Евгений Новиков - Снежный мальчик
Но вот безбровый рыцарь поднял руку, и несколько всадников с гиканьем ринулись через реку. Их страшные кони летели, не касаясь копытами воды. Всадники метнули в Пекмату копья. Но эти копья вспыхнули и осыпались с ее боков, как осыпаются в седой прах сухие сосновые иголки, попавшие на раскаленные угли костра. Скачущие над водой выхватили из ножен пронзительно взвизгнувшие кривые сабли и миновали уже середину реки, но тут их настиг удар крокодильего хвоста. Все вокруг вздрогнуло, воздух потемнел. То, что мгновение назад было всадниками, обратилось в черные клубки, которые побежали в разные стороны. Вода в реке зашипела, и Рома сначала пронзил нестерпимый холод, а потом он почувствовал то покалывание, какое бывает, когда отлежишь руку или ногу.
На одном берегу дышала огнем и высоко вздымала хвост Пекмата, на другом – колыхались черные силуэты всадников, а Ром катился вместе с рекой между ними. С каким-то болезненным любопытством ожидал мальчик продолжения сражения, ему хотелось во что бы то ни стало узнать, чем оно закончится, но течение неудержимо влекло его все дальше и дальше.
Вскоре река распалась на множество протоков, и они вынесли его в море. Море было огромным, может быть, даже безбрежным, но мальчику почудилось, что он охватил его руками от края до края.
– Ринто-он! – громко позвал Ром и тут же увидел мерцающую дорогу, уходившую в морскую пучину. В конце этой дороги на пустынной площадке стоял белобородый Ринтон, и за его спиной, утопая в подводной тьме, громоздились какие-то глыбы и причудливые строения.
Словно по ледяной горке, мальчик соскользнул по светящейся дороге к Повелителю Светлых Вод.
– Ринтон, мне нужна твоя помощь, – сказал Ром. – Скажи – где растет золотой ананас. Похоже, кроме тебя в Потаенной Стране этого никто не знает.
– А, ты опять за старое, – словно разочаровавшись в чем-то, усмехнулся Ринтон. – И почему ты решил, что я интересуюсь фруктами? Разве я похож на торговца ими или на садовника?
– Да, тот, кому нужны ананасы, нужно обращаться прежде всего к продавцам овощных магазинов, – издевательским тоном сказал внезапно выплывший из-под руки Ринтона язь в матросской бескозырке, на которой серебряными буквами было написано "Отважный". – А в крайнем случае можно почитать справочник садовода-любителя и вырастить их самому.
Сказав это, язь с явным недоброжелательством посмотрел на Рома желтым глазом, поправил плавником бескозырку и замер, готовясь то ли к отважному нападению, то ли – к решительному бегству.
Дерзость язя мальчику весьма не понравилась, и он почему-то сразу вспомнил точно такого же язя, только без головного убора, которого однажды мать принесла с базара и изжарила на обед. Тот язь был чрезвычайно костистым, и как Ром ни старался тогда быть осторожным, одна его кость все-таки застряла в горле. Чтобы избавиться от нее, пришлось съесть немало жестких корок хлеба.
– Ты бы лучше помолчал, пока тебя не спрашивают, – сказал Ром.
– А почему ты решил, что спрашивать должен ты? – язя так и передернуло от негодования. – Может, я буду спрашивать, а ты – покорно отвечать!
– Да кто ты такой, чтобы меня спрашивать! – возмутился Ром. – И вообще я не с тобой разговариваю!
– Это просто неслыханно! – возмутился в свою очередь язь. – Сначала отобедал мной, а теперь заявляет, что и говорить со мной не желает! Нет уж, если ты меня съел, то изволь теперь отвечать. Ведь должна же быть хоть какая-то справедливость! Хоть какая-то!
– Я съел тебя? Но ведь ты же цел и невредим?!
– Это сейчас я цел и невредим, а на твоем обеденном столе был изжаренным, а затем и вовсе уничтоженным. Забыл, как подавился тогда моей косточкой?
– Ну, если ты имеешь в виду тот самый случай, когда… – тут Ром запнулся, пытаясь понять, как может говорить рыба, которую давно уже съели.
– Да, именно тот самый случай я и имею в виду, – злорадно заметил язь.
– Я помню, как тогда съел пару кусков…
– Нет, это, действительно, неслыханно! Подумаешь, он и съел-то всего пару кусков! Но это была пара кусков меня, понимаешь, меня! – с этими словами язь заморгал, закусил ленточку на бескозырке и, чтобы скрыть внезапно нагрянувшие слезы, отплыл в темноту.
– Надо же, я и представить прежде не мог, что съеденная когда-то рыба может на самом деле быть совершенно не съеденной. – Ром пожал плечами и посмотрел на Ринтона. – Нехорошо, конечно, тогда получилось… Но все язи так похожи друг на друга… Попробуй тут разберись – какого ты съел, а какого – нет! Сказал бы уж сразу, что я виноват перед ним!
