Константин Костинов - Ксенотанское зерно
– Отец хотел вернуть меня мужу…
– И его узнаю, старика Альберта! Пусть сгорит мир, но свершится правосудие! Ну, я не такой строгий, но ты должна мне все рассказать. Обещаешь?
– Да, дядя.
– Так чего время терять? У меня тут были дела неподалеку, но раз такая неожиданная встреча – побоку дела. Едем!
На его взмах рукой подвели свободного коня с дамским седлом. Ирма подошла к коню, остановилась…
Неловко взглянула на Якоба.
– Да, а это кто такой? – проследил за ее взглядом дядя Вольфганг.
– Это…
А хочет ли дядя знать, кто такой Якоб? Нужно ли ему даже его имя? Дворяне не интересуются крестьянами. А она – дворянка. Да, за время путешествия она с этим крестьянином несколько сблизилась, но путешествие закончено. Пора вспоминать о дворянском достоинстве.
– Это… крестьянин. Он подвез меня.
– Держи! – Граф щелчком бросил Якобу серебряную монету. – Заслужил!
Ирма попыталась поймать взгляд Якоба, но не успела.
– Спасибо, господин, – поклонился он.
А когда выпрямился, его глаза были спокойны и холодны.
– Но… – Ирма на мгновение замялась.
– Что такое? Или он осмеливался вести себя с тобой грубо?
«…Этот барон – или очень смелый, или очень глупый…» Звон пощечины… «…Не перебивайте и слушайте!..»
Граф понял замешательство Ирмы по-своему:
– Эй, ребята!
– Нет, нет, дядя, что ты! Наоборот, он выручал меня…
Разваливающаяся на куски ядовитая тварь… Шевелящиеся поющие грибы… Клыкастый конь, бросающийся в их сторону… Поднимающийся мертвец с проросшими в мозг нитями грибницы…
– Ну что ж, – сказал граф. – Раз выручал…
Он отстегнул от пояса и бросил Якобу кошелек:
– Доволен?
– Да, господин, – склонился Якоб в поклоне. – Благодарю вас, господин.
– Благодари госпожу, дурень!
– Спасибо вам, госпожа. – Якоб поклонился Ирме. – Вы поступили очень благородно, госпожа.
Кавалькада развернулась в сторону столицы. Ехавшая последней женщина в мужском костюме уколола парня острым взглядом, но он не обратил на это внимания.
«Разве я неправа? – думала Ирма, покачиваясь в седле. – Разве я поступила неправильно?»
«Он – крестьянин. Я – дворянка. Между нами не может быть других отношений, кроме приказов и подчинений. Да, он спасал меня. Но ведь я приказала ему это сделать. Разве смысл жизни крестьян не в том, чтобы исполнять приказы господ?
Чего он от меня ждал? Что я приглашу его в гости? К дяде Вольфгангу? Что я поцелую его, как благородного рыцаря? Что я выйду за него замуж?
Разве я неправа?
Разве я поступила неблагородно?»
«Вы правы, госпожа Ирма, – думал Якоб, под скрип колеса медленно приближающийся к столице. – Вы поступили вполне благородно.
Крестьяне нужны только для того, чтобы господа могли им приказывать, и не должны требовать ничего в ответ. Мы же не благодарим коня, который вспахал нам поле, не так ли, госпожа Ирма?
Благодарность – она для равных. Для таких же господ, как и вы. А для крестьян в лучшем случае монета. Чаще – «Пошел вон!». Именно так поступают благородные господа с низкородными.
Так что вы правы, госпожа.
Вы поступили очень благородно…»
Якоб выпрямился, сморгнул – заходящее солнце резало глаза – и вздохнул.
Скоро столица, но сегодня он до нее доехать уже не успеет. Темнеет. Нужно ехать до ближайшего придорожного трактира. А то на ночлег ночью никто не пустит. Кто знает, вдруг это ночная нечисть стучится в дверь?
Знакомому бы открыли, но кто знает его здесь, в десятках миль от дома?..
– Здравствуй, Якоб.
На дороге стоял немолодой человек в потертой крестьянской одежде. Улыбка блестела из-под полей закрывавшей глаза шляпы. Широкополой войлочной шляпы, какой не носил ни один человек уже лет сто.
Глава 16
Якоб незаметно сжал медную рукоять:
– Кто ты? И откуда меня знаешь?
Незнакомец улыбнулся еще шире и подкинул на ладони монету:
– Так что? Подвезешь меня? За медный грош?
Якоб проследил глазами за монеткой. Вверх-вниз. Медная. Не слуга Грибного Короля и не его отродье. Тем более что кожа у человекоподобных отродий обычно гладкая и белая. Есть и темнокожие, но их кожа всегда морщинистая, а сами они – толстые.
Да и никто из грибной нечисти не сможет дотронуться до меди. Разве что в перчатках. Но перчатки – привилегия дворян. Откуда они у человека, одетого как крестьянин?
– Что молчишь, Якоб, сын старика Ганса?
