Флэнн О'Брайен - Сага о саго, или Из-под почвы до верхушек деревьев
— О Господи, — отпрянув, пробормотал Сарсфилд.
— Покажите еще раз, — приказала Макферсон, — где именно ваш пропавший слуга заканчивал работу.
— Да, сейчас, разумеется, — ответил доктор. — Я остановился с ним поговорить и, так сказать, подал ему руку помощи, хотя я-то сам только любитель. Вот здесь, взгляните.
Она кивнула и с наушниками в ушах наклонилась к нижним панелям, стетоскопом очерчивая круг вдоль указанной части стены. Вдруг она остановилась, резко поднялась и развернулась.
— Так, — строго сказала она Тиму Хартигану, — бери-ка стамеску или что там есть и разбивай панель вот здесь, на этом стыке!
Неодобрительно поглядев на нее, Тим склонился над кучей инструментов. Но тут вмешался доктор, по-прежнему любезный, но немного обеспокоенный.
— Но, моя дорогая, это законченная работа. Жалко будет ее разбивать.
Тим бережно передал стамеску и молоток Сарсфилду.
— Именно так, доктор. Жалко будет, если один из ваших работников расстанется с жизнью.
Дождавшись кивка от работодателя, Сарсфилд поднес стамеску к едва заметному стыку и принялся бить молотком, пока равномерный грохот не перешел в треск дерева. Панель разлетелась на куски. Макферсон внимательно следила за действиями Сарфилда.
— Живей, парень, — закричала она, — разбей еще несколько около пола и вытаскивай его. Он там, лежит на спине!
Вновь сумятица, стук молотка, приказания — и Тим сам не заметил, как уже вытаскивал Билли, потерявшего сознание, наружу, на дневной свет — и мастер был спасен.
— Господи милостивый, — сказал доктор, глядя на них с изумлением, — как же он умудрился замуровать себя в стену? Гвозди вбиты снаружи внутрь. Нет, Боже правый, это уж слишком. Как ты себя чувствуешь, Билли?
Макферсон уперлась руками в широкие бока. Она была беспощадна.
— Доктор, вы помогли ему закончить работу? Вы вкалывали ему ваше снадобье?
Билли, безучастно сидевший на полу, медленно приходил в сознание.
— Он приходит в себя, — закричал Сарсфилд.
— Я определенно подал ему руку помощи, — радостно сказал доктор, — этот недуг мог пустить всю тонкую работу насмарку.
— Положите беднягу в постель, — приказала Макферсон Сарсфилду, затем обратилась к доктору, — а потом давайте отдохнем в вашей библиотеке.
— С удовольствием, моя дорогая, — ответил доктор, к которому полностью вернулось хорошее настроение. — Этот легкомысленный народ требует постоянного присмотра.
Тим несколько неуверенно проследовал за господами в библиотеку, радуясь, что успел поставить книги и стаканы на место. Макферсон уселась к камину, положив стетоскоп на стол, в то время как доктор достал эликсир Локса и три — да, три — стакана. Макферсон с удовольствием выпила, очевидно, считая все происшедшее собственной маленькой победой.
— Мой дорогой доктор, — сказала она, — простите, если, разгадывая эту маленькую загадку, я повела себя немного резко. Но людские страдания безмерно меня тревожат. Вот почему я считаю, что средства, имеющиеся в моем распоряжении, нужно использовать для облегчения судеб всего человечества.
— При помощи саго, моя дорогая?
— Это один из способов, для Ирландии — основной. Но речь тут вовсе не об одной пользе для желудка, и не о диете, и даже не о том, что саго полностью изменит национальный пейзаж. Скажем, с распространением саговых плантаций по всей стране в Ирландии появятся новые виды животных…
Доктор захлопал в ладоши.
— Дорогая, это же очаровательно! Я в самом деле восхищен. В те стародавние дни, когда я служил в армии, да, в дни моей юности, мыслями моими целиком владела охота, даже работа стояла на втором месте. Мне никогда не нравилось стрелять в людей — да, черт побери, хоть они негры, хоть кули… но тигры! Ах!
