Дмитрий Ненадович - Повесть о потерянном времени
Последовательно вырываясь друг из друга и с металлическим лязгом сцепляясь между собой, стремительно летели учебные дни. «Академики» вначале, насколько могли, вдумчиво перемещали на картах армии и фронты по различным театрам военных действий, а затем уже со знанием дела рисовали для них схемы организации связи. А для того, чтобы не погрязнуть в топографическом бюрократизме бумажных карт, «академики» часто выезжали в окрестные болотистые леса и разворачивали там учебные армейские и фронтовые узлы связи, попутно выполнявшие реальные задачи поддержания частей и соединений ЛенВО в постоянной боевой готовности. Работа кипела напряженная, но в сравнении с ритмом несения службы в боевых частях, обучаемым военным всё это казалось отдыхом. Через некоторое время новоявленные «академики», осознав выгодность своего положения по отношению к своими товарищами, оставшимися в частях, уже хотели, было, по примеру старших поколений слушателей мысленно поблагодарить партию и правительство за три года дополнительного оплачиваемого отпуска, но не тут-то было. По прошествии полутора лет обучения страна вступила в какую-то новую фазу своего развития и военным перестали платить деньги. «Человека с ружьём» начали обижать по полной программе. Экономившие на себе слушатели стали падать в голодные обмороки на занятиях, после чего им и членам их семей было милостиво разрешено обедать в академической столовой в долг. Но о том, где этим припадочным слушателям с всегда желающими что-либо съесть членами их семей можно было позавтракать и поужинать, официально ни где не сообщалось. Начальник академии был очень мудрым человеком и нашел очень хороший рецепт решения проблемы хронического безденежья, царящего среди слушателей. Ничтоже сумняшись, он как-то раздражённо заявил на учёном совете академии, брызгая ядовитой слюной с высокой трибуны: «Никак не могу понять я проблем этих слушателей… Ну да, три месяца задерживают выплату денежного содержания, ну и что из этого? Надо тут же падать в голодные обмороки? А-а-а, запрещаете им подработку согласно директивы из Москвы? Правильно и делаете. Надо не подрабатывать, а полностью сосредоточиться на учёбе. Учиться тому, что необходимо на войне! Как в присяге написано: «… стойко переносить тяготы и лишения военной службы!» Что-что? Жены с детьми присяги не давали…? Ну, я не знаю… В конце-концов, пусть эти слушатели перезаймут друг у друга, и все проблемы будут тут же решены. Что же они у вас глупые-то такие?» (????!!!!!)
Видимо, невдомёк был этому генерал-лейтенанту закон сохранения денежной массы, который утверждал, что из ничего чего-либо никогда не возникает. Деньги идут только к деньгам. А до возникновения современного экономического кризиса многие были уверены ещё и в том, что деньги делают деньги, и вроде как производство товаров и услуг тут абсолютно ни при чём. Глубоко заблуждались эти «многие». Заблуждался и генерал. Он ведь не был экономистом. Хотя в данном случае никакого экономического образования не требовалось. Требовался лишь здравый смысл. Он, к сожалению, отсутствовал. Нет, здравый смысл, безусловно, присутствовал, но работал только на себя, родимого. Ни для кого не секрет, что большие военноначальники того времени часто вступали в преступный сговор с банками и заключали с ними корыстно-выгодные союзы о «прокрутке» денежных средств военнослужащих в течение двух-трёх месяцев. Сумма мзды за это время набегала довольно внушительная, что позволило некоторым из больших военноначальников обеспечить материальный достаток не одному своему поколению и на десятки лет вперед. Некоторые из этих же военноначальников настолько сблизились с преступной средой, что не гнушались участвовать в сходняках с окрестной братвой, обсуждая вопросы невмешательства военных в творящийся вокруг территории академии и прилегающим к ним общежитиям беспредел, в обмен на то, что братва за границы этой территории соваться не будет. И это был ещё один источник благосостояния высоких академических военноначальников, которые строго-настрого запрещали военным вступать в конфликт с гнездящимися у метро ларёчниками, если те почему-то не желали давать им сдачи с нехитрых покупок, ссылаясь на отсутствие у них сторублёвой мелочи. (Да-да, в те далёкие времена на сто рублей можно было купить только упаковку жвачной резинки, но денег у всех, кроме военных, было очень много. В этот период, абсолютно весь в недавнем прошлом советский народ неожиданно для себя превратился в общество нищих миллионеров). Особенно же запрещалось военным вступать в конфликты с целью предотвращения мордобития лиц руководителей уличных ларьков со стороны быкующих братков, пребывающих во гневе. Справедливый гнев вспыхивал в алчных душах братков всякий раз, когда новоявленные бизнесмены не желали платить «робингудам» ежедневную денежную дань. Эти отстойные, в своей