Взять Чумазого! - Белянин Андрей Олегович
Он обвёл взглядом палату, увидел перевёрнутую каталку, разбитые склянки, поблескивающие осколки и нахмурился. Уж не знаю, то ли представил, что здесь происходило, то ли, наоборот, решил даже не представлять…
Но по выражению его физиономии было понятно: врач явно остался недоволен увиденным. Впрочем, представить можно было всё что угодно, если вспомнить, с каким ожесточением я лупил в дверь палаты под пятым номером. Добавим сюда грохот, с которым перевернулась каталка упыря, и гарантированные жалобы медбрата на приставленную к горлу иглу – то вообще мрак! Я поёжился, обхватил себя лапами и немного наклонился вперёд.
– Что происходит? – переспросил я. – Точно такой же вопрос я хочу задать и тебе, доктор-баггейн!
Я смотрел на него в упор, но Висконский не отвёл взгляда. Он смотрел на меня с некоторым возмущением и нескрываемым непониманием. Что же, хотя бы в чём-то мы были равны. Как и баггейн, я тоже был возмущён до предела, куда уж больше…
– Быть может, соизволите объясниться, пациент Видич? – продолжил Висконский. – Хотелось бы узнать, с чем вообще связано ваше поведение? Сотрудники нашей клиники дали вам какой-то повод? Я не знаю лучших профессионалов, чем наши санитары, а вы их…
Я не мог больше слушать весь этот бред и перебил оборотня:
– Повод? Вы все здесь считаете, что у меня нет повода?! Всю ночь надо мной издевались в комнате с белыми стенами, а теперь вы делаете вид, что ничего не произошло? – отчеканил я. – Наутро я просыпаюсь, и на мне нет ни единого следа от этих ужасных пыток! Как не было следа после того, как в меня выпалили в упор из автомата и…
Я запнулся, потому что баггейн расплылся в улыбке, покачал головой и принялся водить пальцем из стороны в сторону. Это показалось мне совершенно неуместным.
– Так вот, вы не дали мне договорить, Деян. Слушайте. – Улыбка в один миг исчезла с его морды. Врач резко стал серьёзным.
Если честно, настолько серьёзным, как сейчас, я оборотня ещё не видел. Баггейн сложил лапы, переплёл пальцы и, закинув ногу на ногу, обхватил своё колено.
– Кажется, я объяснял вам причину этих явлений!
– Хотите сказать, что это галлюцинации?
– Ничего не хочу сказать, я лишь констатирую факты, – отрезал доктор.
– Бред… – Я мотнул головой, не желая воспринимать эти слова.
– Можете называть это бредом, но именно поэтому вы находитесь под нашим пристальным наблюдением, – устало заявил Висконский.
Я заткнулся, поэтому он продолжил:
– Будучи профессиональными медиками, мы старались минимизировать последствия и делали всё, чтобы вы проходили реабилитацию в комфортных условиях, с минимальными рисками для собственного здоровья. Но, увы, даже с теми высокими медицинскими технологиями, которыми располагает наша клиника, любая терапия обладает рядом побочных действий. Реабилитация не всегда проходит беспроблемно. Сейчас я могу это признать. Те лечебные средства, которые вы принимали, имеют свою побочку, и сегодня они проявились, воздействуя на подсознание…
– Хочешь сказать, у меня едет крыша? Так? – Я перебил Висконского, теряя последние капли самообладания.
– Хочу сказать, что это нормально при тех исходных, которые мы имеем, – равнодушно пожал плечами лопоухий оборотень. – Не стоит этого бояться. Да, это стоит иметь в виду, но не более того. Всё под контролем, и в скором времени побочные явления нивелируются.
Значит, точно галлюцинации. Всё снова сводилось к неким загадочным побочным эффектам от проводимой в клинике терапии. Я тупо уставился в пол.
Как ни хотелось верить в слова доктора, но увы – белая комната со стеклянной капсулой существовала, и никто, включая Висконского, не мог меня в этом переубедить.
– Сегодня ночью меня подвесили за запястья в стеклянной капсуле и поливали химикатами, – прошептал я. – Как такое возможно?
