Кристофер Сташеф - Чародейский рок. Чародей и сын
Элно кивнул.
— И на меня.
— И на меня, — подхватила Игрин, — и на всех нас. И как же нам сразу стало спокойно и легко!
— Что вы говорите? — от изумления Грегори широко раскрыл глаза. — Все вы в одно и то же время додумались до одного и того же?
— Да, так и было, — с улыбкой ответил Иоганн, явно крайне довольный собой. — Мы вдруг поняли, что не нужно ни над чем размышлять, что нужно просто плыть по течению и радоваться.
— Нам пришлось только построить плоты, — добавил Орин, — забраться на них и взять с собой камешки, играющие нашу музыку.
— Так это ваша музыка? — ахнул Джеффри.
— И вы не взяли ничего, кроме музыки? — изумился пуще прежнего Грегори. — А что же вы едите?
— Река дает нам все. — Элно наклонился и сорвал цветок лотоса. Грегори огляделся и увидел, что остальные тоже жуют растения. Малыш зажмурился и снова раскрыл глаза. — Так вы говорите, что не нужно разгадывать тайны мира и людей?
— Не нужно! — с блаженным вздохом отвечала рыжеволосая девушка. — И знал бы ты, как становится славно и покойно, когда это понимаешь!
— О да, Адель, как покойно! — согласилась Венна. — Конец всем сомнениям.
Орин медленно опустил голову.
— Вот в чем мы ошибались — мы боролись с миром, мы пытались напрягаться.
— И зачем мы это делали? — пожала плечами черноволосая красотка. — А ведь как только перестаешь напрягаться, сразу расслабляешься, и уже ничего не нужно.
— Но ведь вы же радуетесь тому, что перестали думать!
— Ну да, — равнодушно откликнулся Иоганн. — И это приносит покой. Мы перестали ломать головы.
— И стали безголовыми болванами, — еле слышно буркнул Джеффри.
— Но как же вы сумели сделать так, что ваш разум перестал работать? — спросил Грегори.
— Да мы музыку слушали, — объяснил Иоганн. — Когда не думаешь ни о чем, кроме чудесных мелодий, все остальное выветривается из мозгов.
— Не могу поверить! — горячо возразил Грегори. — Не может так быть, чтобы музыка прогоняла все мысли!
— Нет, может, — прозвучал в голове у мальчика голос Векса, — поскольку сосредоточение на чем-то одном способно притупить любую другую мысленную деятельность. В этом вашим новым знакомцам помогают лотосы. Они притупляют сознание и вызывают чувство эйфории. В конце концов это наркотик.
— Наркотик… — задумчиво произнес Грегори. — Это слово в переводе означает «подобный смерти»?
— Скорее это слово следует трактовать как «похожий на смерть». «Наркоз» — это состояние, подобное глубокому сну.
— А Сон — собрат Смерти, — неслышно пробормотал Грегори.
Иоганн повернулся к Корделии и протянул ей лотос.
— Возьми, раздели с нами нашу радость.
— Ты предлагаешь мне перестать думать? — возмутилась Корделия.
— Да! Просто отключи свое сознание, и все.
— Расслабьтесь, — проговорила Адель с блаженной улыбкой и обвела взглядом всех четверых детей.
— Поплыви по течению вместе со мной, — прошептала Венна и кокетливо взглянула на Магнуса. Откинувшись на спину, она снова зазывно потянулась и подала Магнусу руку. Юноша зачарованно уставился на нее. Джеффри тоже не мог оторвать глаз от Венны.
— Но так нельзя! — чуть не плача, воскликнул Грегори. — Вы должны стремиться понять все, что вас окружает, а все остальное неправда!
— Ну а если окажется, что ни в чем нет смысла? — со скептической улыбкой осведомился Элно.
— Есть! Обязательно есть! Должен быть! Зачем же еще нам дан разум?
— В этом высказывании есть логика, — прозвучал голос Векса. — У представителей вашего вида разум развился для того, чтобы вы могли производить оценку окружающей среды. Производя таковую оценку, люди освоили науку выживания и стали стремиться к процветанию. Если бы мир был на самом деле хаотичен и лишен смысла, то самый умный человек был бы ничем не лучше других и не сумел бы выжить.
— Ну в самом деле! — воскликнул Грегори. — Если считать, что вы правы, то получится, что чем умнее человек, тем меньше он подходит для жизни — потому что мир сведет его с ума!
— Не так все ужасно, малыш, — сочувственно улыбнулась Игрин и протянула руки, чтобы обнять Грегори. — Мир таков, каков есть, и мы не в силах изменить его. Но мы можем наслаждаться жизнью, покуда есть время.
— А что будет завтра?
— Завтра мы еще будем плыть по реке.
— Но все реки впадают в море! — не отступался Грегори. — Что вы будете делать, когда доплывете до океана?
Адель нахмурилась.
— Помолчи, сосунок!
— Не смей так разговаривать с моим братом! — крикнула Корделия.
Адель пронзила ее сердитым взглядом и только собралась что-то сказать, как ее опередил Иоганн:
— Когда доплывем до океана? Наверное, поплывем дальше!
