Любовь Тильман - Отголоски
– Ничего, – она улыбнулась, – я уже привыкла.
«Привыкла? К чему привыкла? – удивился он про себя. – К беременности? Старая, а туда же, уже под пятьдесят небось. О чём только эти бабы думают». Он вспомнил о внучатых племянниках, и снова защемило сердце. Ну почему всё так?! Своих детей у него не было. Так уж сложилось. Первый раз он женился на алкоголичке, наивно полагая, что люди пьют от недостатка любви и заботы. Несмотря на терпение и самое доброе отношение, его юная супруга продолжала спиваться, он ничего не мог с этим поделать. Второй брак и вообще вспоминать не хотелось. Если бы рога измен могли реализоваться, ему пришлось бы переселиться на лётное поле, при этом для самолётов там места уже бы не осталось.
Племянников своих он любил и, пока они были маленькими, проводил с ними много времени. Но дети росли и отдалялись, а он не знал, как к ним подступиться, только старался, при возможности, баловать их маленькими подарками, как, впоследствии и их детей, часто ограничивая собственные потребности. И как же обидно было услышать ему несправедливое обвинение в том, что он хочет за деньги купить детскую любовь. Его чувства, увы, в расчёт видимо не принимались, и попытка объяснить, что ему просто хочется их немного порадовать, осталась невостребованной.
Мысли и усталость не давали ему уснуть. Раньше он любил дорогу, а теперь ворочался с боку на бок, боясь свалиться во сне, или проспать станцию. Полторы суток пути, с трёхчасовым сидением ночью между поездами, давали себя знать.
Утром он ругался с проводником:
– Я же просил разбудить меня!
– Вы не меня просили. – оправдывался проводник. – Я не из этого вагона. Вашу проводницу ночью скорая сняла, плохо ей стало.
Он действительно слышал ночью, сквозь сон, какую-то возню, запах лекарств и переговоры врачей, но его положения это не спасало:
– И что мне делать? Пока я покупал билет, меня ограбили, осталась только карманная мелочь, которой разве что на два чая и хватит. А теперь ещё и вы со своими заморочками.
– Подождите, я попробую Вам помочь.
Вскоре появился бригадир: «Мы переговорили с диспетчером. Через две остановки, будет станция, на которой завтра, в пять вечера, Вас подсадят на обратный поезд».
– И что?! Я там до завтра, до вечера, на вокзале должен торчать?!
– Там нет вокзала. Просто платформа.
– Вы предлагаете мне провести полторы суток на платформе?!
– Извините, это всё, чем я могу Вам помочь, – пожал плечами бригадир и покинул вагон.
– Чёрт знает что… – пробурчал мужчина – а вдруг они про меня забудут… платформа… кого там где искать….
– Не переживайте, – отозвалась попутчица, – переночуете у меня, а завтра мы Вам поможем уехать.
– С какой это стати я у Вас ночевать должен?!
– Ну, выбор у Вас невелик, хотя решать несомненно Вам.
«Ещё придётся за неё чемоданы с сумками тягать» – недовольно подумал он, когда она, улыбнувшись, сказала: «Давайте знакомиться! Меня зовут Валерия!». «Только этого и не хватало…» – промелькнуло у него в мозгу. Он достал портмоне, и показал ей свой паспорт:
– Вот, чтобы Вы не подумали, что я с Вами заигрываю!
– А если подумаю, то что? – засмеялась Валерия. Он насупился и промолчал, хотя так и подмывало подпустить ей шпильку, касательно её живота. Но в данной ситуации это выглядело бы чёрной неблагодарностью.
Накануне, он был слишком раздражённым и усталым, чтобы обращать на что-то внимание, и теперь с удивлением обнаружил, что из вещей у неё был только небольшой кожаный рюкзачок, больше напоминающий дамскую сумочку. Она была всё в том же светло-голубом спортивном костюме, только поменяла тапочки на кроссовки. Чёрные вьющиеся волосы, заплетённые вечером в две нелепые косички, были аккуратно причёсаны и прижаты полу-обручем, поверх которого, на голове, громоздились большие солнцезащитные очки.
«А она красива, эта Валерия» – неожиданно для себя, подумал он и тут же мысленно усмехнулся: «Ага, для полноты ощущений, тебе только не хватало, на старости лет, влюбиться в чужую жену». И тут же, откуда-то из темноты сознания, защитной реакцией, или возможно острой вспышкой неосознанной зависти, всплыла привычная неприязнь: «Живёт себе небось без забот, чья-нибудь кукла, самоуверенная и холодная».
Окончательно он утвердился в своей мысли, когда они садились в поджидавший позади платформы джип.
– Сашенька, спасибо! – обратилась Валерия к водителю. – Но у меня к тебе ещё две просьбы: подкинь меня, пожалуйста, до больницы, а потом завези Валерия Николаевича ко мне домой и покажи там ему всё. И позвони Анечке Бегловской, скажи, что я просила плацкарту назавтра, на заявленного через диспетчера пассажира, Валерия Николаевича Верстового.