Я обессиленно опустил лапы. Что толку было от моих слов? Вновь выйти из себя и накинуться с кулаками на баггейна так же, как на упыря? Я знал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Видя, как я удручён, врач вновь взял слово. Он говорил вкрадчиво и убедительно:
– Деян Видич, будь всё взаправду, на вашем теле непременно остались бы следы. В нашей клинике работают специалисты своего дела, и подчас здесь случаются чудеса целительства, но даже нам не под силу вещи, о которых вы говорите. Поэтому ещё раз взгляните на запястья – на них нет следов насилия. А знаете почему?
Возможно, он рассчитывал на очевидный ответ, но вопрос повис в воздухе. Поэтому Висконский, несколько смутившись, продолжил:
– Всю ночь вы провели в своей палате, наш персонал…
– Полагаешь, что ваша клиника прямо-таки кишит профессионалами? Это ты хочешь сказать? – наконец взорвался я. – Чхать я хотел на ваш персонал и на эту клинику! Я провёл эту ночь непонятно где! И я всё выясню…
– У вас шок, пациент… – Доктор со свистом набрал полные лёгкие воздуха. – Но что вы скажете, если я предоставлю вам неопровержимые доказательства своих слов?
– Доказательства? – Я уцепился за слова доктора-баггейна, как за спасительную соломинку. – Если у вас есть какие-то доказательства, то я требую предоставить мне их немедленно! Ага?!
Казалось, что под моим напором Висконский сядет на мель, загнав самого себя в тупик. Я полагал, что баггейн попросту блефовал и ему нечего будет отвечать. Однако мои слова отнюдь не выбили оборотня из колеи.
– Что ж, мы готовы доказать, что вам требуется незамедлительное лечение, – кивнул он и со всей своей невозмутимостью достал из кармана медицинского халата небольшой планшет. – Раз вы хотите доказательств, Деян Видич, они у вас будут. Обычно я не позволяю подобных манипуляций со стороны своих пациентов, но вы особенный чёрт и к вам требуется особый подход. Для меня же, как для вашего лечащего врача, главное ваше спокойствие, иначе я никогда не добьюсь нужной динамики в терапии.
Баггейн заклацал когтями по сенсорному экрану. Меня раздирало любопытство. Хотелось скорее увидеть, о каких доказательствах шла речь.
– Пожалуйста, вот, смотрите!
Я выдернул планшет из его лап. На экране застыло видео палаты. Судя по расположению картинки, скрытая камера висела под потолком, аккурат напротив моей койки.
Я нажал на треугольник воспроизведения, замерший посередине экрана. Мельком бросил взгляд на встроенные в камеру часы: 22.33. Тридцать три минуты назад в больнице дали отбой. Так вот, я видел стоящую посреди палаты койку, а на койке не без труда узнал спящего себя.
– Проматывайте смелее, – порекомендовал Висконский.
Пришлось принять совет, и я нажал на кнопку ускоренного воспроизведения. Несколько минут пялился в экран, смотря на скорости «32». Затем, когда ничего не менялось, но менялось время, подкравшееся к полуночи, я включил перемотку на «64». Час пролетал за одну минуту, всё было как было…
Я вцепился в планшет, ожидая момент, когда в палату зайдёт толпа мучителей в масках, но время неумолимо бежало вперёд. Ровно пять минут спустя часы на видео показывали уже пять утра. На экране же всё оставалось статичным. Ничего не происходило.
Ровно в половине шестого ко мне в палату зашёл медбрат-упырь. Я переключил скорость перемотки на «8» и с выпученными глазами наблюдал за происходящим на экране. За тем, как я проснулся, как накинулся с иглой на санитара…
– Заберите. – Я вернул Висконскому планшет.
Врач с усмешкой выключил видео, сунув планшет обратно в карман чёрного халата.
– Теперь вы спокойны, Деян? Вы убедились, что провели ночь в своей палате? – в лоб спросил он.
Я не ответил. Отвечать было попросту нечего. Внутри скребли кошки.
И вместо ответа я медленно покачал головой. Не покидало ощущение, что всё это один сплошной обман и оборотень умело водит меня вокруг пальца. Что же не так?
– Знаешь что, с меня хватит, Висконский! С меня достаточно всей вашей клиники. Я не хочу спорить, не хочу ничего доказывать, мне нужно просто убраться отсюда. Немедленно!
На удивление, оборотень выслушал всё до конца. Он не пытался меня перебить, успокоить или выразить своё недовольство. Когда я закончил, доктор-баггейн внушительно прокашлялся и печально вздохнул.
