Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 10
Из окошка фургона позади Билби раздался голос почти столь же пленительный, как этот запах.
— Джу-ди!.. — звал голос.
— Ну что?.. Я здесь, — отвечала леди в войлочной шляпе.
— Джу-ди, ты случайно не надела мои чулки?
Леди в войлочной шляпе весело ужаснулась.
— Тсс-с, негодница! — вскричала эта особа (она принадлежала к тому распространенному типу симпатичных женщин, в которых сильнее, чем надобно, чувствуется их ирландская горячность). — Тут какой-то мальчик.
И в самом деле, здесь был почти до раболепия усердный и услужливый мальчик. Спустя час он уже превратился из «какого-то мальчика» просто в Мальчика, и три благосклонные дамы глядели на него с заслуженным одобрением.
Поджарив картошку, Билби с удивительной ловкостью и проворством раздул затухавший огонь, быстрехонько вскипятил их давно не чищенный чайник, почти без всякой подсказки приготовил все нужное для их несложной трапезы, правильно расставил складные стулья и восхитительно вычистил сковородку. Не успели они разложить по тарелкам это соблазнительное кушанье, как он помчался со сковородкой за фургон; когда же он, повозившись там, вернулся, сковорода сияла ослепительным блеском. Сам он, если это возможно, сиял еще ослепительней. Во всяком случае, одна его щека пылала ярким румянцем.
— Ведь там, кажется, оставалось немного сала с картошкой, — заметила леди в войлочной шляпе.
— Я думал, оно не нужно, мисс, — ответил Билби. — Вот и вычистил сковороду.
Она взглянула на него понимающе. Что она хотела сказать этим взглядом?
— Давайте, я помою посуду, мисс, — предложил он, чтобы как-то преодолеть неловкость положения.
И вымыл — чисто и быстро. Точь-в-точь, как требовал мистер Мергелсон, а ведь раньше он никак не мог ему угодить. Потом спросил, куда прибрать посуду, — и прибрал. Потом вежливо осведомился, что еще надо сделать. А когда они удивились, добавил, что любит работать.
— А любишь ты чистить обувь? — спросила леди в войлочной шляпе.
Билби объявил, что любит.
— Да это какой-то добрый ангел, — произнес пленивший Билби голос.
Значит, он любит чистить обувь? Кто б мог поверить, что это сказал Билби! Впрочем, за последние полчаса с ним произошла разительная перемена. Он сгорал желанием трудиться, выполнять любую работу, самую грязную, и все ради одной особы. Он влюбился.
Обладательница чарующего голоса вышла из фургона, минуту задержалась на пороге и стала спускаться по ступенькам, и душа Билби мгновенно склонилась перед ней в рабской покорности. Никогда еще не видел он ничего прелестнее. Тоненькая и стройная, она была вся в голубом; белокурые, чуть золотящиеся волосы были откинуты с ясного лба и падали назад густыми локонами, а лучезарнее этих глаз не было в целом свете. Тонкая ручка придерживала юбку, другая ухватилась за притолоку. Красавица глядела на Билби и улыбалась.
Вот уже два года, как она посылала свою улыбку со сцены всем Билби на свете. Вот и сейчас она по привычке вышла с улыбкой. Восхищение Билби было для нее чем-то само собою разумеющимся.
Затем она огляделась, желая узнать, все ли готово и можно ли спускаться вниз.
— Как вкусно пахнет, Джуди! — сказала она.
— А у меня был помощник, — заметила женщина в гетрах.
На сей раз голубоглазая леди улыбнулась именно Билби…
Тем временем незаметно появилась и третья обитательница фургона; ее совсем затмило очарование ее подруги. Билби даже не сразу ее увидел. Она была без шляпы, в простом сером платье и спортивной жакетке; из-под черных локонов глядело миловидное белое личико с правильными чертами. Она отзывалась на имя Уинни.
Красавица звалась Мадлен. Они обменялись какими-то шуточками и принялись восхищаться утром.
— Это самое красивое место, — объявила Мадлен.
— За всю ночь ни одного москита, — прибавила Уинни.
Все три женщины ели с аппетитом, нисколько этого не стесняясь, и с одобрением принимали услуги Билби. Прекрасная вещь одобрение! Здесь он с радостью, гордостью и настоящим рвением исполнял ту самую работу, которую делал из-под палки и кое-как для Мергелсона и Томаса…
Они с явным удовольствием поглядывали на Билби и вот, посовещавшись вполголоса — что доставило ему несколько тревожных минут, — подозвали его и велели рассказать о себе.
— Мальчик, — начала леди в войлочной шляпе, которая явно была за старшую и, уж несомненно, за оратора, — подойди-ка сюда.
