Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Труд»
Если бы все сказанное касалось только Египта, нечего было бы и огород городить, но героическое поведение россиян в отпуске известно во всем мире. В любимом Крыму я множество раз видел людей, бесстрашно купавшихся в любой шторм, и это не доблесть отдельных смельчаков, а массовое явление. «Чего вы в воду лезете?» — «А что ж, на берегу сидеть? Приехали, деньги тратили…» То же стремление любой ценой отгулять отпуск заставляет россиян ехать в страны, чреватые терактами и ураганами, эпидемиями и гражданскими войнами.
Наш человек не для того покупает тур, чтобы заботиться о личной безопасности. Он у себя на дому ежедневно подвергается таким рискам, что заграница с ними не сравнится. Он с начальником запросто общается, участкового врача посещает — что ему акула! Убежден, что если бы наш турист приобрел тур в Содом и Гоморру, а за три дня до вылета узнал об их скорой гибели, почти никто не сдал бы путевок. И тогда, возможно, Содом с Гоморрой были бы пощажены. Потому что Господь обещал пожалеть их, найдись там парочка праведников, а наши туристы и есть праведники. Ибо, во-первых, много и безропотно трудятся. А во-вторых, так устают от жизни, что презирают смерть. Если это не праведность — чего вам еще?
№ 231, 8 декабря 2010 года
Гвардия Путина
Относительно событий на Манежной площади высказались многие, но самый точный прогноз, на мой вкус, принадлежит не политологам, а писателю. Воздержусь от называния его имени, чтобы не повредить его карьере, но в блоге своем он высказался точно: перед нами подлинное начало предвыборной кампании. Само собой, не медведевской.
Сама ситуация, в которой мог зашататься нерушимый рейтинг национального лидера, представляется ему и его команде вопиюще нештатной. Это потрясение основ, а между тем летом-осенью этого года, после пожаров и ряда других очевидных проколов, после «Лады Калины» и «С чего начинается Родина» в сопровождении шпионов, кое-кому стало казаться, что стране нужны перемены. Хорошо, если их сможет осуществить Медведев. Если нет — значит, надо искать альтернативу тандему в целом.
Выяснилось заодно, что отношение масс к тандему — не столько одобрительное, сколько равнодушное. Словом, парный трон зашатался, и некоторые даже стали возлагать надежды на выход Д. Медведева из тотального повиновения.
Правда, «детское» федеральное послание и фактическая сдача Химкинского леса уронили его шансы, но не прибавили симпатий к Главному Нацлидеру, потому что с августа по ноябрь он вел себя на редкость провально. И с Ларри Кингом поговорил без прежней афористичности, и на разоблачения Навального ничем содержательным не ответил, и вообще его стилистика устарела…
Вот тут то, видимо, он и принял решение. Понял, что возвращение во власть неизбежно, ибо альтернативой ему станет масштабное разбирательство. Ощутил, что без него огромное количество людей окажется не у дел, и вряд ли они этому обрадуются. Словом, почувствовал себя заложником ситуации. И решил вернуться — тверже, чем прежде. Прежде был шанс, что ему надоело, что он задумывается о будущем страны. Теперь стало ясно: вернется. Вариантов нет.
Перспектива загнивания и последующего взрыва страны пугает его меньше, чем потеря ключевых позиций. А возвращение должно быть эффектным, и враг — сильным. Те, кто устраивает погромы в Москве, те, кто надрывно чтит память убитых фанатов, те, кто сочетает спортивные пристрастия с национализмом самого пещерного толка,― и есть передовой отряд нового Путина, Путина-2012.
Думаю, в день его очередного телеединения с народом это станет очевидно — во всяком случае, подозреваю, что он выскажется о завсегдатаях Манежной толерантно, а кавказцев призовет соблюдать законы страны, где они живут. Ведь и среди прокремлевских молодежек мелькали представители фанатов, националистов и национал-фанатов. Весь агрессивно-националистический, ксенофобский, антилиберальный быдляк — гвардия Большого Возвращения.
И неважно, на чем он собирается триумфально въехать в Кремль: на дружбе с этими ребятами или на их разгоне. Факт тот, что они — питомцы его политического стиля, его агрессивной лексики. Они его потенциальный электорат. И вне зависимости от того, рассчитывает он воспользоваться их поддержкой либо разгромить их, показав, кто в доме хозяин,― по-настоящему нужны они ему одному.
