Раймон Кено - Зази в метро
И он потряс свертком над головой.
— Джынзы! — заорал он, что есть мочи. — Эта соплячка хотела спереть у меня американские джынзы.
— Какой кошмар! — прокомментировала какая-то домохозяйка.
— Да, молодежь нынче с дурными наклонностями, — сказала другая.
— Безобразие! — сказала третья, — неужели ей никто не внушил, что частная собственность — это святое?
Хмырь продолжал отчитывать девчонку.
— А что будет, если я тебя в комиссариат отведу? К полицейским? Тебя посадят в тюрьму. В тюрьму. Ты предстанешь перед судом для несовершеннолетних, и в итоге — колония для малолетних преступников. Поскольку суд признает тебя виновной и даст тебе на полную катушку.
Какая-то дама из высшего общества, оказавшаяся в этом захолустье случайно в поисках редких вещиц, соизволила остановиться. Она справилась у черни, по какому поводу вся эта заварушка, и, наконец не без труда поняв в чем дело, решила воззвать к чувству милосердия, которое, быть может, не было чуждо тому странному господину, чьи котелок, черные усы и темные очки, казалось, не вызывали у присутствующих никакого удивления.
— Мсье! — обратилась она к нему. — Пожалейте ее! Она не виновата в том, что ее, быть может, неправильно воспитывали. Наверное, чувство голода толкнуло ее на этот дурной поступок, и не надо слишком, и повторяю, слишком ее за это винить. Вам знакомо чувство голода (пауза), мсье?
— И вы меня об этом спрашиваете! — произнес хмырь с горечью («Даже в кино никто так не сыграет», — подумала Зази). — Меня? Голодал ли я? Я вырос в приюте, мадам...
Толпа содрогнулась в порыве сострадания. Воспользовавшись произведенным впечатлением, хмырь стал проталкиваться вперед, увлекая за собой Зази и причитая с трагическим видом: «Посмотрим, что скажут твои родители».
Когда они немного отошли, он тут же замолчал. Некоторое время они шли молча, потом вдруг хмырь сказал:
— Черт, я зонтик в бистро забыл.
Эти слова были обращены к самому себе, к тому же и произнес их вполголоса, но Зази тут же сделала надлежащие выводы из этого замечания. Нет, это не был растлитель малолеток, выдающий себя за псевдополицейского, это был настоящий полицейский, выдающий себя за псевдорастлителя, выдающего себя за настоящего полицейского. Доказательством тому служило то, что он забыл зонтик. Поскольку этот вывод казался Зази бесспорным, она подумала, что было бы весьма заманчиво и даже остроумно свести дядюшку с полицейским, с настоящим полицейским. Поэтому, когда хмырь заявил, что вопрос нельзя считать закрытым, и спросил, где она живет, она тут же дала адрес.
Результат действительно оказался небезынтересным: когда открывший дверь Габриель воскликнул: «Зази!» — и услышал в ответ веселый голос: «Дядь, это лягавый, он хочет стабойпагаварить», он прислонился к стене и позеленел. Конечно, это могло лишь показаться из-за плохого освещения — ведь в прихожей было темно. Что до хмыря, то он сделал вид, что ничего не заметил. Габриель сказал ему упавшим голосом, так, между прочим: «Входите же».
Итак, они вошли в столовую, где Марселина кинулась к Зази, выказывая величайшую радость по поводу ее возвращения. Габриель сказал ей: «Угости чем-нибудь этого господина», но хмырь дал им понять, что пить ничего не хочет, в отличие от Габриеля, который тут же потребовал, чтоб ему принесли бутылку гранатового сиропа.
По собственной инициативе хмырь сел, в то время как Габриель наливал себе изрядную порцию сиропа, разбавляя его небольшим количеством холодной воды.
— Вы действительно не хотите выпить?
...(Жест.)
Габриель заглотнул тонизирующий напиток, поставил стакан на стол и, вперившись в хмыря, ждал, что будет дальше, но хмырь, казалось, совсем не был настроен вести беседу. Стоя рядом, Зази и Марселина пристально наблюдали за ними.
Это могло бы продлиться очень долго.
Наконец Габриель нашел подходящий сюжет для начала беседы.
— Так, значит, — сказал он так, между прочим. — Так, значит, вы полицейский?
— Ни в коем случае, — воскликнул хмырь самым что ни на есть дружеским тоном. — Я всего лишь ярмарочный торговец.
— Не верь ему, — сказала Зази, — он всего лишь полицейский.
— Вы уж как-нибудь разберитесь сами, — вяло прокомментировал Габриель.
— Малышка шутит, — сказал хмырь с неизменным добродушием. — Меня все знают, у меня кличка Педро-Излишек, по субботам, воскресеньям и понедельникам я торгую на барахолке, раздаю гражданам всякую мелочь, которую оставила после себя американская армия, освобождая нашу территорию.