Макферсон еле заметно улыбнулась.
— Что ж, в мои юные годы, когда я занималась изучением саго в диких уголках Суматры и Малазийского полуострова, мне приходилось иметь дело с самыми свирепыми существами. Такими, как азиатский слон, бизон, носорог, медведи разных видов…
— Как это славно!
— Но эти животные вряд ли найдут в Ирландии подходящее пропитание, даже если позволить им поедать людей. С другой стороны, можно будет сюда ввезти некрупных диких зверей. Саговые крысы водятся везде, где растет саго. Вполне могут у вас прижиться тапир, сумбур и сиаманг, странный вид человекообразной обезьяны. Еще макака, поедающая крабов, — я видела, сколько крабов в Коннемаре! Вот насчет азиатского тигра и черной пантеры я не уверена, это слишком опасные хищники, но завезти небольших джунглевых котов и диких свиней вполне возможно. И, конечно, не обойтись без множества чужеземных птиц, гнездящихся на саговых пальмах…
— Ах, дорогая моя, еще нам нужны голубые куропатки, многоокие фазаны и хлопковый чирок. Я пробовал их в харчевнях Гонконга.
— Да, доктор, только не стоит забывать о тучах насекомых, домашних обезьянах и четвероногих змеях, а также шуме по ночам, которого эта страна пока, слава Богу, не знает.
Все немного помолчали, обдумывая услышанное.
— А вы уверены, моя дорогая Кроуфорд, что это… эта, образно выражаясь, какофония южного полушария оправдана, что замена картошки на саго того стоит?
Макферсон уверенно поставила стакан на стол.
— Конечно, уверена. Разве миллионы людей на Востоке не живут в подобных условиях? Что случилось бы, реши они все эмигрировать в Америку?
— Гм. Это было бы неприятное зрелище. Еще стаканчик?
— Спасибо.
— Тим?
— Спасибо, доктор.
— Я уже скоро пойду, доктор. Мне нужно еще написать письма и сделать пометки на будущее. Приятно было познакомиться.
Доктор расцвел.
— Ах, моя дорогая Кроуфорд, для меня незабываемое удовольствие и честь принимать в своем скромном замке жену моего дорогого друга Эдварда Хуллигана. Я попрошу Сарсфилда отвезти вас домой в автомобиле.
— Большое спасибо. Мы скоро снова увидимся. Мне нужно обсудить с вами еще один важный момент. Я имею в виду мебель из саговой пальмы.
На этом встреча, имеющая весьма странные последствия, была завершена.
7
Добравшись до замка Погмахон, Тим Хартиган расстался со своей новой хозяйкой, забрал в гостиной авиаписьмо, адресованное лично ему, и направился на кухню. Он чувствовал усталость, кишки немного крутило от выпитого виски. Тим лег в кровать, заново зажег трубку и распечатал письмо.
Дорогой Тим! В наших краях становится дьявольски жарко. Новые нефтяные фонтаны появляются каждый третий день, и думаю, мне удается спать в полном одиночестве и спокойствии не больше пятнадцати часов в неделю (и то для сна пришлось выкупить целый этаж в «Блю Уотер Гольф-отеле» в Корпус-Кристи и разместить там взвод собственных копов, чтобы удерживать шайку газетчиков и телерепортеров и отражать все телефонные атаки). Нельзя сказать, чтобы мне не предлагали сотрудничество и помощь. Такого рода предложения поступают регулярно и настойчиво, со всех сторон и таким потоком, что мои нервы на пределе. Отец Майкл Питер Коннорс, иезуит, напросился ко мне на завтрак под тем предлогом, что собирает пожертвования на новый монастырь Малых сестер святой Евхаристии в Далласе (разумеется, я все еще принадлежу к нашей старой Церкви, как в те времена, когда был простым фермером в Погмахоне). Когда он выложил передо мной какую-то священную книгу, чтобы я там подписался, а взамен они поминали бы меня как своего покровителя на десятке тысяч месс, которые будут служить в монастырской церкви с нынешнего дня и на протяжении двадцати пяти лет, в его чертову яичницу выпала маленькая коробка с пулями «смит-и-вессон». Я узнал их, у меня у самого такая же штука. Я ногой нажал скрытую под столом кнопку, двое полицейских ворвались внутрь, схватили гостя — и мой иезуит оказался кузеном конгрессмена Джошуа Хеджа — моего старого друга из Вашингтона. Этот дурак, конечно, не собирался меня пристрелить, он просто хотел получить чек, не важно, какому козлу предназначенный, слегка разжиться деньгами и, возможно, подарить себе каникулы в Европе. Я дал ему пятьдесят баксов, но предупредил, что настучу о нем Хеджу. Я так понял, тут, в Техасе, каждый слоняется при оружии, и каждый, кто держит в кармане пачку долларов, держит неподалеку и телохранителя, не дальше, чем собственные трусы, в уборную не отправится без того, чтобы выставить снаружи охрану. Не стоит и говорить, что у меня у самого старый добрый кольт 45-го калибра, и я знаю, как с ним обращаться, практиковался ежедневно, по полчаса в течение двух недель, брал уроки у шерифа в Форт-Уорте, ирландца по имени О’Греди. Я держу при себе и пару специальных гранат — эти маленькие бомбы раз в тысячу сильнее, чем слезоточивый газ, но не действуют на кидающего (сиречь автора этих строк), если тот каждое утро принимает по таблетке грутомицина. Не пиши мне сюда в Корпус-Кристи, моя основная ставка все еще в Хьюстоне. Я переехал из особняка в Олд-Мехико и теперь у меня семиэтажные апартаменты в Хьюстон Статлере, так что, пожалуйста, запиши себе этот адрес. Джордж Шагги, сталелитейщик из Чикаго, хочет, чтобы я выкупил весь этот чертов отель и в нем поселился, но я сомневаюсь. Я думаю, что подожду еще немного. Я заключил несколько отличных нефтяных сделок в Аризоне и подозреваю, что этот штат лежит на урановом ложе — что ж, возможно, Техас не станет моим последним прибежищем. Но мне тут нравится. Эта земля огромна и кишит сокровищами: кажется, будто, сидя на одном месте, много теряешь. Нефть — это значит сотни миль трубопроводов большого диаметра, одни к моему нефтеперегонному заводу в Хьюстоне, другие — к новым нефтеперегонным заводам, которые я строю в Гальвестоне и Сабине, а также в Пенсаколе в Алабаме, — перевозить нефть на западный и восточный берег мы можем только в танкерах. Все железные дороги здесь в руках мошенников. Я купил в Тулсе, в Оклахоме, фирму, производящую буровое оборудование, потому как, вот честное слово, у меня есть свои виды на 1858 квадратных миль нетронутых земель здесь в Техасе — пробы на этой земле показали более чем превосходные результаты. Всего у нас в «Хуллиган петролиум» в разработке семьсот тридцать одна буровая вышка. Двое моих здешних знакомых, Кэктус Майк Бродфит и Гарри Поланд, баллотируются в губернаторы соседнего штата Нью-Мехико, и я потихоньку поддерживаю обоих — именно так в этой стране делаются дела. Весь этот штат в руках бандитов и политиков — а когда между ними была какая-нибудь разница? Я