Грегори в отчаянии запрокинул голову и охнул.
— Да вы хоть капельку подумайте! Вы забыли о баронах, через чьи земли вы поплывете! Думаете, они вас просто так пропустят?
— Почему бы и нет? Мы же их не трогаем! Нам нет до них никакого дела.
— Может, вам и до жизни нет дела, но она Baic в покое не оставит. Что же вы станете делать, если жизнь снова прикоснется к вам?
— Разве мы должны что-то делать? — неподвижно уставясь на мальчика, равнодушно вопросил Элно. — У нас всегда есть выбор. Разве есть закон, говорящий, что мы обязаны жить?
— Закон есть, — негромко проговорил Иоганн, — но как нас могут заставить выполнять его?
— Вот-вот! Как до нас доберутся? Мы плывем по реке!
— Реку можно перегородить плотиной! — выкрикнул Грегори. — Это запросто могут сделать!
Иоганн небрежно отмахнулся от него, но было видно, что вопросы мальчугана ему порядком надоели.
— Тише, тише! Ну если тебе так хочется, то, наверное, настанет день, когда мы снова задумаемся и захотим что-то понять в этой жизни. Ну, ты доволен?
— Нет, — ответил Грегори. — Разве вы не понимаете, что вы должны быть готовы к наступлению этого дня?
— Но как же ты не понимаешь, что даже тому, кто только тем и занимается, что думает с утра до ночи, нужен отдых? — из последних сил стараясь сохранять вежливость, спросила Игрин.
Грегори немного помолчал и ответил:
— Да. Даже великие умы нуждаются в отдыхе. Но скажите, сколько же можно отдыхать?
— Ну… день, неделю! — грубо откликнулась Адель. — Какая разница?
— Да такая, — сказал Грегори, — что такой долгий отдых все равно что сон.
— Ну и что? — пожав плечами, проговорила Игрин. — Это же маленький сон, а не большой.
Джеффри нетерпеливо махнул рукой.
— Можно сказать «большой сон», а можно — «маленькая смерть», тоже разницы никакой!
— А ты испробуй Маленькую Смерть со мной, а потом скажешь, — позвала Венна и протянула руки к Джеффри и заодно — к Магнусу.
— Приляг со мной! — Иоганн потянулся к Корделии. — Поскорей глаза закрой! Сон увидишь золотой[18]!
— Нет, — ответила Корделия — но так, словно это слово из нее вытянули щипцами. — Я должна бодрствовать!
Адель в отчаянии вздохнула, а Иоганн с улыбкой проговорил:
— Но даже дозорные порой спят. Ну же, дай своей голове отдых, как даем мы. Забудь обо всем и слушай слова песни, пусть они наполняют твой разум.
— Слова? — насторожился Джеффри. — Что за слова?
— Есть слова или ты не слышишь? — удивился Орин.
— Прислушайтесь внимательнее, — посоветовала Игрин. Все четверо Гэллоуглассов старательно прислушались.
— Я слышу, — сообщила Корделия. — Но это не голос, музыка как бы сама говорит.
— Да, но смысла я не понимаю, — признался Джеффри.
— Нужно подождать, — заверила его Игрин. — Сейчас начнется снова. Всегда начинается.
И верно, так и произошло. Слова звучали на протяжении нескольких минут, а потом повторились опять, и опять. И опять. Постепенно их смысл начал доходить до детей.
Зачем все ведут себя так, не иначе?
Зачем этот мир непонятный такой?
Зачем нас по жизни ведут, как незрячих,
Жестокой и властной рукой?
Зачем тебе знать, что ждет впереди?
Зачем отвечать? Отвернись и уйди!
Зачем мать с отцом — зануды такие?
Зачем так хотят, чтоб ты был, как оии?
Зачем о веселье они позабыли
И только работают — ночи и дни?
Зачем вся их жизнь — лишь заботы, труды?
Зачем слушать их? Отвернись и уйди!
Зачем короли и князья, и бароны?
Зачем забрались на высокие троны?
Зачем их приказы — законы для всех?
Зачем ослушанье карают, как грех?
Зачем есть слуга, а зачем — господин?
Зачем покоряться? Ты просто уйди!
Зачем все кругом так боятся ошибок?
Зачем же так мало на лицах улыбок?
Девчонки зачем не хотят обниматься?
А парни обнять их зачем не решатся?
Зачем всюду слышно: «Нельзя!», «Не ходи!»
Зачем оставаться? Ты просто уйди!
Зачем быть как все, чтобы с толпами слиться?
Неужто грешно молодым веселиться?
Зачем нам чужие тревоги, печали?
Зачем рассуждать о конце и начале?
Оставь все заботы, дружок, позади,
Забудь обо всем, отвернись и уйди!
Зачем нам советы, зачем нам укоры?
Мы ваших законов отбросим оковы!
О хлебе насущном оставив заботы,
Мы есть будем лотос, мы пить будем лотос!
Мы любим друг друга, плывя по теченью —
Одно только это имеет значенье!
Грегори вытаращил глаза.