первозданности, локомотивы рыночно-кооперативного движения почему-то не поняли сразу, за что же они должны были платить этим пышущим здоровьем бритоголовым ребятам, недавним выпускникам ГПТУ (аббревиатуру этих учебных заведений народ расшифровывал не иначе как: «Господь Позволил Тупым Учиться). Руководители уличных ларьков в те времена ещё и понятия не имели, что такое «крыша» и ещё не знали кто такой господин Лившиц, несущий в массы почти библейские заветы. «Делиться надо…», — любил говаривать этот обаятельный господин. И именно за невыполнение этого завета руководителей уличных ларьков и хлестали по мордасам. Именно за это и выбивали им почки до уровня дна их глубоких трусов. Военные в то непростое время тоже ещё во многое не врубились и возмущались по поводу выпадающих на асфальт внутренних органов. А возмутившись, вместо того, чтобы помочь избиенным заправить выпавшие органы обратно вовнутрь, принимались зачем-то бить по широким лицам жаждущих справедливости братков. Браткам это не всегда нравилось и они, как правило, доставали из своих широких штанин различное огнестрельное оружие. Но палить по военным никогда не решались. Побаивались ответной пальбы. Они ведь не знали, что у военных оружие давно уже отняли, для того, чтобы за соответствующую мзду торжественно вручить его им, браткам, в смысле. И только эта братковская неинформированность и корыстные указания лиц высоковоеннончальствующих спасали военных в то смутное время от неминуемого и массового истребления.
Через некоторое время военные, подчинившись строгим указаниям сверху, выработали в себе привычку безучастно проходить мимо поощряемого милицией беспредела, но с самой милицией периодически вступали в полный физический контакт. Всё дело том, что одно время к власти над городом на Неве прорвался как-то какой-то безумный юрист. Прорвавшись на волне своей самозабвенной, помноженной на врождённое безумие велеречивости, юрист до того был одурманен свалившимися на него административными возможностями, что тут же принялся сочинять свои местечковые законы, начисто ниспровергающие законы федеральные. Одним из таких псевдозаконов был некий нормативный актик, лишающий военных бесплатного проезда на общественном транспорте, которое гарантировал им федеральный закон «О статусе военнослужащих». Стремясь хоть как-нибудь реализовать свой бумажный статус, один из военных юристов подал на безумца в суд. Суд долго судил да рядил, но, видимо, побоялся создать судебный прецедент, позволяющий плевать на федеральное законодательство и отменил этот поганенький актик безумствующего во власти юриста. Однако, пока суд судил и рядил, военные контактно конфликтовали с юридически безграмотными, несмотря на получаемое в школах милиции юридическое образование, представителями правоохранительных органов. Представители органов пытались нападать на военных повсюду, но особенно полюбились им почему-то для этих диких выходок станции метрополитена. Представители органов сбивались в стаи по утрам и вечерам, толпясь в вестибюлях станций метро в ожидании добычи. Добыча-военный, пытавшийся реализовать федеральное законодательство, тут же подвергался нападению стаи легавых юристов и вынужден был размахивать руками в режиме ветряной мельницы, дабы обезопасить себя от многочисленных укусов, некоторые из которых могли привести к заболеванию бешенством. Во время, мельничных размахиваний кулаки военных нередко задевали за морды лиц представителей органов, оставляя на них ложные следы побоев, которые сразу же заносились в протоколы и служили причиной того, что некоторых военных даже подвергали судебной укоризне. Но, справедливости ради, надо отметить, что судебной укоризне подвергали только тех военных, которые отказывались компенсировать несуществующие моральные и физические уязвления посредством передачи в порочные руки некоторого количества денежных знаков. То есть судили только жадных в принципиальности своей военных. Но, как правило, военные эти суды либо полностью выигрывали, либо отделывались какими-то малыми штрафами. Какими-то МРОТами (Минимальными Размерами Оплаты Труда). Тогда этот «минимальный размер» представлял собой какие-то смешные, законодательно установленные копейки, которые работодатель должен был, несмотря ни на какие обстоятельства, ежемесячно выплачивать своему работнику. Это сейчас МРОТ стал значительно хитрее и даже раздвоился. Он стал двуликим из-за того, что нынче к нему привязали ещё и штрафы. Поэтому, ежели государство должно гарантировать гражданам какие-нибудь выплаты в размере какого-нибудь количества МРОТ, то это обязательно будет задохлый в чахлости своей «минимальный размер». А вот если гражданам вменяют выплатить какой-нибудь штраф, то это будет совершенно другой МРОТ. Это будет весьма самодовольный в сытости своей и не обращающий никакого внимания на свою «минимальность» довольно-таки солидный такой «размер».
