Виктор Жигунов - Пародии

Стихию стихотворства не унять,
моих произведений не исчислить —
зачем теперь, хотел бы я понять,
я начал ко всему ещё и мыслить?

Не оттого ль, что стукнуло листом,
активнее пишу стихотворенья?
Ведь был ударен яблоком Ньютон —
и вот закон земного притяженья!

А если упадёт толстенный ствол?
Поэму сочиню! Мороз по коже.
Я дерево на улице нашёл
и встал поближе — свалится, быть может.

Стою и твёрдо верю: я неглуп.
Среди прохожих вызываю споры.
Один сказал: «Какой красивый дуб!»
Другой хихикнул и спросил: «Который?»

Увы, мой стих — на свете не жилец.
Позор учителям! И медицине.
Вконец
я рассердился наконец
и Пушкину заметил: «Ах вы, циник!»

Нет, мелкому стремлению во властъ
я не отдамся (не возьмут к тому же).
Я не хочу в бессмертные попасть,
и должен я писать как можно хуже.

Ласкает слух прозванье «бракодел».
Соскучился бы я на пьедестале…
Добьюсь разносов. И — мечты предел —
потом добьюсь, чтоб вовсе не читали.

Такси пропело тормозами
от си-бемоль до си-бекар,
Шофёр нарвался на экза-мен:
«Какой у вас репертуар?»

Он затянул: «Куда, куда вам?»
Я оборвал: «Не голоси!»
«Ну да, а то людей задавим».
Эх, жалко упускать такси!

«Что ж, сам спою, — решил я, — ладно.
Тогда ты счётчик не включай».
…Таксист провёз меня бесплатно
и сунул мелочи «на чай».

Жил я, жил, стихи катая.
Вот и встал вопрос в упор:
я, красивая такая,
незамужний до сих пор.

Так мечтала красоваться
в подвенечном пиджаке!
Что же ты, подруга Вася,
затерялся вдалеке?

Ну и рифма-озорница!
Сладить с ней — великий труд.
И приходится жениться,
если замуж не берут.

Я — орёл. А думают, что галка.
Голос взял у соловья. Да жалко,
что на ухо наступил медведь.
Выпить бы. Как заяц, окосеть.

Многое у братьев наших шустрых
можем взять для пользы и красы.
Ходят соболя в собольих шубах,
у меня всей шубы — лишь усы.

Рогоносцы, перестаньте хмуриться!
Нам клешни бы, гребни, хобота!
Вот пишу, как лапой пишет курица…
Плохо без гусиного хвоста.

Я поэтом стал большим, расейским.
А каким бы сделался потом:
не в пример творцам с умом и сердцем
написав новаторски — хвостом!

Ногу поднял — это поза аиста.
Всё я серый, вроде воробья…
И никак стихи не получаются,
потому что голова — своя.

Всё смешалось в доме… Чёрный вечер.
Ветер, ветер! И заря, заря!
Это чей костёр в тумане светит,
как живой с живыми говоря?

Выхожу я, в общем, на дорогу.
Сквозь туман блестит знакомый путь.
Я учился в школе понемногу
не чему-нибудь, но как-нибудь.

Наши жёны — ручки заряжёны.
Где ж лазейка в соловьиный сад?
Всё в чужие строчки заложёно —
да, что делать! Эх, кто виноват?

Но — о дайте, дайте мне удачу!
Уж сочтёмся славой как-нибудь.
Не жалею, не зову, не плачу —
торжествуя, обновляю путь!

Было дело, я купил консервы.
Вдруг над ними замер, не дыша:
эту банку я открою первый!
Только я съем этого ерша!

Как-то весь внутри облагородясь,
понял: мне впервой её нести
(замечайте — мудрости колодезь)
в этот час по этому пути!

Все мы, соответственно наукам,
повторимся лет через пятьсот.
Но другой едок не тем проулком
уж иную банку понесёт.

А вот этой — я один владею!
И поспешно в ней пробил дыру:
как бы эпохальную идею
не стащил коллега по перу!

Вдруг да он такой же мозговитый?
Я с опаской поглядел кругом.
Съел ерша неповторимой вилкой
за неподражаемым столом.

Чисто вытер уникальный соус,
скушал исключительный хребет…
Банкой погремел — и не освоюсь
с грубой правдой: ничего в ней нет.

Ура, сюда свернули! Думал, мимо.
Любовь пугает, может быть, ханжу.
А я к ней отношусь весьма терпимо.
Целуются? Прекрасно. Погляжу.

Но почему не вспомнят: несподручно
глядеть украдкой в уголок стекла.
Куда-то всё левей ведёт подружка.
А у меня тут шея затекла.

Да вроде им и целоваться рано!
Вот взял бы я хорошую вожжу…
Ага, опять целуются! Прекрасно.
Пойду-ка их родителям скажу.

У речки — зябко, пусто
          (капуста).
Струится вязко тина
          (скотина).
Едва качнулся бакен
          (собакин).
И лезет в воду рак
          (дурак).

Шёл я лесом. На поляну
вдруг попал — из тьмы на свет.
На себя случайно глянул,
вижу, туловища нет!
Ах ты, ох! Застряло разве
в чаще?.. Я — скорей назад.
Стоп… А это чьи завязли
ноги там?.. Мои стоят!
Почесать хотел затылок.
Руки где ж?.. Тю-тю! Увы.
Голова ль моя, семь дырок…
Ух ты! Нет и головы!
Видно, это к непогоде.
Или шутка?! Всё. Хи-хи.
Ну, куда такой я годен?
Только так… писать стихи.
Всё нашёл я. Неумело
вновь свинтил. Ухлопал день.
Но волнуюсь: вдруг да село
что-то где-то набекрень?

Родился — и с тех пор живу всё время.
И надо бы прерваться на учёт.
Но, может, вздорны эти подозренья:
что жизнь — сказать-то совестно! — течёт.

Я строгим взглядом в ходики уткнулся.
А стрелки притворились, что стоят.
Едва забылся, только отвернулся —
и убежали. Сложный аппарат.

А что есть жизнь? Скажу подробней малость.
Ну, это… ешь и спишь… У всех одно,
но я ещё пишу (вы догадались?)
да вот голодным не бывал давно.

Когда заснёшь, она течёт быстрее,
когда наешься, как-то легче жить…
Вот погодите, эта мысль созреет —
смогу ещё подробней изложить.