Андрей Подшибякин - Игрожур (главы 1-7)
Гной решительно вынул с книжной полки том своего любимого писателя Епифаненко «Фальшивые игрушки звезд», открыл на заветной сто раз перечитанной любовной сцене и не без трепета вынул оттуда две тысячи рублей – все свои сбережения. Сколько стоил билет в Москву, он не знал, но был уверен, что хватит. Воодушевленный, Юрик полез на антресоли за чемоданом с надписью «Турист», от которого почему-то кисло пахло какой-то дрянью.
Гной, стараясь дышать ртом, выгребал из чемодана какие-то старые тряпки, когда в дверном проеме молча воздвиглась мама, о которой одурманенный бриллиантовым дымом кибер-витязь успел забыть. Гной уставился на мать, мучительно придумывая объяснение своим действиям – хотя оно, как оказалось, не потребовалось. Гражданка Неловко молча поманила его пальцем; загипнотизированный Юра подошел… И получил вторую за последние несколько часов страшную оплеуху. Мать, по-прежнему не говоря ни слова, проследовала в кухню – определенно, на сыне она мысленно поставила окончательный крест. Гной больше не рыдал – только стиснул зубы и метнул в освободившиеся недра зловонного чемодана свитер BOYS, две запасные майки (повседневную с надписью «Сбербанк России – 80 лет» и праздничную, украшенную логотипом Intel Inside), зеленые штаны с начесом и… Здесь вещи закончились. Сложив изрядно похудевшую общую тетрадь, ручку с электронными часами и книгу про крейсер «Коловрат», Гной задумался. Во-первых, надо было что-то придумать с подшивкой «Мании страны» (поколебавшись, решил оставить – все равно в редакции ему по первому требованию выдадут любые номера в любом количестве). Во-вторых, было непонятно с припасами. От индустриального центра Восточной Сибири до Москвы было пять дней поездом, а мать была явно не настроена собирать сына в дальнюю дорогу.
Тем же вечером, когда мать легла спать, Юрик совершил дерзкую вылазку на кухню и прошелся по шкафчикам; в результате удалось добыть килограмм сахара-песка, почти не открытую банку майонеза и полбуханки бородинского хлеба. Консервов в доме не водилось, а сардельки ему были вроде как ни к чему – сварить их в поезде явно не удалось бы. Гной вздохнул. Мелкие трудности змеились у ног кибер-богатыря, несущегося вперед, к победе, к славе, К ЗВЕЗДАМ!
Вечером в воскресенье Гной сходил на вокзал – провести, как сказал бы Фельдмаршал, рекогносцировку на местности. Стараясь не смотреть по сторонам, Юрик миновал чудовищных зловонных нищих, толстых усатых милиционеров, горы клетчатых баулов и другие вокзальные достопримечательности, сунул в окно кассы чуть сыроватые от потной ладони купюры и пробубнил:
– Один до Москвы на завтра.
Все, однако, оказалось не так просто: на фирменный поезд «Сибирская березка» билеты закончились еще неделю назад, и в ближайшие несколько недель ситуация улучшиться не грозила – Новый же год, понимать надо. Обильно покрытая бородавками кассирша, всем своим видом выражавшая крайнюю степень презрения ко всем покупателям билетов вообще и к Юрию Черепанову в частности, нехотя процедила:
– Есть плацкарт проходящего Воркута-Владикавказ, стоянка в Москве на Курском две минуты. Отправление в понедельник в 7.41. Паспорт.
Такого развития событий Гной не предвидел – ему было 15, до паспорта еще год жизни.
– У меня… это… нету…
Кассирша завелась с полоборота, неожиданно обнаружив портретное сходство с директрисой Еленой Георгиевной.
– Ходют тут голову морочают!!! Вас много, а я одна!
Хотя, вообще-то, у кассы было пустынно – ситуация с билетами была неожиданностью только для кибер-витязя.
– Глаза бы твои бесстыжие повылазили! Пошел вон, милицию сейчас вызову!!
Гной уныло отошел – милицией ему начали угрожать с завидной регулярностью. Уставился на табло. Покосился на киоск с вывеской «Компьютерные игры» («Спектрумы», ничего интересного). Неожиданно рядом материализовался энергичный вокзальный алкаголик, обдав Гноя сложносочиненным (перегар, моча, пот и множество других ингридиентов) облаком ароматов. Новоприбывший начал говорить, как будто возобновляя только что прерванную беседу:
– …ить оно вот как, писюн, бывает. В космос летали, Семеныч был ого-го, профессеор, нет, подымай выше, Семеныч был генерал, вот такие писюны ему честь отдавали, а теперь чо – просрали все, нету космоса, нету генералов, вишь, писюн…
Гной с неудовольствием понял, что под «писюном» имелся в виду он сам. Собеседник тем временем продолжал монолог:
– …еду по Красной площади, Сталин мне честь отдает, а теперь чо, теперь вот так – ни Сталина, ни советской власти трудящих!
