что там завтра произойдет? А вдруг еще какая Ночь Алого Платка приключится? Что будет завтра, известно лишь богам.
Юноша вздохнул, отведя злой взгляд от закрывшейся двери, и… вдруг столкнулся взором с разносчицей-орчанкой. Девушка, как раз собирающая со стола грязную посуду, посмотрела ему прямо в глаза… и, покраснев до кончиков волос, поспешно отвернулась.
Молодой дворянин не придал бы этому никакого значения, тем более что отец уже встал из-за стола и сейчас о чем-то разговаривал с трактирщиком, но внезапно он вспомнил, как разносчица назвала его, когда они только вошли в заведение, и решительно шагнул к девушке:
– Простите, вы… назвали меня Айзаном?
– Ну назвала, – равнодушно отозвалась девица, старательно не поднимая взгляда. Собрав посуду и водрузив загруженный поднос на соседний стол, она вытащила из кармана передника тряпку и принялась с особым усердием протирать освободившуюся столешницу. – Теперь вижу, что ошиблась.
– Простите, а… вы не знаете, где я могу его найти? Мне бы с ним поговорить…
– Некогда мне лясы точить! – взвилась орчанка, поспешно подхватывая загруженный поднос и стараясь не встречаться с дворянином взглядом. – У меня вон еще сколько тарелок грязных! Не вы же мне их вымоете, лорд!
Леорис беспомощно оглянулся на отца. Тот поглядывал на юношу чуть насмешливо… Молодой дворянин решительно выдохнул, словно собрался шагнуть в ледяную воду:
– А может, и я! – и, уверенно подхватив из рук девушки поднос, двинулся вслед за ней на кухню.
Граф Хитанский, остановившийся подле стойки, бросил на стойку тяжелую золотую монету и ткнул пальцем в приглянувшуюся бутылку. Трактирщик понятливо кивнул и, налив в более-менее чистый стакан белого вина, принялся отсчитывать сдачу.
