Константин Берегов - Смотря по обстоятельствам

Резвушка-Бабочка сидела на заборе
И, шевеля роскошным крылышком слегка,
О чем-то думала. И вскоре
Увидела внизу изящного Жука.
Хоть и сама она красавицей слыла,
Но тут от восхищенья замерла.
Жук полз, кивая головой любезно,
Его блестящая спина
Была черна,
Как бездна…
У Бабочки и волю и движенья
Сковал какой-то сладостный испуг:
— Ах, — вскрикнула она, — вот если б этот Жук
Мне сделал предложенье,
Была бы я счастливей всех подруг!
Но рядышком присевшая Пчела
Сказала Бабочке:
— А ты узнай-ка лучше,
Где этот Жук
                     проводит вечера.
— А где?
— В навозной куче.

Да, Бабочки, избрать дружка
Сложней,
               чем подобрать обновку.
Иная увлечется лакировкой —
И выберет…
                   навозного жука.

На птичий двор с прогулки возвратясь,
Гусь начал важничать, хвалиться. —
Я всесторонне развитая птица,
Какой весь свет не видел отродясь.
Я все могу, что захочу:
И бегать по земле, и плавать я умею,

Задумаю, так полечу —
На это крылышки имею.
И спеть могу га-гармонично!
И оперение мое довольно симпатично.
А вот, к примеру, индюки —
Так все сплошные дураки,
И куры — тоже дуры…
— Постой, хвастун, постой, —
Гуся оборвала Хохлатка. —
Ты призови себя к порядку.
Чего ты хвалишься собой?
Умеешь бегать, говоришь?
А сможешь ли догнать хотя бы Мышь,
А убежишь ли от Лисицы?
А так, как Голубь, полетишь,
Хоть он и не из быстрых птиц
(Быстрей летает Сокол)?
А плавать? Можешь ли, как Окунь?
Теперь скажу о пенье:
Чтоб выслушать твое «Га-га»,
Большое надобно терпенье,
Приятней слушать даже Петуха…
Итак, коль разобраться строго,
Ты хвалишься, а между тем
Владеешь многим понемногу,
А в совершенстве-то ничем!

Мужская Шляпа с дамским Башмаком
Негромкий разговор вели в прихожей.
— Признай, Башмак, что жребий твой ничтожен.
Я б в положенье унизительном таком
Не прожила бы и мгновенья:
Хозяйка трет без сожаленья
Твою подошву о паркет, асфальт…
Тебя, Башмак, мне жаль!
То ль дело я! Своим велюром
Густую покрываю шевелюру.
Хозяин мой из тех мужчин,
Которым жалован высокий чин,
А я на голове его.
И, стало быть, я — выше!..
Но Шляпу тут прервал Башмак:
— Потише!
Чего расхвасталась ты так?
Не замечаешь ты, зазнайка,
Что твой хозяин и его высокий чин
И ты же, Шляпа, иже с ним,
Под башмаком моей хозяйки!

Корова в стаде на лугу
Подруге говорила:
— Похвастаться могу,
Какую я вчера диковину купила —
Сила!
Сто семьдесят целковых отвалила!
Зато уж вещь. Такую никому
Из вас иметь не приходилось. М-му!
Подруге любопытно:
— Что мычишь?
Скажи-ка лучше, купила что ты?
— Скажу, коль любопытством ты горишь.
Седло ненашенской работы!
Такое, знаешь ли, под цвет волны,
Прошито строчкой необыкновенной,
А кожа на заклепочках стальных
И стремена из полиэтилена.
— М-м… Говоришь, отличная работа?
Быть может… но одно я не пойму:
На что сдалось тебе седло-то?
— Да что ж тут не понять?
Стремлюсь от жизни не отстать!
Ведь жизнь, как парус на ветру,
За ней попробуй угонись-ка!
Мои соседи по двору
Кобылы Сивка с Лыской
Давно уж седлами обзавелись.
А что я, хуже?
                      Нет, шалишь!
Гонясь за модой,
Нельзя пренебрегать природой,
Не зря о вещи родилось присловье:
Она подходит,
                      как седло корове!