чертовски занят, но не теряю времени даром — разыгрываю римско-католическую карту Кеннеди и, как только подтвердят мое гражданство, стану еще одним бравым американским католиком. Кэктус Майк говорит, что я прав, и что его прекрасный штат из более чем семи миллионов душ заслуживает своего кардинала, и что, если он станет губернатором Нью-Мехико, он намерен напрячь своих адвокатов, подсуетиться в Риме и пустить в ход хорошие деньги (мои, я полагаю). Боже, ну если он хочет служить Кресту таким образом, почему бы и нет, впрочем, он служит или служил огненному кресту ку-клукс-клана — теперь, накануне выборов, тут нет недостатка в этих бравых ребятах в балахонах, поучающих ниггеров страху Господню. Может быть, ты думаешь, что, раз я живу в Штатах уже довольно давно, у меня тут полно друзей. Но, честно говоря, Тим, я чертовски одинок и мне стоит немалого труда держаться вдали от соблазнов. Некоторые из моих приятелей, как они себя называют, может, и в самом деле неплохие ребята, но мне не хватает мозгов разобраться, кто из них бездельник, а кто бандит. Их всех отличает сильный, искренний, непритворный интерес к деньгам — МОИМ деньгам, скажу прямо — и само собой, все они хотят поддерживать бедных проституток, обучать грамоте слепых калек, основывать новые монашеские ордена для негритянок и полукровок, только чтобы штат остался в руках демократов. Кэктус Майк Бродфит носит медаль, удостоверяющую, что он пожертвовал двадцать четыре пинты в банк крови Богоматери Озерной в Сан-Антонио, но кто его знает, может, эта медаль означает, что он поглощает двадцать четыре пинты кукурузного самогона в неделю, ибо видит Бог, лицо его так и пылает. Полагаю, ты знаешь, что единственный способ передвигаться по этой земле, которая больше всей Германии, — это передвигаться не по земле, а по воздуху. У меня два собственных самолета, реактивный и турбовинтовой, но я трясусь как котенок, когда поднимаюсь в небо, даже если заставил каждого своего летчика и копа поклясться на Дуэйской Библии[5], что они играют по-честному. За последние десять месяцев застрелили четверых моих парней, а мою секретаршу так страшно избили, что, как говорят в нью-йоркском госпитале, где она теперь лежит, она никогда уже не будет ходить. Местные бандиты не имеют никакого уважения к женщинам. С приближающимися выборами в штате ночные налеты ку-клукс-клановцев участились, а Гарри Поланд устроил фурор на телевидении: он заявил, что Кэктус Майк Бродфит был бы идеальным губернатором Оклахомы, когда б во рту у него не было заразы, его любовь к демократической партии не была бы притворной, когда б он не устроил бордель в ризнице Первой американской церкви плимутских пресвитерианцев и когда бы жить ему не оставалось так мало — по этому последнему пункту на Поланда подали в суд за угрозу убийства. Мне все же кажется, Кэктус Майк справится: он — настоящий техасец из прерий, владеет большой сетью швейных фабрик по всему западному побережью, а про Гарри Поланда ходят слухи, что он — еврей из Луизианы, хоть у него на пиджаке и висит золотая медаль, полученная от кардинала Спеллмана, и по пятницам он не притрагивается к мясу. У него несколько магазинов хлопковой одежды в Остине, Амарилло и Эль-Пасо, но ребята говорят, что главный его бизнес — наркотики и что он был связан с «Коза Нострой». Сам он определенно нюхает кокс, думает, он полезен для здоровья, и это определенно влияет на его цвет лица, если не на душу. Ты знаешь, я уже достаточно помешался, чтобы выдвинуть свою кандидатуру на должность губернатора одного из штатов — и выдвинул бы, будь я гражданином. Чего я в самом деле ХОЧУ — чтобы ты приехал сюда и помог мне разобраться с этими нефтяными фонтанами и всей этой кутерьмой, но ты, конечно, не можешь приехать, у тебя же столько важных дел в Погмахоне. Хотя видит Бог, как мне здесь нужен настоящий ирландец. В будущем все станет проще: я создам нужную организацию — какое большое, правильное, деловое слово: ОРГАНИЗАЦИЯ. Ей-богу, уж у нас-то хватит топлива завести всю эту машину — надо только взяться.
