Взять Чумазого! - Белянин Андрей Олегович

– Боюсь, это невозможно, Деян, – вдруг сказал он.

– В смысле, невозможно? – переспросил я.

Признаюсь, слова оборотня выбили меня из колеи.

– Увы, – подтвердил Висконский.

Я нахмурился, силясь переварить его «невозможно», звучащее по-особенному зловеще.

– И что это значит?

– То и значит, сейчас вы не можете покинуть клинику доктора Лисича.

Естественно, что я тут же потребовал у оборотня объясниться. Напомнил о нашей вчерашней договорённости и о том, что я не могу больше пребывать здесь. Как офицер жандармерии, я имел право перевестись в своё ведомственное учреждение.

– Повторю, это невозможно, Деян, если, конечно, вы не хотите неприятностей на службе, – покачал головой баггейн.

– Никаких неприятностей не будет! – Я сорвался на крик, но запнулся, понимая, что мои слова ни на кого тут не действуют. То есть вообще.

Я подскочил на койке и принялся снимать больничную пижаму. Почему бы не выписаться из клиники без всяких на то разрешений?! Сложнее всего, когда ты талдычишь одно и то же из раза в раз, а никто не понимает или делает вид, что не понимает твоих слов. Некоторое время врач молча наблюдал за мной, а потом сказал:

– Дело в том, что ваш перевод заблокирован и выписка сейчас невозможна. Клиника доктора Лисича уже послала официальный запрос в Ночград.

– Заблокирован?! – повторил я шепотом, не желая верить собственным ушам. – Но как же…

– Знаю, что вы хотите сказать, офицер Видич, но вы утверждали, что являетесь настоящим жандармом, а следовательно, – он пожал плечами, – мы не имели права тянуть с уведомлением МВД Чербии. Вот и написали туда, не дожидаясь, когда нивелируется побочный эффект.

– Всё правильно, ну и?.. – Я закивал, соглашаясь с его словами.

Если предположить, что всё это было правдой, то тем более не могло быть так, чтобы в собственном ведомстве отказывались от одного из лучших жандармов. В конце концов, наш госпиталь строился именно для полицейских чертей, так почему пришёл отказ?

Всё это наотрез отказывалось помещаться в моей голове. Более того, я категорически не верил ни единому слову этого доктора. Да и откуда могла взяться вера его словам после событий минувшей ночи? В «нереальность» которых меня ткнули рылом…

– Прочтите сами, Деян, – холодно сказал Висконский.

Словно предугадывая мою реакцию, утомлённый долгим разговором оборотень протянул мне сложенный пополам лист. Я недоверчиво взял бумагу, развернул и пробежался глазами по строкам. После посмотрел на доктора и снова перевёл взгляд на текст.

– Это серьёзно?

– Это ответ из вашего министерства, никто ничего не придумывал и не дописывал, офицер Видич. Читайте.

На листке бумаги с гербовой печатью было всего несколько строк с крайне неутешительным содержанием. Министерство заблокировало ожидаемый мной перевод как необоснованный. В Ночграде настаивали на продолжении принудительного лечения там, где я находился. То есть в клинике Лисича…

– Это ошибка, – растерянно сказал я, до сих пор не в силах поверить в случившееся.

– Никакой ошибки, мы выслали документацию ещё вчера, вечерним поездом, а получили ответ сегодня утренним, – заверил врач.

– Но… вы же сами говорили, что не будете посылать никаких запросов до того, как нивелируется побочный эффект?

– Мы и не собирались. Но вы практически заставили нас, верно?

У меня вновь начала закипать голова. Я с трудом представлял, что такое администрация клиники могла написать в своём письме для МВД Чербии. Но, видимо, нашему руководству этого хватило для того, чтобы отказаться от собственного сотрудника. Почему же Висконский поступил со мной так? Зачем, для чего?

– Вы ознакомились с документом? – Баггейн нацепил на морду свой лучший оскал.

– Секундочку, доктор! Я чувствую себя великолепно! – У меня по-прежнему не было аргументов, но что делать. – О каком принудительном лечении идёт речь?

– О лечении ваших галлюцинаций, Деян, – вздохнул оборотень, поправляя чёрный медицинский колпак. – Но я даю вам честное слово, что, как только побочное действие препаратов сойдёт на нет, я выпишу вас, а клиника доктора Лисича организует трансфер до железнодорожной платформы и оплатит переезд в Ночград из суммы страховых начислений.