С этими словами Семеныч с чувством харькнул Гною на ботинок. Юрик собирался было молча отступить, но тут беседа приняла интересный оборот. Семеныч неожиданно четко проговорил вполне деловым голосом:
– Слышь, писюн. На владикавказский я тебя посадить могу. Подойдешь со мной к Нюрке-проводнице, заплатишь две штуки, все будет чики-пуки.
Неожиданно для себя Гной спросил:
– А не обманете?
Если бы Семеныч начал божиться, клясться Сталиным и рвать на себе засаленный ватник (на рукаве которого было почему-то шариковой ручкой написано AC/DC – с молнией посередине), Гной, наверное, убежал бы, но все получилось по-другому.
– Смари, писюн. Поступим так – шобы ты меня не подвел, оставь щас в залог тысячу, а завтра Нюрке отдашь еще одну.
Юрик, пребывавший в состоянии аффекта, никакого логического противоречия не уловил и молча вынул из носка купюру. Семеныч придирчиво осмотрел ее на просвет, одобрительно хлопнул Гноя по плечу и бодро зашагал в направлении палаток с шаурмой и спиртным. На полпути благодетель остановился, посмотрел на Гноя и через весь зал ожидания проорал:
– Завтра в семь чтобы здесь был, писюн! Чики-пуки!
Ночь прошла без сна. Сначала Юрик хотел написать матери записку, чтобы не волновалась, но потом потер щеку и мстительно решил этого не делать – ничего, скоро увидит его фото в «Мании страны навигаторов»! В обнимку с Анной! В школе еще тоже о многом пожалеют. О своем незаконченном среднем образовании Гной не беспокоился – в «Мании страны навигаторов» гордились тем, что «институтов не кончали». Главное было – «увидеть жизнь» и быть объективным журналистом, остальное приложится. Кому нужны дурацкие дипломы ВУЗов, где заставляют читать унылую русскую литературу про старух и страдания!..
В полшестого утра Гной нацепил бомбер, положил в карман свидетельство о рождении, тщательно переписанный на бумажку адрес редакции «Мании страны навигаторов» и последнюю тысячу рублей. Решил обойтись без драматизма – не оглядывался и сентиментальных вздохов себе не позволял. Взял чемодан, запер дверь, бросил свой ключ в почтовый ящик («мосты сожжены», – мелькнула в голове красивая цитата из учебника истории) и побрел по направлению к вокзалу – общественный транспорт в такое время еще не ходил, ситуация с такси была понятной.
Как ни странно, посреди пустынного зала ожидания стоял Семеныч. Спать он явно не ложился и был мертвецки пьян; на покрытой редкими пегими волосами голове красовалась свежая кровавая ссадина, полуоторванный рукав с «АЦ молния ДЦ» волочился по полу, оставляя за собой клочки ваты. Гною они напомнили хвостик зайчика, которого он играл на школьном утреннике в третьем классе; все учителя были в восторге, мама плакала, и только Алешка Кривенко, которого никто тогда еще не называл Корявым, отпустил Юре злой поджопник и громко прошипел слово «гомосек».
– Пссн.. Иссуда…
Семеныч, кажется, собирался выполнить свою часть обещания. Юрик, морщась от запаха (заигравшего к утру новыми обертонами), подошел поближе.
– Дй рррку… Гррой… Сталин… к ордену
Опершись на Гноя, Семеныч поковылял на перрон, где тяжело дышала громада сонного поезда «Воркута-Владикавказ». Когда Юрику начало казаться, что путешествие никогда не кончится, спутник уверенно свернул к вагону номер восемь, выпустил локоть провожатого и рухнул на грязный перрон. Оттуда Семеныч протянул указающий перст и изрек:
– Нюрк… Пссна пссди…
Привлеченная шумом проводница выглянула из вагона, злобно взглянула на распластанного морской звездой Семеныча и быстро сказала Гною:
– Быстро залезай, место 32, деньги потом. Чтобы никто не видел!
Юрик забросил в проем чемодан и шмыгнул следом; Нюрка немедленно задраила дверь – поезд отправлялся. Шатаясь, кибер-витязь побрел по спящему плацкарту искать место 32; вокруг храпели, портили воздух, кряхтели и издавали другие удивительные звуки. Резко пахло носками и спиртом. Загончик с 32-м местом оказался ярко освещен; Гной робко заглянул туда и понял, что путешествие будет долгим: за столом сидели двое веселых жилистых мужчин в майках-алкашках и потный тюфяковатый дядька в спортивном костюме, не надо было быть кибер-витязем, чтобы моментально понять, что тут происходит. И верно:
