Антология - Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

Насилье терпеть не согласны мы дольше,
На привязи нас не удержите больше:
Властей мы не знаем и знать не желаем,
Свободно мы ходим, на дворника лаем.

Всем сердцем родину любя,
Скорблю я об ее смятении.
Дрожишь ведь, право, за себя
В охранном даже отделении.

Я в Париже — вольтерьянец,
Я в Италии — папист;
В Македонии — повстанец,
А в России — монархист.
Всё на свете этом милом
Я могу умом обнять,
И в Египте крокодилом
Быстро я сумел бы стать.

Вот они, мужи искомые,
Нужд отечества печальники!
Эва, лица-то знакомые —
Те же всё столоначальники!

Калигула коня в сенат
        Поставил и отборным
Велел кормить его зерном
        Сенаторам покорным.
Теперь не те уж времена,
        Не так решенья быстры,
Зато не брезгают овсом
        Сенаторы-министры.

Пять свобод нам обещали,
И хоть мы их не видали,
Но подумай, о народ,
Целых пять ведь их — свобод.

А народ затылок чешет,
Молвя: «Пять меня не тешат.
Лучше б дали мне, народу,
Просто-напросто — свободу».

Организатор смут,
Патронов истребитель,
Реакционный кнут,
Погромов вдохновитель…
Ушел сей молодец,
Насилия поборник:
Назначен во дворец
Как самый старший дворник!..

Господь Россию приукрасил —
Он двух героев ей послал:
Один в Москве народ дубасил,
Другой же в Питере — трепал.

Чем хочешь будь себе свободно:
Буржуем, барином, купцом,
Нововременцем, подлецом —
Ну, всем, чем, душенька, угодно.
Семеновцем, прохвостом, вором,
Жандармом будь, будь прокурором,
Будь палачом, будь «октябристом»,
По мне хоть будь себе шпиком.
Но… если стал социалистом,
Мой друг, не будь меньшевиком.

Как прадед на Сенной,
Явился бы и он
Пред смутною толпой
У памятных колонн,
Но в рабской простоте
Не пал бы ниц народ…
Да, времена не те —
И Николай не тот.

Куда ни ткнусь в столице я —
Везде у власти в руце я:
Журфикс — и там полиция…
Вот вам и конституция!

Томился ты в плену —
Жена глодала корку.
Окончили войну —
Пришел… получишь порку.

В юдоли сей ты всё, что только можно, взял.
И не один тебе, наверно, генерал
Теперь завидует — военный или штатский:
              Ты «невским» награжден
              За подвиг свой «кронштадтский».

Когда-то по градам и весям России,
По всем закоулкам ее и углам
Носился суровый казарменный окрик:
              «Руки по швам!!!»

Но вот времена наступили иные,
Девиз дисциплины, как будто на смех,
Теперь изменился, и слышим мы крики:
             «Эй, руки вверх!!!»

Чтобы профаном не прослыть,
Не переврать, не позабыть,
На память занеси ты в книжку:
«Такого-то числа и года
Тебе, о росс, дана свобода».

Преодолевши тягость боли
(Мы страждем тяжко все не век ли?..),
Не говори с тоской — «пороли!»,
Но с благодарностью лишь — «се́кли».

Союз семейный этот зря,
В душе, поверьте, станет горько:
Отец — Ярмонкин, мать — «Заря»,
Дочь — черносотенная «Зорька».

Где замешается расстрига,
Там выйдет скверная интрига!
Таков истории закон,
А доказательство — Гапон!

Со слезами умиления,
Чужды гнева и печали,
Новых правил добавления
Мы в редакции читали.
С толком, чувством безмятежным
Перечли мы раз, другой…
И запели тихо, нежно:
«Со святыми упокой!»

Развенчан нами сей кумир
С его фразистою любовью.
Увы! Теперь не верит мир
Прогрессу, залитому кровью!

Как на рубище заплаты,
Вдруг явились две палаты.
Торжествуй же, храбрый росс!
Только вот один вопрос:
Будет ли ума палата?..
Это, кажется, сверх штата.

Дума, полная кадет,
Государственный совет,
Где засядут наши лорды —
Отставные держиморды,—
Вот фундамент жизни русской…
Завершится он … кутузкой!

Наше житье преплохое,
Всем нам хотя и привычное:
Было недавно — дурное,
Нынче оно — горемычное.

Изданья повременные
Имеют передышку:
За речи откровенные
Тотчас дают им «крышку».
Издания безродными
Являются печально,
Но все-таки «свободными»
Слывут официально.
И тут судьба составила
Законы очень кстати:
Есть временные правила
О временной печати!

Печатай книги и брошюры,
Свободой пользуйся святой —
Без предварительной цензуры,
Но с предварительной тюрьмой.

Чудеса творятся, братцы,
Не понятные уму:
Почта, сданная в Калугу,
Доставляется в Тотьму;
Если в Думу депутата
Назначают — не дойдет:
То в Архангельск угадает,
То в кутузку попадет!