Андрей Подшибякин - Игрожур (главы 1-7)
– Очко, Иван Николаич, – бодро объявил один из жилистых и шлепнул картами по столу. Гной успел заметить на его руке два татуированных перстня, паука и непонятные слова «ИТК БЕЛЫЙ ЛЕБЕДЬ 1984-1999».
Тюфяковатый горестно вздохнул и суетливо полез в карман, но победитель остановил его царственным жестом:
– Оставь, Иван Николаич, потом сочтемся, – перевел взгляд на замершего Гноя и без пауз продолжил, – ты не стой, пионер, ты присаживайся. Раскинь со старшими в дурачка.
В планы Гноя это не входило, но как отказаться, он не знал. Засунул чемодан на самую верхнюю багажную полку и робко присел. «Белый лебедь» начал лихо метать карты; еще до того, как Гной успел к ним прикоснуться, произошли два драматических события.
В проходе появилась проводница Нюрка и зашипела, чтобы Гной давал деньги. Тот протянул последнюю тысячу, но не тут-то было:
– Две тысячи договаривались.
– А… Семеныч…
Не успел Гной возразить что-то внятное, как в беседу вступил третий, доселе молчавший игрок. Страшным гулким голосом, никак не вязавшимся с его хлипким телосложением, он задал на первый взгляд невинный вопрос:
– Ты с людьми без денег за карты хотел сесть, пассажир?
Глава 5. Этапом из Твери, зла немеряно
Юрик попытался что-то сказать, но вместо этого только сдавленно вякнул. Не к месту вспомнилась фраза из какого-то боевика, который он смотрел в видеосалоне в ДК «Красный шарикоподшипниковец»: «Ты больше не контролируешь эту ситуацию, Мердок!». Гной еще успел быстро грустно подумать, что свою ситуацию он и не контролировал с самого начала.
Неожиданно за парализованного ужасом футуристического богатыря вступился Белый Лебедь:
– Вась, не труби, кнокай – пионер на кикосе. И ты, гражданочка кондючка, не кошмарь – щас пассажир наливу подгонит, ты попозже заходи.
Тот, кого назвали Васей, отвернулся к темному окну и отчетливо сказал непонятную, но страшную фразу:
– Добро гадалки не помацал, гумза.
Проводница трезво оценила ситуацию, поджала губы, прошипела что-то про уголовников и застучала каблуками прочь. Здесь признаки жизни подал толстый Иван Николаевич:
– Ладно, ребятки, я на боковую. Денюжки попозже отдам, ага?..
Белый Лебедь смерил попутчика колючим взглядом и сладким голосом произнес:
– Ты не спеши, Иван Николаич. Дорога долгая. Может, отыграешься завтра. Только ты уж нас не обмани, милчеловек.
Вроде бы никакой угрозы во всем этом не было, но толстый гноев попутчик смертельно побледнел, забегал глазами и суетливо полез на верхнюю полку, тяжело пыхтя и извиняясь. Лебедь посмотрел ему вслед, потом уставился ввалившимися блестящими глазами на ошалевшего Юрку. Тонкие губы растянулись в приторной улыбке (Гной сразу вспомнил цитату из какого-то фэнтези – там у злого короля усмешка была, дескать, похожа на ножевую рану в животе трупа), тускло блеснула фикса и попутчик сказал:
– Ну что, пионер, раз денег нет – может, на просто так раскинем?
Немедленно и необъяснимо оживился Вася – тихо рассмеялся и добавил:
– В дурачка, а? Чтобы дядям не так скучно было ехать?
Гной подумал, что в дурака-то на просто так большого вреда не будет и открыл рот, чтобы согласиться. В эту секунду раздался оглушительный кашель и по проходу плацкартного вагона проковылял старик с несвежим полотенцем и разлохмаченной зубной щеткой в скрюченной ладони. Как по сигналу, начали просыпаться и остальные путешественники, загремела подстаканниками Нюрка и в вагоне стремительно закипела обычная железнодорожная жизнь. Двое попутчиков уставились на Гноя с нескрываемым сожалением, потом молча переглянулись. Наконец, Белый Лебедь поскучнел и равнодушно бросил:
– Ладно, чухнарь, спокойной-ночи-малыши. Шконка твоя сверху.
Гной засуетился, не зная, куда приткнуть чемодан – под нижними полками все было заставлено какими-то баулами, а до антресолей он бы ни за что не дотянулся. Наконец, кое-как разместив пожитки, Юрик прямо в «бомбере» вскарабкался наверх и закрыл глаза. От нервов и холода его колотила крупная дрожь, уснуть не было никакой возможности. Постельного белья ему, естественно, не дали, поэтому пришлось скрючиться прямо на грязном матрасе. Внизу попутчики тихо беседовали – сквозь стук собственных зубов Гной слышал странные слова «чесать лохматого», «галантина насыпная» и «месить глину». «Наверное, строители», – понял без пяти минут великий игровой журналист Юрий «Череп» Черепанов и неожиданно для себя провалился в дурной, без сновидений, сон.
Путешествие шло муторно. К карточному столу его больше не приглашали – попутчики вообще в основном спали, накинув на костлявые плечи тонкие поездные одеяла. Следующим вечером Вася стукнул снизу в дно юрикова ложа и сказал:
– За чайком сгоняй, гумза.