– Всё будет исполнено, Валери, не беспокойтесь. – отозвался Саша. – Вас когда забрать?
– Не надо, меня Петрович завтра заберёт.
– А Вы не боитесь чужого незнакомого человека оставлять одного в доме?! – удивился Валерий.
– Да у меня и красть то нечего, – рассмеялась его неожиданная благодетельница, – а если что и найдёте, и хорошо, наконец-то можно будет что-то новое купить, а то страсть как не люблю выбрасывать старые вещи.
Машина и состоявшийся разговор, заставили Валерия изменить своё предыдущее мнение о попутчице. Он решил, что она сама бизнес-вумен, и его привезут в современный коттедж со всякими новомодными наворотами. И опять ошибся. Машина проехала вдоль длинной, почти по-деревенски тихой, улочки и остановилась у ничем не примечательной калитки, выкрашенной, как и соседствующие ворота, и весь прилегающий забор, в голубой цвет. Такого же цвета оказался и старый деревянный дом, с белыми резными ставенками и наличниками, стоящий в глубине двора, и несколько одноэтажных построек.
– Валери ещё не видела, – гордо сказал Саша, – хотим порадовать её!
– Чего не видела? – не понял Валерий.
– Пока она лежала в больнице, мы тут всё почистили и покрасили. Переезжать она не хочет, а древесина уже старая, вот мы и подновили.
– В больнице? Но я думал, что в больнице её дочь.
– Татьяну неожиданно положили, ей ещё не срок. А Валери… постойте, так Вы ничего не знаете?
– А зачем мне что-то знать?! Я проспал свою станцию и, поскольку здесь нет вокзала, а поезд будет только завтра вечером, Валерия, ехавшая со мной в одном купе, взялась мне помочь.
– Да, такая она наша Валери! Вы не говорите ей, что я разболтался, она этого не любит.
– Вы у неё работаете?
– Работаю? У неё? – Саша с изумлением посмотрел на собеседника. – А что это так выглядит?
– Вы здесь красите, наводите порядки, обслуживаете её на машине…
– А, Вы про это, – рассмеялся Саша, – ну если так, то мы здесь все на неё работаем.
Он пошарил рукой над притолокой, достал ключи и отпер двери. Они вошли в большие сени, скорее напоминающие крытую веранду с длинной полкой-столом вдоль широких окон и многочисленными стеллажами у противоположной стены, уставленными банками и бутылями со всевозможными заготовками, и увешанные пучками трав, косами лука и чеснока, венками красного перца. Затем они прошли в кухню.
– Кушайте всё, что видите, не стесняйтесь, – Саша открыл холодильник, продемонстрировав его содержимое, – продуктов много, надеюсь, как пользоваться микроволновкой, кофеваркой и электрочайником Вас обучать не надо.
– Вы так свободно здесь всем распоряжаетесь, Вы её зять? – выдвинул очередное предположение Валерий.
Саша рассмеялся: «Идёмте, я покажу Вам, где Вы будете спать и где сможете помыться. А мне уже пора».
Валерий проводил Сашу до калитки и вернулся в дом, так ничего и не узнав о его хозяйке. На удивление уютная гостиная, больше напоминала музейный экспонат, чем жилище продвинутого бизнесмена. Угол под лестницей, ведущей на второй этаж занимали огромный рояль красного дерева и книжные стеллажи, во всю высоту и длину стены, прерываясь только на полку с телевизором, компьютерный стол и два небольших диванчика. У противоположной стены стоял большой старомодный диван с резными полочками, уставленными статуэтками, два кресла, в простенках между окнами и два таких же серванта. Интерьер комнаты дополняли большой овальный стол, два небольших инкрустированных столика, столешница одного из которых, была выполнена в стиле шахматной доски, воздушные оконные занавески, тяжёлые тёмно-вишнёвые шторы и несколько картин. Посредине гостиной, от пола до потолка тянулась округлая колона светящегося мрамора, увитая лианой с листьями в ладонь взрослого мужика.
В одном из сервантов он обнаружил бар, но воспользоваться им не решился. Несмотря на щедрое предложение, лазить по чужому холодильнику ему было неудобно, поэтому он решил просто помыться и лечь спать. Гостевая была на втором этаже, а вся стена вдоль лестницы увешана фотоснимками детей. Сначала он просто мелькнул по ним взглядом, но когда уже почти поднялся, увидел среди детей несколько взрослых, включая Валерию. Он стал спускаться, более внимательно рассматривая снимки, и вдруг понял, что это школьные фотографии разных лет. На тех, что висели у основания лестницы совсем юную девушку было трудно выделить из среды окружающих её подростков. С каждой ступенькой она взрослела, а старшеклассники снова сменялись малышами.
