Сергей Михалков - Басни

Два Петуха – два глупых крикуна
С каких-то пор вдруг так завраждовали,
Что на неделе день нашелся бы едва ли,
Когда б у них с утра не шла война.
У каждого вокруг свои догадки:
Кто говорит – вражда из-за Хохлатки,
Которая сперва с одним была,
Ну, а потом другого предпочла…
Кто говорит, что началась война
Из-за какого-то жемчужного зерна,
Которое они не поделили…
Различные предположенья были,
Пока однажды Шарик – тихий пес —
Не задал одному из Петухов вопрос
(Драчун неподалеку в луже мылся):
«Я вижу, ты опять с приятелем сцепился!
За что ты бьешь его и сам теряешь пух?»
«Он обокрал меня!» – сказал в ответ Петух.
«Он обокрал тебя? На что же он польстился?»
«Из песни, что я пел на утренней заре,
Украл он у меня единственное ре!»

Есть сочинители и музык и стихов,
Похожие на этих Петухов.

С Медведем дружбу завела Змея —
Водой не разольешь: одна семья!
И клятву верности друзья друг другу дали,
И с этих пор они
Совместно проводили дни —
Гуляли, ели, ночью рядом спали.
Душевно, чинно и без пререканья,
Друг к другу преисполнены вниманья,
Они дружили долгие года,
Да только вот Змеи немое пресмыканье
Не нравилось Медведю иногда.
Случилось как-то раз, на берегу высоком
Стоял Медведь, дыханье затая,
И вдруг увидел он, увидел ненароком,
Как, словно вор, тайком к ручью ползла Змея.
«Нет! Будь ты друг иль брат, сдержаться я не в силах!
Моей душе противно и постыло
Все то, что движется ползком и вкривь и вкось!»
И вмиг разделавшись с пятнистым мерзким гадом,
Медведь расправил лапой труп Змеи
И сбросил со скалы в ручей, бегущий рядом,
В холодный блеск его прямой струи.
И глядя вслед Змее, чей труп, воде послушный,
Тупой стрелой мелькал среди камней,
Медведь сказал: «Быть надо прямодушней!
Отныне прям твой путь! Вот так-то, друг, верней!»

Живой зеленый Рак, речной пропахший тиной,
Глазами пожирал собрата своего.
Тому естественной причиной
Был необычно яркий цвет его.
«О, как же он хорош! Как фрак его прекрасен! —
Восторженно шуршал зеленый Рак. —
Да я любой клешней пожертвовать согласен,
Чтоб только нарядиться так!»
«Чему завидуешь, дурак? —
Сказала мудрая и старая Рачица. —
Ты тоже можешь быть так ярок и душист!
Для этого тебе достаточно свариться
И чтоб в кастрюльке был лавровый лист!»

Порой моих друзей такая зависть гложет,
Что только кипяток им, кажется, поможет!

Он начал штурм намеченной вершины,
Едва забрезжил утренний рассвет.
Ему грозили страшные лавины —
Он лез и лез: преграды смелым нет!
Страх и смятенье преодолевая,
Боясь сорваться в пропасть каждый миг,
Он полз и полз, других опережая,
Он полз и полз… И цели он достиг!..
Ах, кто бы посмотрел, как важный Жук навозный
С той кучи мусорной взирал на двор колхозный!

Экскурсию (которым нет числа
На наших Минеральных Водах)
Курортная тропа в ущелье привела,
Где над водой нависшая Скала
Сулила путникам привал и отдых.
Несчастная Скала! От головы до пят
Она была исписана словами:
«Здесь были А. и Б.», какой-то «Жорж Пират»!
С ним рядом: «Дураков с женой и сыновьями»!
Плохой пример! Так и на этот раз
Больной тщеславием нашелся среди нас:
Он в пропасть со Скалы чуть было не сорвался,
Но своего добился – расписался!..
В тени передохнув, экскурсия ушла.
Осталась над водой нависшая Скала.
И снился ей в ночи Утес под снегом чистым,
Доступный разве только альпинистам…

На черноморском пляже
Две дамы встретились в невыразимом раже:
«Счастливая! Какой загар! О боже!
А я вся в пузырях и лезу вон из кожи!
Сегодня три часа на пляже провела,
А загореть ни капли не смогла!»