– Но… – Я прикусил язык, не зная, что сказать.

Вот тебе и все новости. Баггейн говорил так уверенно, что не осталось ни малейших сомнений в искренности его слов. Однако соглашаться с приведёнными доктором доводами я тоже не спешил. Видя, что мои аргументы на этом иссякли, оборотень положил лапу на моё плечо.

– Слишком много «но», Деян, не находите? Впрочем, всё будет хорошо, можете в этом нисколечко не сомневаться. – Когти оборотня впились в мою кожу. – Через двадцать минут будет завтрак. Мы собираемся в коридоре.

Лопоухий доктор тяжело поднялся, расправил халат, осматривая бардак, царивший в палате под номером пять.

– Заодно персонал наведёт здесь порядок.

– Как он там? – спросил я, помня, что глубоко расцарапал шею упырю.

– Викентий? Это его работа, – подмигнул мне баггейн. – Но не беспокойтесь, всё, что происходит в клинике доктора Лисича, остаётся в её стенах.

Не скажу, будто я сразу так уж и успокоился. Да, это значило, что Викентий не станет катать жалобу, но не решало всех остальных проблем. Я не нашёл что ответить и опустил взгляд. Всё окончательно перемешалось.

Доктор Висконский двинулся к выходу, но остановился в дверях.

– Чуть не забыл, вам положена утренняя порция антибиотиков. Выпейте, Деян. – Баггейн кивнул на тумбочку, на которой лежала горстка таблеток. – И таки да, в тумбочке больничная одежда. Переоденьтесь!

Глава 16

Слишком красивая чертовка

Разговор с Висконским оставил неприятный осадок. Доктор приводил весьма веские доводы, с которыми было невозможно спорить. Однако если оборотень полагал, что я соглашусь проходить так называемую «терапию» в этой клинике…

Горстка антибиотиков лежала на тумбочке. Я несколько секунд пялился на разноцветные капсулы, понимая, что каждый мой шаг пишет скрытая камера. Наконец взял таблетки в лапу и сделал вид, что закинул их в пасть.

На деле таблетки остались зажаты в кулаке. Само собой разумеется, я не собирался пить эту гадость. Что, если именно они и провоцировали галлюцинации, из-за которых меня всё ещё держали здесь? Стало быть, нет препаратов – есть скорейшая выписка.

Кто-то из персонала клиники позаботился о том, чтобы мне выдали совершенно новый комплект одежды. Доктор не соврал – больничная одежда, завёрнутая в целлофановый пакет, лежала на верхней полке тумбы. Я даже разглядел под целлофаном бирку фабрики. Как говорится – муха не сидела. Хотя моя пижама вряд ли успела так уж запачкаться.

Не зря в этом местечке с пациентов сдирали втридорога за терапевтический курс, ой как не зря. Уж что-что, а сервис в этой клинике был на высочайшем уровне.

Я аккуратно разорвал пакет, поспешно переоделся и обнаружил, что больничная одежда пришлась мне размер в размер. Чтобы закрепить впечатление, подошёл к зеркалу у шкафа, окинул себя взглядом. Другое дело, что эти штаны и куртка не шли ни в какое сравнение с пижамой, напоминающей бабский сарафан. Единственное…

Я обернулся вполоборота и недоумённо уставился на цифру, вышитую чёрными нитками на спине. Жирная пятёрка, бросавшаяся в глаза, обозначала номер палаты. Выглядело необычно, будто я был не пациентом, а заключённым. Сразу вспомнилось, как медбрат-упырь называл меня «пятым», передавая сообщение по динамику.

Ну и ладно, я решил временно не забивать свою голову такой ерундой. Возможно, сотрудникам клиники было проще ориентироваться среди больных по номерам, а не пофамильно. В конце концов, права местного медицинского персонала позволяли выбирать, как они будут делать записи и вести учёт.

«Поэтому номер «пять», – подытожил я свои выводы.

Хотели в клинике присвоить мне пятый номер – так тому и быть. Пока я продолжал крутиться у зеркала, рассматривая новый наряд, в палату вернулся медбрат-упырь, вооружённый совком и веником.