– Все язи так похожи друг на друга. – задумчиво произнес Ринтон. – И ананасы… И ананасы, конечно, тоже, как и все прочее сущее. Так что же разделяет их на годное и обреченное? Их воля? Воля без границ и истоков? Неужели без истоков… Ах, может быть, все проще?! Может быть, вся хитрость – в стороннем взгляде?! Маленьком, как чижик, но наделенном силой и властью произнесенного слова… – глаза Ринтона стали пустыми.
– Ничего не понимаю. Воля, язи, истоки… Мне нет до них никакого дела. – сказал Ром. – Я просто ищу золотой ананас. В Потаенной стране есть лишь один такой. И он мне нужен!
– Что ты знаешь о Потаенной стране? – усмехнулся Ринтон, и глаза его ожили. – Ты только что не мог представить, как съеденная когда-то рыба может вновь оказаться целой и невредимой. Ты никогда не видел тот ананас, который ищешь, но без всяких колебаний утверждаешь, что он только один такой! А что ты скажешь про это?! – с этими словами Ринтон поднял руку.
Бездна воды колыхнулась, налилась сиреневым цветом, и в ней показались скрывавшиеся прежде во тьме стены и башни подводного замка. Он на глазах округлялся и становился прозрачным, все более и более уподобляясь невероятных размеров медузе.
– Что, по-твоему, это такое?! – весело, почти восторженно вскричал Ринтон.
– Был замок, – сказал Ром. – А теперь похоже на медузу.
– На медузу?! – Повелитель Светлых Вод расхохотался так, что бездна задрожала, и мириады рыб, обитавших в ней, посыпались вверх испуганными искрами. – Это твое сердце, потерянное в океане!
– Мое сердце? – прошептал Ром, вглядываясь в то, что он принял сначала за замок, а потом за медузу. – Это мое сердце?
Мальчик прижал руку к груди, но не услышал в ней ни звука. Зато сокращалось и пульсировало Нечто, медленно поднимавшееся вверх со дна. Оно было разделено прозрачными перегородками на множество отсеков разных размеров и напоминало многоэтажный дом со стенами из стекла. И каждый отсек жил своей жизнью. В одном из них Ром увидел Пекмату, которая, торжествуя, поднимала голову и смотрела вслед удалявшимся и таявшим среди полей Черным всадникам. "Так вот чем кончилось сражение", – подумал мальчик, но тут же его внимание привлекла женщина-пальма. По-спортивному молодцевато расставив ноги, она стояла посреди комнаты и, глядя в телевизор, бодро натирала лоб и щеки огурцом.
– Это, чтобы от морщин уберечься, – сказал Ринтон и лукаво подмигнул Рому. – Занимательно, впрочем, другое – закончив косметическую процедуру, практичная дама употребит огурец по прямому его назначению. А именно – порежет в салат. Она всегда так делает. Что ж – достойная похвалы рачительность. С такой хозяйкой не пропадешь.
– А почему она в моем сердце? – спросил мальчик.
– В твоем сердце есть много такого, о чем ты даже не догадываешься, – сказал Повелитель Светлых Вод. – Изволь, полюбопытствуй, чем оно напичкано.
Ром с удивлением вглядывался в то, что происходило за прозрачными стенами его медленно поворачивавшегося сердца. Какие-то люди, знакомые и никогда прежде не виденные, по-хозяйски расхаживали там, бесцеремонно ели и пили, с азартом играли в карты и в футбол и пели песни. И среди них приплясывали и витали существа, похожие на те, которые обитали на площади с вывернувшимся зрачком.
"Глория", – прочитал Ром на борту корабля, привалившегося боком к стенке сердца.
– Да-да, та самая Глория. – сказал Ринтон. – А при ней, как и положено настоящему капитану, бедный капитан Питер.
Высоко над палубой затонувшего корабля стояло запутавшееся в канатах тело в порванном красном камзоле и при шпаге, а рядом с ним сновали разноцветные рыбы.
– Какая печальная, и при том назидательная участь, – промолвил Ринтон. – Полагаю, что капитана теперь вполне уместно было бы использовать в качества наглядного пособия, дабы остудить пыл начинающих романтиков. Вот что происходит с романтиками, когда они идут до конца. Вытряхни из своего сердца весь хлам, скопившийся в нем, и оно станет свободным и чистым, как горный хрусталь. Стоит тебе только сказать одно слово, и все изменится. Одно слово – и ты станешь навсегда свободным и недоступным для надежд, мечтаний и страдания!
– Мне нужен золотой ананас. – сказал Ром.
– Что ж… Ты сделал выбор, – и Повелитель Светлых Вод коснулся его плеча тростью, увитой белыми цветами.