— Как раздаете, бесплатно? — спросил Габриель с некоторым интересом.
— Шутите! — сказал хмырь. — Я обмениваю вещи на мелкие купюры (пауза). Ваш случай составляет исключение.
— Это вы о чем? — спросил Габриель.
— О том, что малышка (жест) сперла у меня джынзы.
— Если дело только в этом, — сказал Габриель, — то она вам их вернет.
— Ну, гад, — сказала Зази, — он же у меня их забрал.
— В таком случае не понимаю, чем вы недовольны? — спросил Габриель у хмыря.
— Недоволен — и все тут.
— Джынзы-то мои, — сказала Зази. — Это он у меня их спер. Да. К тому же он лягавый. Ты поосторожней с ним, дядя Габриель!
Обеспокоенный Габриель налил себе еще стакан гранатового сиропа.
— Что-то я никак не пойму, — сказал он. — Если вы полицейский, то непонятно, чем вы недовольны, если же вы не полицейский, непонятно, с какой стати вы задаете мне вопросы.
— Прошу прощения, — сказал хмырь, — вопросы задаю не я, а вы.
— Это точно, — с полной объективностью признал Габриель.
— Ну вот, сейчас он его облапошит, — сказала Зази, — сейчас он его облапошит.
— Может быть, теперь уже мой черед задавать вопросы, — сказал хмырь.
— Отвечай только в присутствии твоего адвоката, — сказала Зази.
— Отстань, — сказал Габриель. — Я сам знаю, как мне быть.
— Он заставит тебя в чем угодно признаться.
— Она меня за идиота держит, — любезно обратился Габриель к хмырю. — Вот она, современная молодежь.
— Старших не уважают, — сказал хмырь.
— Терпеть не могу эти глупости, — заявила Зази, у которой была своя точка зрения на происходящее. — Лучше уж я уйду.
— Вот именно, — сказал хмырь. — Если бы представительницы слабого пола соизволили на минуточку удалиться...
— Еще как соизволят, — хихикнула Зази. Выходя из комнаты, она незаметно ухватила сверток, который хмырь забыл на стуле.
— Ну мы пошли, — тихо сказала Марселина, сматываясь, в свою очередь.
Она тихонько призакрыла за собой дверь.
— Так, значит, — сказал хмырь (пауза), — вы живете на то, что девочка зарабатывает проституцией?
Габриель распрямился с деланным намерением высказать самый решительный протест, но тут же снова скукожился в кресле.
— Кто, я? — пробормотал он.
— Да, вы. Вы, мсье, — сказал хмырь. — Вы же не будете утверждать обратное?
— Буду, мсье.
— Ну и нахал же вы все-таки. Я вас застал на месте преступления. Девчонка клеила клиентов на барахолке. Надеюсь, вы не заставляете ее спать с арабами?
— Это уж точно нет, мсье.
— А с поляками?
— Тоже нет, мсье.
— Только с французами и с богатыми туристами?
— Только ни с кем.
Гранатовый сироп начал действовать. Габриель медленно приходил в себя.
— Значит, вы все отрицаете? — спросил хмырь.
— Еще бы.
Хмырь дьявольски ухмыльнулся, совсем как в кино.
— Скажите-ка, голубчик, — слащаво произнес он, — кто вы по профессии или, если так можно выразиться, по специальности. Что служит вам прикрытием для вашей преступной деятельности?
— Повторяю, я никакой преступной деятельностью не занимаюсь.
— Хватит притворяться. Профессия?
— Я артист.
— Вы? Артист? Девчонка сказала, вы ночной сторож.
— Ну что она в этом понимает! Потом, ребенку не всегда можно сказать правду. Что, скажете, нет?
— Мне-то вы должны ее сказать.
— Но вы же не ребенок. — Габриель приветливо улыбнулся. — Гранатового сиропа не хотите?
...(Жест.)
Габриель налил себе еще стакан.
— Ну так чем же вы конкретно занимаетесь?
Габриель скромно потупил взор.
— Я танцовщица в ночном баре.
VI
— О чем это они там разговаривают? — спросила Зази, натягивая джынзы.
— Слишком тихо говорят, — тихо сказала Марселина, прижавшись ухом к двери комнаты. — Не могу разобрать.
Но Марселина-то эта по-тихому подвирала, ибо отлично слышала, как хмырь говорил следующее: «Значит, мать доверила вам ребенка, потому что вы педик?», а Габриель отвечал: «Я же вам сказал, я не педик. Ну хорошо, ну выхожу я в женском костюме на сцену ночного кабаре для гомиков, ну и что? Это еще ни о чем не говорит. Делаю я это только для того, чтобы народ повеселить. Понимаете, я такой высокий — они просто лопаются со смеха. Но лично я не из них и могу это доказать: я женат».
