Виктор Жигунов - Пародии

Я против ужинов обильных,
но тут уж вынести не смог:
лежал в тарелке подзатыльник
и по-домашнему пинок.
Ведь мало этого мужчине!
Ну ладно. Всё во мне кипит.
И я сказал жене: «Отныне
кормить нас будет общепит.
В столовой выбор блюд прекрасен.
Щелчки в сметане — это мне,
а также выговор в приказе
и отбивная по спине.
Тебе же — фирменная взбучка.
Обоим — крепкий нагоняй…»
Смотрю, жена темнеет будто.
Подходит. Э, не надо… Ай!
Отбиться не хватило духу,
от голода не стало сил…
И долго, съевши оплеуху,
я зуботычину курил.

Уходят века и моменты.
Стал редок в тайге крокодил.
Я помню из древней легенды,
что козлик у бабушки жил.
Слеза, не блесни и не брызни!
Он умер. Но буду суров,
хотя ни в сказаньях, ни в жизни
с тех пор не встречаю козлов.
Я понял: идёт вымиранье…
И в неувядаемый стих
вложить я обязан морально
всё то, что запомнил о них.
И вот что поведаю свету,
когда просижу до зари:
что ели они… ну, вот эту….
ну как… с кочерыжкой внутри.
За это овечкой цепною
растерзаны сотни козлят
(недаром и брынзу… не помню,
овечки дают иль едят?)
Слезами я всё-таки брызну.
Я памятник делал, но вот
я вижу: ни мрамор, ни брынзу
творенье не переживёт.

Я знаю человека. Для науки
он безусловно ценный экземпляр:
стальная воля, золотые руки,
чугунный лоб и бронзовый загар.

Он подошёл ко мне: «Такое дело…
Вот ты писатель, инженер души.
А у меня любовь перегорела.
Разбито сердце. Как же быть? Реши».

Всё ясно: потерял сопротивленье,
(в виду имею радиодеталь).
А коленвал? Ну точно, скрип в колене.
И на лице оттиснута печаль.

«Нам не узнать бы друг о друге правды, —
я начинаю вкручивать мозги, —
но в книжке трудовой стоят награды
и по служебной лестнице шаги.

У нас образование — в дипломе.
Что значит ум, когда бумажки нет?
И что такое мы с тобою, кроме
того, что отражает документ?

Ты честен? Глянем в проездном билете.
Ты бережлив? Сберкнижку предъяви.
А что любовь… Она в какой анкете?
Ведь ни в какой. Так не было любви!

Твердят: душа. А как с тарифной ставкой?
На душу выдан пропуск, профбилет?
Любой из нас — лишь механизм со справкой.
А ты страдаешь… Оснований нет».

Ещё добавить я хотел, раздобрясь,
что сны хранятся в пачке «Люминал»,
в бутылке — храбрость, в кофеварке — бодрость…
Но занят был, поршня себе менял.

Вот он и она. Отчего-то
не смог он жениться на ней.
Итог — ни в какие ворота:
есть чувство, но нету детей.

А эта вот плачется: «Каюсь,
меня поразил он умом».
Дала эрудиция казус:
ребёнок родился потом.

А вон пожилые супруги —
любовь год от года слабей…
«И что мы нашли-то друг в друге?»
Нет чувства, но много детей.

Короче, по этим причудам
Большая работа нужна.
Вопрос эрудиции с чувством
ещё не исчерпан до дна…

В рифмах иссякну — в науку
новые факты внесу.
В форточку высунул руку —
люди столпились внизу.

Стало обидно вначале:
как же фортуна слепа!
Книгу напишешь — молчанье.
Фигу покажешь — толпа.

После почувствовал: мокро…
Море возможностей тут!
Что ни покажешь — посмотрят.
Что ни напишешь — прочтут.

А ведь сомненье торопит:
кончился мыслей запас…
Ставлю за опытом опыт
(очень рискую подчас).

Смотрят и смотрят под крышу.
Нет, не расстанусь с пером!
Жалко, никак не расслышу,
что произносят потом.