Козленок взрослым стал козлом:
Бородка клинышком, рога загнулись лихо.
В ту пору старая Козлиха
С седым Козлом-отцом
Уселись, вечерком решать,
Кого на свадьбу к сыну приглашать.

Был назван гостем непременным
Начхлева — пожилой Бугай,
За ним Осел — завскладом сена,
Потом дворовый пес Пугай,
Который вот уж третий год
Всю бдительность былую потерял
И в коллективный огород
Козлиху иногда пускал.
Был гостем назван Гусь знакомый,
Хоть польза от него невелика,
Но он был писарем в Дворкоме,
А там нужна своя рука.
В число гостей попал Петух.
Хоть был он драчуном и забиякой,
На свадьбе мог затеять драку,
Зато служил в конторе «Козий пух».
Когда же список огласили,
Воскликнул молодой Козел:
— Что за мура?
Вы главных-то моих гостей забыли —
Козлят с соседнего двора!
Коза
Большие сделала глаза:
— Козлята эти нам к чему же?
— Ну, как к чему? Они мои друзья,
Я с ними чуть ли не с рожденья дружен.
— Э-эх, сынок,
Какой же в вашей дружбе прок!
Получишь ли от них хоть шерсти клок?

В квартире у Зайца семейное лихо:
Все нервы издергала Зайцу Зайчиха,
Знай, голосит, уши вытянув в стрелки:
— Какая шикарная шуба у Белки!
Что делать? Бедняга пошел на уловки:
Он кроликам продал запасы морковки,
Свой отдых и свой рацион сократил,
На модную шубу деньжат сколотил.
Зайчихе, конечно, отрадно и любо,
Напялила к вечеру беличью шубу
И в перелесок пошла погулять —
Взглянуть на других и себя показать.
И вдруг (о, коварство!) в кустах краснотала
Она молодую Лису увидала!..
Зайчиха, кусая пушистые губы,
Цедила сквозь зубы:
— Вот шуба, так шуба!
И снова для Зайца настала пора —
Хоть умирай, хоть беги со двора.
Зайчиха не пьет и не ест и не спит,
С утра и до вечера слезно вопит:
— Шубу подай мне, как у Лисицы, —
И глазом раскосым на Зайца косится.
С этой поры поседевший Косой
На веки веков потерял свой покой:
А если Зайчихе случайно приснится
Бобриха иль выдра, иль, скажем, куница?
А вдруг где-нибудь попадется тигрица?..

В краю Чижей, Стрижей, Дроздов
Одной строительной конторой
С названием «Стройптичгнездо»
Пять лет руководил Медведь матерый.
Дела в конторе шли ни валко и ни шатко,
То там просчет, то тут изъян.
Частенько недовыполняли план,
Короче — мало было там порядка.
Мне как-то жаловался Чиж:
— Вот ты поди ж!
Медведь-то наш отъявленный бездельник,
Слоняется по лесу целый день.
Погреется на солнце, ляжет в тень,
А то залезет в можжевельник
И лижет шишки там. Лишь вечером
Придет на стройку грузною походкой,
Чтобы в Главлес отправить сводку
И до своей Медведихи — бегом.
И вообще, что из Медведя за строитель?
А вот поди же ты — руководитель!
— Ты, Чиж, Медведя не хули, —
Как будто выросши из-под земли,
Вмешалась в разговор Сорока, —
Медведь — талант, каких не так уж много,
Ведь далеко не каждый в жизни
Способен, если здраво рассудить,
Ни бе ни ме в строительстве не смысля,
Пять лет строительством руководить.
Тут нечему особо удивляться —
Не одного такого знает свет.
К работе у него таланта нет,
Но есть талант приспособляться.