«Мне так же, как и вам, не повезло сначала, —
Вторая с превосходством отвечала. —
Но я теперь весь день на пляже провожу:
Лежу, сижу, хожу.
От солнца, кажется, уже с ума схожу,
В глазах круги. Но тени избегаю!
И вот вам результаты, дорогая:
Лишилась аппетита, сна,
Зато черна!..»

В палящий зной на пляже расставаясь,
Подруги наши были не одни:
От солнечных лучей разумно укрываясь,
Осел – на что осел! – и тот стоял в тени!
Ну, как не уважать ослиную породу
За трезвый, здравый взгляд на солнце и на моду!

К начальнику явился подчиненный
И заявленье положил на стол.
Престранной просьбой очень удивленный,
Начальник вслух прошение прочел.
А эта просьба излагалась так:
«Прошу меня уволить. Я – дурак».
Был сух и строг начальника ответ:
«Нам лучше знать, дурак вы или нет».
Из кабинета подчиненный вышел.
И обратился с той же просьбой выше.
Здесь на прошенье был ответ таков:
«У нас в системе нету дураков!»
«Но я – дурак! И самый настоящий!
Прошу меня освободить от дел!»
«А нам виднее!» – Бас руководящий
Из-за стола угрюмо прогудел.
Настойчив был дурак самокритичный,
Он про себя сказал: «Не унывай!
Ты – феномен. Твой случай не типичный!
Ходи. Пиши. И дальше пробивай!»

Во всех инстанциях он побывал с прошеньем
И был освобожден. Однако… с повышеньем!

Пошли рубить два новых Топора.
(Мы знаем, Топоры на это мастера!)
Так вот, один из них попал в зеленый Бор, —
И разгулялся же Топор!
Был с лесом у него короткий разговор:
Столетние дубы, и молодые ели,
И сосны стройные, что кронами шумели,
Черемухи, что так весной цвели, —
Под первым Топором в расправе полегли…
Второй Топор попал в соседний Бор,
Но стал Топор вершить свой приговор
Над теми лишь в лесу, что жили до сих пор
За счет других, собратьям жить мешая,
И заглушая их, и света их лишая.
К загнившим на корню он беспощаден был —
Под самый корень их рубил,
Чтоб лес, здоровый лес от них освободился!
И благодарный лес преобразился —
Помолодевший, ветви распростер,
Бездомных всех певцов собрал под свой шатер
И с новой силой к солнцу устремился.
И эту силу дал ему – Топор!..

В глухой ночи, как яркий ночничок,
Меж трав и меж цветов светился Светлячок
(Печальный же удел ему достался!).
Заметил Филин Светлячка, за ним погнался
И в когти хищные схватил.
«Что сделал я тебе?» – «А ты не догадался?
Ты мне мешал!» – «Да чем же?» – «Ты светил!»
Был ясен приговор, и суд недолго длился.
Наш Светлячок угас,
В потусторонний мир переселился…
Точнее говоря, чтоб завершить рассказ,
Он в брюхе Филина, бедняжка, очутился!

У Ласточки, весь день парящей в вышине,
Спросил Павлин, играя опереньем:
«Хотелось бы мне знать, какого мненья
Вы, птицы разные, ну, скажем, обо мне?»
«Что ж, – Ласточка Павлину отвечала, —
Я о тебе от птиц не раз слыхала,
Одно и то же о тебе твердят».
«Что я красив? Что пышен мой наряд?»
«Да нет, не то». – «Так что же?» – «Уж не сетуй:
Что ты глупец, богато разодетый!»

О чем бы ни зашел случайный разговор,
Он тут как тут – и сразу просит слова:
«Зачем и от кого поставлен здесь забор?
Что там поет Петух? «Кукареку» не ново!
Козе – бубенчик? А Коню – хомут?
Где демократия? Где равноправный труд?
Гусиный выводок – не выводок, а каста!
Я не могу молчать! Довольно! Хватит! Баста!»
Восторженный галдеж пошел среди Ворон:
«Как смело говорит! Как независим он!
Вот это критика! Жаль только, голос тонок!..»
Не удивительно, что голос тонок был, —
То на дворе испытывал свой пыл
Самонадеянный молочный Поросенок!

Мне хочется сказать всем юным демагогам:
Прочтите басню вашим педагогам!