— Да, мисс. — Он отложил туфлю, которую чистил на ступеньке фургона.
— Во-первых, знай, я замужем.
— Да, мисс.
— Поэтому не называй меня «мисс».
— Понятно, мисс. То есть… — Билби запнулся, и тут в его памяти, по счастью, всплыл обрывок наставлений, слышанных им в Шонтсе. — Понятно, ваша милость, — докончил он.
Лицо речистой леди так и засияло.
— Пока нет, детка, — сказала она, — пока нет. Мой муж еще не позаботился раздобыть мне дворянство. Зови меня просто «сударыня».
Билби понимающе молчал.
— Скажи: да, сударыня.
— Да, сударыня, — повторил Билби, и все весело рассмеялись.
— А теперь, — продолжала леди, любившая поговорить, — да будет тебе известно… Кстати, как тебя звать?
Билби почти не смутился.
— Дик Малтраверс, сударыня, — выпалил он и чуть не добавил: «Удалец-молодец Рыцарь алмазного коня» — это был полный его титул.
— Хватит и Дика, — заметила леди, звавшаяся просто Джуди, и вдруг весело добавила: — Прочее оставь про запас.
(Билби любил шутников. Правильные люди.)
— Так вот. Дик, мы хотим знать, был ты когда-нибудь в услужении?
Этого Билби не ждал. Но его не поймаешь врасплох.
— День или два, мисс… то есть сударыня… просто надо было пособить.
— Ну и как, пособил?
Билби стал вспоминать, но в памяти его возникла лишь физиономия Томаса с вилкой в подбородке.
— Я старался, как мог, сударыня, — сказал он беспристрастно.
— А теперь ты свободен?
— Да, сударыня.
— Живешь дома, ни у кого не служишь?
— Да, сударыня.
— Близко ваш дом?
— Нет… но и не так чтоб далеко.
— С отцом живешь?
— С отчимом, сударыня. Я сирота.
— А не хочешь ли ты поездить с нами несколько дней? Будешь нам помогать. За семь шиллингов шесть пенсов в неделю.
Билби так и просиял.
— Твой отчим согласится?
Билби задумался.
— Наверно, — сказал он.
— А все-таки лучше пойди спроси его.
— Ну… ладно, — сказал он.
— И захвати свои вещи.
— Вещи, сударыня?
— Да, воротнички и прочее. Большой чемодан не бери: мы проездим недолго.
— Понятно, сударыня…
Он медлил в сомнении.
— Беги прямо сейчас. Скоро придет наш человек с лошадью. Долго мы тебя ждать не сможем…
И Билби тотчас пошел прочь.
Выходя с полянки, он почти неприметно замедлил шаг и поглядел в сторону по-воскресному тихой деревни.
На лице его была полная растерянность. Разрешение отчима — дело не хитрое, но как быть с чемоданом?
Сзади его окликнули.
— Да, сударыня? — отозвался он почтительно и с надеждой. Может, все-таки вещей не надо…
— Непременно захвати башмаки. Тебе придется идти рядом с фургоном. Для этого, сам понимаешь, нужна пара крепких ботинок.
— Хорошо, сударыня, — ответил Билби упавшим голосом. Он еще капельку помедлил, но больше ему ничего не сказали. И он пошел — медленно-медленно. Про башмаки-то он и забыл.
Это был последний удар… Не попасть в рай из-за какого-то узелка с бельем и пары дорожных башмаков!..
Билби совсем не был уверен, что сможет вернуться. А ведь ему так этого хотелось…
Возвратиться босым будет глупее глупого, а он не желал, чтобы красавица в голубом сочла его за дурака.
«Дик, — уныло шептал про себя, — Дик-Удалец (видели бы вы этого разнесчастного удальца!), ничего не выйдет, дружище. Нужно принести узелок, а его, хоть умри, негде взять».
Билби шел по деревне, ничего не замечая кругом. Он знал — здесь никаких узелков нет. Почти не думая, куда он идет, он выбрал боковую тропинку; она привела его к почти пересохшему руслу маленькой речушки, и здесь он уселся под ивами прямо на заросшую сорной травой землю. Это была какая-то свалка — один из тех заросших крапивой и неприглядных даже в сиянии утреннего солнца уголков, куда люди сваливают старые котелки, битые склянки, осколки камня, поломанные косилки, ржавое железо, рваные башмаки…
Сперва Билби разглядывал все это без особого интереса.
Потом он вспомнил, как еще недавно, играя однажды на такой свалке, подобрал рваный башмак и соорудил из него волшебный замок.
Он поднялся, подошел к куче хлама и с живым любопытством стал разглядывать ее сокровища. Поднял какой-то овдовевший башмак, взвесил на руке.
Вдруг он швырнул его наземь и помчался обратно в деревню.
