Валентин Катаев - Красивые штаны. Рассказы и фельетоны (сборник)
На земном шаре происходят удивительнейшие вещи, героические события, чудеса науки и техники, исторические процессы, обострение классовой борьбы. Люди открывают северные полюса, перелетают через Атлантические океаны, изобретают говорящие кинематографы, Днепрострой возводят, реактивные двигатели пускают – эх, о чем говорить! – до луны одним словом добираются, – а в нашем жилтовариществе в это время полное мещанское загнивание, закисание, копание в грязном соседском, извините, белье. А нет того, чтобы собраться, как подобает сознательным гражданам первой в мире социалистической республики, в красном уголке своего жилищного товарищества, – ну, скажем, хоть раз в неделю, – и проработать коллективно какой-нибудь этакий актуальный вопрос, например, о внутренней секреции или о витаминах Б.
ГОЛОС С МЕСТА. Правильно: Раз в неделю не мешало бы.
МИУСОВ. Вот видите, Я очень рад, что мое предложение поддерживает наиболее сознательная часть нашего актива. А то, что ж это такое, товарищи, в самом деле? Едва только соберется во дворе два – три человека, как сейчас же и начинаются сплетни. «А вы слышали?» И ничего, кроме сплетни, никакой духовной жизни. Прямо совестно. Например, приведу такой факт. Конечно, факт мелкий, но весьма показательный. Возвращаюсь я, знаете, вчера со службы. Подымаюсь по лестнице. А впереди меня поднимаются двое членов нашего жилищного товарищества, и разумеется сплетничают между собой. Не буду говорить, кто. Дело не в лицах. Впрочем, их, кажется здесь нету. Если хотите, даже могу сообщить. Я человек прямой. Не взирая на лица, так сказать. Правду матку… Словом, подымаются гражданин Кабасю из девятого номера и вместе с ним гражданин Николаев, и они сплетничают. Только не тот, конечно, Николаев, который из сорок четвертого, а Николаев из номера восьмого, Борис Федорович, от которого Софья Павловна из номера четвертого на прошлой неделе аборт делала…
СУКИН (с места). Она с ним уже два года не живет!
МИУСОВ. У вас неверная информация. Живет! Можете справиться у Глафиры Абрамовны. Как же не живет, если он ей в ноябре из Батума полдюжины шелковых чулок привез?
СУКИН (с места). Чулки привез, а не живет!
МИУСОВ. Живет!
СУКИН (с места). А вы что? – присутствовали при этом?
МИУСОВ. Оставьте при себе ваши неуместные остроты. Мы не в цирке. Я совершенно определенно заявляю, что она живет и берусь это доказать фактами. (СУКИН кричит с места неразборчиво).
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Прошу не прерывать оратора возгласами с мест.
ГОЛОС. Пусть докажет фактами… (Шум).
МИУСОВ. И докажу! Во-первых, если хотите знать, это у нее второй аборт от Николаева за последнее полугодие. Но это не важно. Во-вторых, по сути дела если уж на то пошло, моя жена собственными глазами видела, как прачка Софьи Павловны вместе с ее комбинезоном стирала фильдеперсовые, извините, кальсоны Бориса Федоровича.
СУКИН (с места). А ваша жена откуда знает кальсоны Бориса Федоровича? (Смех, шум, возгласы).
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Товарищи… това. (Шум).
МИУСОВ. Прошу… дурака… (Неразборчиво).
СУКИН (с места). От такового слышу!.. (Смех).
МИУСОВ. Если хотите знать.
СУКИН (с места)… Не живет два года… (Неразборчиво).
МИУСОВ. Борис Федорович живет с Миусовской Дунькой, и об этом может не знать только круглый… (Шум, смех).
МИУСОВ. А я сам слышал через стенку и, если хотите знать, видел в замочную скважину, как Борис Федорович… (шум) Мне не дают говорить… Я принужден…
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Това… (Шум, возгласы).
ГОЛОС С МЕСТА. Пусть расскажет, что он видел!
МИУСОВ. Он… (неразборчиво) поскольку заслонял… шкаф… я не мог… (Шум)
СУКИН (с места). А я тоже собственными глазами… (Шум, крики).
МИУСОВ. Вы хам и сплетник!.. Я кончил!..
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Товарищи! В виду позднего времени, прения прекращаются. Итак, ставлю на голосование предложение товарища Миусова еженедельно собираться в уголке для проработки наиболее актуальных вопросов.
ГОЛОС С МЕСТА. Чего там еженедельно? Четыре раза в неделю.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Поступило предложение собираться четыре раза в неделю. Кто за? Подавляющее большинство. Заседание закрыто.
Всесоюзная редкость
Мне стоило больших трудов вытащить Ивана Ивановича из дому. Он упирался руками и ногами, презрительно морщился и фыркал.
Наконец-то мы очутились на территории выставки. Тогда я взял гражданина Витиева за рукав и сказал:
– Ну-с! Протрите хорошенько свое меньшевистское пенсне, пригладьте патлы, чтобы они на глаза не лезли, и любуйтесь. Видите? Это все сделала ненавистная вам Советская власть в итоге невероятно тяжелых пяти лет революции. А вы еще, помните, говорили: «Погубили Россию большевики! Демагоги! Предатели!» Ведь говорили?
– Говорил, – мрачно сознался гражданин Витиев.
– То-то! А теперь и любуйтесь. Видите – вон киргизская юрта, вон показательная новая, советская деревня… Опять же образцовый скот, инвентарь и сельскохозяйственные машины. Может быть, желаете видеть иностранный отдел? Пожалуйста! Рукой подать… Надеюсь, теперь-то вы не станете отрицать, что глубоко ошибались насчет большевиков?
– Заблуждался, – глухо сказал Витиев.
– Вот и отлично! Теперь погуляйте, посмотрите, поучитесь, так сказать, а мне надо в одно местечко сбегать, я сейчас вернусь. Прощайте!
Через десять минут я увидел, что возле какого-то недостроенного павильона собралась громадная толпа.
– В чем дело?
– Да как же, гражданин! Экспонат. Живого меньшевика показывают.
Я с трудом пробрался через толпу и очутился возле недостроенного павильона. Иван Иванович робко стоял на каком-то пустом ящике и, качая бородкой, неуверенно лепетал:
– Товарищи… погубили Россию… это самое… большевики… демагоги. Хозяйство разрушено… Рабочие голодают…
В толпе раздался дружный хохот.
Рабочий в синей блузе весело подмигнул:
– Ишь ты! Живой меньшевик! И где только такой экспонат достали?
Какой-то мальчишка деловито заметил:
– Ён игрушечный. На пружинку заводится.
– Да ну?
– Вот тебе и ну!
– Ребята, не мешайте слушать, пущай говорит. А ну, ты, волосатый, заводи пластинку про Учредительное собрание!
Иван Иванович растерянно заморгал глазами и, робко кашлянув, сказал:
– Да здравствует это самое… Учредительное собрание.
Толпа залилась дружным хохотом.
– Ай да экспонат!
– Ископаемый, можно сказать. Теперь такого днем с огнем не сыщешь. А ведь в свое время на каждом переулке торчал, и ничего – никто не удивлялся! Переменилась Советская Россия за пять лет! Ох, переменилась!
Обратно мы ехали на извозчике. Я нежно поддерживал потрясенный экспонат за талию. Иван Иванович наклонялся к моему плечу и говорил плачущим голосом:
– Не понимаю, для чего эти самые выставки устраивают?.. Только хороших людей обижают. Погубили Россию большевики… Демагоги… Да здравствует Учре…
Я устало махнул рукой.
На территории выставки весело гремела музыка.
1923
Выдержал
Всю неделю, до самой чистки, кассир Диабетов ходил с полузакрытыми глазами и зубрил по бумажке:
– Кто великий учитель? Маркс. Что является высшим органом? СТО. Что такое социал-патриотизм? Служение буржуазии в маске социализма. Что характеризует капитализм? Бешеная эксплуатация на основе частной собственности. Как развивается плановое хозяйство? На основе электрификации. Где участвовали разные страны? На Первом конгрессе Второго Интернационала в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, в городе Париже. Какой бывает капитал? Постоянный и переменный. Какова будет форма организации в будущем коммунистическом строе? Неизвестно. Кто ренегат? Каутский. Кто депутат? Пенлеве. Кто кандидат? Лафолетт. Кто, несмотря на кажущееся благополучие?.. Польша. Кто социал-предатели? Шейдеман и Носке. Кто Абрамович? Социал-идиот…
Усердный Диабетов лихорадочно сжимал в руках спасительную бумажку. Он бормотал:
– Только бы не перепутать… Только бы не перепутать!.. Кто депутат? Пенлеве… Кто ренегат? Каутский… Кто кандидат? Лафолетт.
Когда Диабетова пригласили в комнату, где заседала комиссия, перед его глазами плавал розовый туман и в ушах стоял колокольный звон. Диабетов преодолел жуткий страх, подошел к столу и зажмурился.
– Как ваша фамилия, товарищ? – спросил председатель комиссии.
– Маркс, – твердо ответил кассир.
– Сколько вам лет?
– Сто.
– Род занятий?
– Служение буржуазии в маске социализма.
Председатель комиссии, который до сих пор пропускал ответы Диабетова мимо ушей, высоко поднял левую бровь.
– Гм… Довольно откровенное заявление… Ваше отношение к службе, гражданин?
– Бешеная эксплуатация на основе частной собственности.
– Вот как!.. О-ч-ч-ч-чень приятно… Как же вы втерлись в советское учреждение?
– На основе электрификации.
Члены комиссии странно переглянулись.
– А когда вы, товарищ, в последний раз себе температуру мерили? – осторожно осведомился секретарь.