Гной попытался прикинуться спящим. Через минуту кулак врезался в верхнюю полку так, что наш герой подпрыгнул.
– Але, универсал. Попутал там что ли совсем?
Юрий Череп вздохнул и сполз вниз. На полдороге к нюркиному царству возникла одна важная мысль, пришлось вернуться.
– А вам, эээ, этсамое, с сахаром?
Вася сначала непонимающе на него уставился, потом моргнул и отмахнулся.
– На твой вкус, чухнарь.
Белый Лебедь хмыкнул:
– Смотри, Вась, зашкваришься.
Нюрка, услышам просьбу, прошипела «в Красносибирске в милицию всех сдам» и крутанула какую-то ручку на водонагревателе. Неожиданно Гной услышал собственный срывающийся голос:
– Теть Нюр... Они сказали на мой вкус... А я не знаю...
В глазах защипало, супер-журналист с характерным звуком втянул соплю. Подбородок дрожал.
Нельзя сказать, чтобы проводница так уж прямо смягчилась – если каждого жалеть, как говаривал бригадир поезда Степаныч, поломается кровать. Но этот конкретный гаденыш был каким-то совсем несчастным. Нюрка поморщилась, взяла пачку чая, бухнула сразу половину в стакан (благо, потребности такого контингента ей были хорошо известны), залила кипятком и положила сверху блюдце.
– Неси.
Гной побрел обратно. В плацкартном вагоне бурлила обычная в таких случаях деятельность: в одном загончике бренчали на гитаре дембеля, выпендриваясь перед двумя некрасивыми толстыми девками. В другом молча сидели три страшные сморщенные бабки в платках. В третьем храпел и шумно портил воздух исполинский толстяк в трещащем по швам спортивном костюме. Вагонное радио надрывалось песней «На теплоходе музыка играет, а я одна стою на берегу».
Белый Лебедь и Вася встретили Гноя неожиданно: хором захохотали и немедленно забрали стакан.
– Нормально ты, пионер, жизнь повидал, – с некоторым даже оттенком уважения заметил Лебедь.
– Че ты с фраером балаболишь, чифирнем давай, – оборвал попутчик.
Скоро Гной проголодался. Пришлось затащить чемодан к себе на верхнюю полку, скрючиться в три погибели и... Здесь путешественника ожидал еще один неприятный сюрприз: пакет с сахаром порвался, а баночка майонеза разбилась. В получившейся массе плавала гноева парадная майка, томик про звездолет «Коловрат» и все прочие юриковы пожитки. Гной подумал, сунул в месиво палец и облизал. Тошно, конечно, но есть можно. Так, черпая из чемодана сладкий майонез, он и поужинал. Засыпая, кибер-витязь думал о том, как они с Анной поедут знакомиться с матерью (он ее уже простил) в Восточносибирск. У них будет целое купе – без попутчиков. Или даже спальный вагон!.. Ни одного спального вагона Юрик в жизни и близко не видел, но полагал, что это настоящий рай на колесах.
Проснувшись следующим утром, Юрик обнаружил прямо перед своим носом милицейскую фуражку. Белый Лебедь и Вася исчезли. Как вскоре выяснилось, с ними исчез гноев чемодан (вместе с остатками сахара и майонеза, а также с гноевым свидетельством о рождении), все вещи давешнего картежника Ивана Николаича и нюркины золотые сережки. При этом проводница держалась на редкость мужественно, а вот Иван Николаич в голос, с бабьими подвываниями, рыдал. Гной попытался изобразить то, что в его любимых книгах описывалось как «тонко и презрительно улыбнулся». Ничто уже не было способно встать между ним и «Манией страны навигаторов» – самое дорогое, адрес редакции и несколько листков со «статьей», ворам не досталось – он хранил все это под майкой, поближе к сердцу. Естественно, все остальные потери ему в редакции возместят. Он уже представлял, с какой сардонической усмешкой будет рассказывать Анне о небольшом дорожном приключении: «Все равно давно было пора сменить этот чемодан на что-то более приличное»... Да, вот так. Тут Гной подумал и мысленно заменил слово «приличное» на «стильное». Это была опасная грань – сразу за эпитетом «стильный» начиналось ненавистное эстетствующее педрильство, но Гной был уверен, что Анна оценит слог.
Остаток пути у них с проводницей установилась не сказать чтобы дружба, но некоторый нейтралитет. Юрик сказал ей, что как раз собирался оплатить остаток проезда – но тут негодяи сперли его багаж, и что уж теперь поделаешь. Нюрка, в свою очередь, «вошла в положение» и подкармливала пассажира деревянной консистенции сушками и пряниками. Гной переносил страдания стоически: он мысленно примерил ситуацию на футуристического богатыря Юрия Черепа. Получилось даже неплохо: это был как будто такой транспортный звездолет, несущийся из Внешнего Кольца обитаемых миров к столице Империи – планете Китежъ. В грузовом трюме левиафана и нашел свой приют потрепанный в боях, но не сломленный кибер-витязь, у которого псевдоразумные гнидогадоиды с планеты Янтарный Чухон попятили фотонный меч и этот, как его, ультрабластер.
