Елена Звездная - Все ведьмы рыжие, или Будь моей ведьмой[СИ]
— Не знаю, — Колдун обошел парту, присел на ее край, широко расставив ноги и потянув меня к себе, как раз между ногами и разместил.
Теперь между нами был только букет.
— А что? — парень поправил мои волосы, убирая с лица.
— Вопрос не в этом, — растерянная и шокированная я, совсем не имела сил к сопротивлению. — Дэн, вот ты мне честно скажи, у вас, няшек, брачный сезон начался, да?
Денис удивленно посмотрел на меня и выйдя из образа покорителя женских сердец переспросил:
— Что?
Я же, находясь в абсолютном шоке, продолжила:
— А что, фентезятина размножается половым путем? Не идейным, не?
Чуть нахмурившись, Колдун напряженно спросил:
— Марго, что с тобой?
И вот тут я не выдержала, и, обняв розочки крепче, воскликнула:
— Со мной?! Деня, со мной все было нормально, пока у вас у всех глюк по фазе не начался!
Зеленые глаза в обрамлении черных ресниц чуть прищурились, внимательно разглядывая мое лицо. Затем Денис отнял у меня букет, с трудом разжав мои руки, положил его на стол, после ближе притянул меня, оставшуюся без защиты кустика, обнял и почти целуя, прошептал:
— Марго, детка, идем прогуляемся, и ты мне все расскажешь, м? У тебя пары до скольки?
И тут на всю аудиторию прозвучал рык Ксюши:
— До четырех!
Ничуть не смутившись присутствия официальной девушки, Колдун снова поцеловал остолбеневшую меня и прошептал:
— Зайду за тобой в четыре, малыш. Все, иду я, а то ваш препод пришел, а я ему контру не сдал еще.
И отпустив меня, Дэн направился к выходу. Я не оборачивалась! Я категорически отказывалась смотреть в глаза Рустаму Владимировичу!
В общем, на этой лекции мне пришлось присутствовать. Слышала я через слово, букет роз лежал на стуле рядом, потому как со стола я его неловко стянула, и запах теперь раздражал. Растаявшее мороженное лежало рядом с букетом, а я пыталась понять чего няшкам надо. Нет, с Князем все ясно — ему ведьма инициированная нужна, Игнат не обсуждается, он на меня вообще видов не имеет, Денис — там вообще просто, он настойчивый, пока победы не добьется даже имя помнит, а едва добивается все, как отрезало. Но Сема! Семка с какой стати дуреет?! Вот чего я понять никак не могу!
А потом прозвенел звонок. Я осталась сидеть на месте, затравленно глядя на дверь, и как-то не сразу поняла, что вся наша группа тоже сидит… и все на дверь смотрят. И даже Рустам Владимирович, делая вид, что журнал заполняет, тоже на дверь поглядывала. И только Танюха продолжала пугать задумчивым прищуром и немигающим взглядом на меня! Закопает! Она может… может Игнату на нее пожаловаться? Пусть сделает внушение девочке, а то нервирует этот кровожадный взгляд.
Минута шла за минутой, а двери никто не открывал. Я облегченно перевела дыхание, улыбнулась, и уже собиралась встать, как дверь распахнулась и я услышала:
— Народ, вы в курсе, что перерыв уже?
Молча села обратно. В аудитории царила мертвая тишина, а за моей спиной раздался хрипловатый низкий чувственный голос очередной няшки:
— Привет, Марго. Как дела?
На стол передо мной легли два апельсина и банан… символично так легли.
— Чего делаешь? — вопросил худощавый высоченный и гибкий Кирилл Соколов, звезда местной легкой атлетики, он же Змей в фентезийной банде Георгия Денисовича и зазноба Кати, Светки и Надюшки.
— Кирдык, — выдохнула я, предчувствуя свою скорую гибель.
— Я Кирилл, Ритусь, — ответил Змей, сверкая темно-зелеными глазами. — Кстати, во сколько у тебя пары заканчиваются?
И все, я так не могу больше! У меня просто истерика сейчас начнется!
— В пять, Кирюш, — не моргнув соврала я.
— Долго вы сегодня, — он лучезарно улыбался, — ладно, зайду за тобой в пять.
— Хорошо, каваечка — отозвалась я елейным голоском.
— Пока, — сказал Кирилл, наклонился, и легко поцеловав в щечку, гибко выпрямился.
Когда он уходил, вслед ему смотрела вся моя группа! Вру, не вся — Таня, Катя, Света, Надя и да, Ксения тоже, пристально глядели на меня. И все с очень нехорошими прищурами.
— Ильева, — раздался негромкий голос Рустама Владимировича, — никогда не страдал повышенным любопытством, но все же…
Дверь распахнулась! На пороге с горшочком в руках стоял Волк! На деле Руслан Вовковец, регбист, хулиган и любитель первокурсниц, а в няшенской команде да, Волк. Так вот, в дверях стоял Волк, в горшке цвели темно-фиолетовые розалии!