– Откуда ты меня знаешь? – спокойно спросил Якоб. Незнакомцы, пусть и полноценные люди, всегда дают повод насторожиться.
Хотя этого Якоб уже где-то видел…
– Как же мне тебя не знать? – снова улыбнулся прохожий. – Мы с тобой неделю проработали бок о бок на мельнице твоего отца.
– Подожди-ка, уважаемый…
– Я нанимался подмастерьем этой весной. Помнишь?
Точно! Вот откуда он кажется знакомым! И шляпа уже тогда была на голове. Вот только имя…
– Подвезешь? – Незнакомец, как будто не сомневаясь в ответе, уже запрыгнул в повозку.
– Как же не подвезти давнего знакомого? Вот только, уж прости меня, уважаемый, не припомню, как тебя зовут.
– Меня зовут…
– Кар!
Якоб вздрогнул и на секунду отвлекся: на ярме волов сидел крупный черный ворон.
– …а тебя зовут Якоб. Твое имя я помню.
Из-за прозвучавшей в голосе Подмастерья легкой укоризны Якоб постеснялся переспрашивать. Он нагнулся и бросил в ворона кусочком земли.
– Да, – проследил попутчик за полетом комка, – эти вороны такие надоедливые… Что делаешь так далеко от дома? Зачем в столицу?
Якоб не был расположен к разговорам, однако Подмастерье улыбался настолько дружелюбно, и в его голосе звучало такое искренне любопытство, что мало-помалу парень рассказал о цели своей поездки и о мечте раздобыть волшебного ксенотанского зерна.
– Ксенотанское, говоришь… – задумался Подмастерье. – Слышал, слышал, как же…
– Уважаемый, – Якоб старался оставаться спокойным, но внутренне он уже загорелся, – расскажи, где его можно купить.
– Да купить-то его можно везде… В Друден, значит, едешь?
– В Друден, в Друден, уважаемый. Так что там про покупку зерна?
– Продадут его тебе везде, да не везде его стоит покупать, – загадочно пояснил попутчик. – А вот в столице… Там тебе сможет помочь только один человек. Уж не знаю, как ты его найдешь, но запомни, парень: помочь сыну старого мельника найти настоящее ксенотанское зерно сможет только сын старого мельника.
– Я сам себе должен помочь?
– Нет, сам себе тут ты не поможешь… Это другой человек.
– Уважаемый, можно без загадок?
– Нельзя, Якоб. Если я просто скажу тебе, где взять зерно, ты мне не поверишь. Вот когда придет время и ты встретишь нужного человека…
«Я тебе и сейчас не очень верю, уважаемый», – подумал Якоб, но вслух не сказал. Вслух он произнес другое:
– Откуда же ты знаешь про это зерно?
– Как откуда? Кому же знать про зерно, как не мельничному подмастерью? Пока ходишь от мельницы к мельнице, такого насмотришься, такого наслушаешься…
Подмастерье вспомнил забавный случай, произошедший на мельнице старика Ганса.
Новый работник, огромный парень, решил, что сила дает ему право быть нахальным, и начал приставать к жене Иоганна. Провисев на верхушке яблони полчаса, парень понял, как был неправ, и начал жалобно просить о помощи. Все уже насмеялись вволю и просили Иоганна сжалиться, но тот, добрый и спокойный, мгновенно вскипал, как только касались его жены, и успокаивался долго. Поэтому он просто стряхнул нахала, как огромный фрукт.
Якоб с Подмастерьем посмеялись, вспоминая тот случай. Правда, потом Якоб помрачнел, припомнив, чем закончилась смешная история. Тот парень оказался не только нахалом, но и подлецом, и сообщил шварцвайсским монахам, что в Черном Холме живут колдуны. После того, как закончилось следствие, Ганс и слег…
Подмастерье, узнав продолжение, помрачнел, но долго он тосковать не умел, судя по всему, и уже через несколько минут опять рассказывал что-то настолько веселое, что Якоб сам не смог удержаться от улыбки.
– Пожалуй, я вздремну, парень. – Подмастерье улегся на повозку и прикрыл лицо своей роскошной шляпой. – Толкни меня, когда подъедем к стоянке.
– Что. Значит. Потеряли?!
– Ваше величество…
– Я. Хочу. Услышать. Не. Оправдания.
– Ваше величество, когда мы точно узнали, где искать Ирму цу Вальдштайн, было уже поздно. Ее видели в компании с графом цу Юстусом, въезжающей в столицу. Но в его особняк она не приезжала.
– Цу Юстус-с… Старый интриган. Он-то что хочет поймать?
– Выясняем.
– Почему не захватили Ирму?
– Не было указаний.
Пауза. Скрип кожи перчаток.
– Правильно. Сейчас я не могу ссориться с аристократией… Черно-зеленая белизна! Я, король, не могу сделать то, что хочу, без того, чтобы не прикинуть, не заденет ли это кого-нибудь! И меня еще называют тираном!