— Привет, лохам университета.
Ах, да, совсем забыла — у Вовчинского в дополнение к темным волосам, вечной щетине трехдневной небритости и внушительной железобетонной мускулатуре прилагался хамский характер. И потому никто не удивился, когда парень весело махнув рукой, сказал:
— Привет, Рустик.
Рустам Владимирович побагровел. Учитывая его национальность и возраст, он крайне негативно относился к панибратству и вообще требовал уважения. Но Вовчинского такие мелочи никогда не волновали, и раскованно приблизившись ко мне, он небрежно бросил горшочек с цветами на стол, нагнулся, сгреб меня, подхватил на руки, смачно поцеловал, после хрипло заявил:
— Зайду за тобой после пар, поедем на шашлык.
Скованная, оторванная от земли и вообще шокированная я, мило улыбнулась и покорно сказала:
— Да, милый, как скажешь.
Волчара плотоядно оскалился, повторно облобызал, поставил на ноги, шлепнул, весомо так, и, выходя, бросил не оборачиваясь:
— Я юбки больше люблю, съездим к тебе, переоденешься.
Это хорошо, что он не оборачивался, узрел бы весьма неприличный жест. Но остальные видели!
— Ильева! — несмотря на ситуацию, препод оставался преподом.
Я повернулась к Рустаму Владимировичу, виновато развела руками и честно призналась:
— Достали.
Ну и так как все еще был перерыв, я решила пойти в комнату девочек, руки помыть, успокоиться, побыть в одиночестве, в конце концов.
* * *Выйдя в коридор, некоторое время просто постояла. Кругом царил шум и гам, студенты смеялись, болтали, ходили, некоторые курили, приоткрыв форточки, а еще никто не смотрел на меня — вот оно счастье. Пошла в туалет, там было пару девчонок с параллельного потока, обменявшись нейтральным привет, я закрылась в кабинке.
А после услышала как открылась дверь и Ксюха грубо сказала:
— Пошли отсюда.
— Ксень! — возмутилась одна из девочек
— Вон! — я узнала Танькин голос.
И мне вдруг стало как-то очень страшно.
Дверь хлопнула снова, и стало очень тихо.
— Запри! — холодный голос Тани и я услышала щелчок.
Стало как-то совсем плохо.
Внезапно у меня зазвонил телефон. Торопливо ответила на звонок, и услышала:
— Меня научрук раньше отпустил, у тебя перерыв, давай пересечемся.
Сердце радостно забилось, и я прошептала в трубку:
— Стужев, пересечься не получится, меня сейчас убивать будут…
Молчание длилось секунды две, потом раздался вопрос:
— Где?
— В туалете… Сам понимаешь, не в мужском.
— Понимаю, — с насмешкой отозвался Князь и отключился.
Просто отключился! Я в диком возмущении смотрела на трубку некоторое время, а потом стало не до возмущения — двери распахнули с такой силой, что защелка была сорвана напрочь. И на меня разом уставились и Таня, и Ксеня, и Катя, и Света тоже.
— Зззанято, — прошептала я, понимая, что будут бить.
И тут что-то случилось, потому что с лица Ксени исчезло зверское выражение, а Таня вдруг перестала недобро щурить глаза. А потом Ксюша сказала:
— Маргош, тебе так идет эта мужская майка.
Я застыла, в изумлении глядя на нее.
— И этот стыдливый румянец на щеках, когда я начал склонять тебя к интиму в джакузи, — добавила Танюха.
— И да, — заговорила Катя, — что будем с этими дурами ревнивыми делать?
Я едва не села на единственное тут находящееся посадочное место.
— Кстати, хорошая идея, — продолжила Света, используя присущие Стужеву нотки, — предлагаю мытье головы в унитазе, что скажешь?
— Слишком жестоко, — пролепетала я, переводя взгляд с одной девочки на другую.
Глаза у них у всех были какие-то стеклянные.
— Доброта тебя погубит, Маргош, — произнесла Таня. — Ладно, предлагаю, чтобы они сами себя отшлепали, и наказание и удовольствие… для меня.
— Стужев, ты садюга? — просто не сдержалась, каюсь.
— Мне уйти? — насмешливо поинтересовался Князь, голосом Светы.
И я прошептала:
— Нет.
— Супер, тогда не мешай спасать твою рыжую шевелюру, — Танюха весело подмигнула мне и выдала, — девчонки, зажжем!
* * *Когда они вышли, поняла, что меня просто трясет. От всего этого. Нервно умылась, посмотрела на часы на телефоне — оставалось две минуты до лекции. Умылась повторно, глядя на себя, вытерла лицо салфетками, поняла, что руки подрагивают.