Потому что иначе не светит триумфальное возвращение, которое позволит безальтернативно править следующие 12 лет, радостно встречая Олимпиаду-2014 и мундиаль-2018. Манежная — лицо путинской эпохи. И самое грустное, что контролировать эту силу он сможет не всегда. Так что расплачиваться за его триумф, как и положено, придется всей стране. Если она не одумается до 2012 года.
№ 236, 16 декабря 2010 года
Две болезни
Основная масса довольна, ей все нравится, и оснований сомневаться в победной лукашенковской цифре на сегодняшний день нет.
Европа интересуется: что будет в Белоруссии? Ничего не будет. Будет Лукашенко.
Разница между Европой и бывшим СССР в том и состоит, что в Европе массовое побоище на центральной столичной площади служит показателем некоего неблагополучия. Смутно ощутимого, но все же. А в России или Белоруссии это свободная вещь, то есть неприятно, конечно, но не повод для перевыборов, отставок и вообще беспокойства. Ведь основная масса довольна, ей все нравится, и оснований сомневаться в победной лукашенковской цифре — 80 процентов без каких-то копеек — на сегодняшний день нет. Ну набрал бы он 70. Ну 60. Что бы изменилось?
Поэтому ближайшее будущее кроткой сестры нашей Белоруссии, как называл ее А. И. Солженицын, сомнений не вызывает: будет как было. С незначительными стычками между ними и нами на самых верхах — из-за газа или прочей экономики: что ж, милые бранятся. Никаких сомнений в глубокой сущностной близости двух режимов не возникает, кажется, даже у самих вождей.
Обоих роднит глубочайшее презрение к своим народам, с которыми только так и можно. И правда: было бы нельзя — не терпели бы. Нашли бы способ не пойти на выборы. Можно подделать 10, 20, но не 80 процентов бюллетеней. Настоящее у нас похожее, а вот будущее разное, и Белоруссия поражена тоталитаризмом гораздо больше, чем Россия.
Именно поэтому я не очень верю в прогноз Антона Ореха, обнародованный на «Эхе»: Белоруссия, мол, становится Туркменией, а Россия — Белоруссией. Это не совсем так, потому что у России болезнь другая: слоны и кошки (без обид, пожалуйста, это я для примера) все-таки страдают разными хворями. Проблема Белоруссии в том, что она маленькая — и потому влияние режима Лукашенко на каждого гражданина здесь огромно.
Проблема России в том, что она очень большая — и потому подушка между людьми и властью здесь почти непробиваема: страна при Путине и его присных деградирует, глупеет, сереет, становится агрессивней и скучней, но эти перемены затрагивают не всех и не слишком глубоко. В глубине души ни один русский — кроме нескольких фанатиков, словно сошедших со страниц платоновской прозы,― не верил в идеалы коммунизма. И в идеалы капитализма. И в суверенную демократию времен зрелого путинизма.
Всем это решительно по барабану, и вот я не знаю, честно говоря,― что лучше? В России, как на лыжах, давление распределяется на огромную площадь и получается минимальным — вследствие этого никто ни во что не верит; массовые репрессии случаются, но не по идейным мотивам, а от злости и скуки. Больше-то заняться нечем, все отнято. В Белоруссии все острей, и процентов 70 трудоспособного населения искренне, идейно полагают, что Лукашенко — еще далеко не худший вариант. И вот поди пойми, какой опыт губительней для нации: вера в наглое, самодовольное зло или неверие ни во что?
Об этом много спорили. Лучше, думаю, честно сказать: оба хуже. Потому что не верить ни во что — тоже значит верить. В то, что перемены тебя не коснутся, в то, что мир рухнет и тебя не заденет. Россия и Белоруссия болеют разными болезнями, но исход у этих болезней один. Лечиться, думаю, поздно. А утешаться можно евангельской цитатой: если зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода.
№ 241, 22 декабря 2010 года
Короче и жирней
«Гадкий утенок» Гарри Бардина — лучшее культурное событие года.
Эпидемия опросов «Что вы считаете культурным событием года?» никогда меня особенно не радовала, но 2010 год был для меня в этом смысле уникален: культурное событие вспоминается сразу. Это премьера «Гадкого утенка» Гарри Бардина. Бардин попал в самый-самый нерв.
Я не буду здесь говорить о профессиональных достоинствах этой грандиозной полуторачасовой мультоперы, музыку для которой сочинил Чайковский, а со стихами расстарался Юлий Ким, и это, по-моему, лучшее его сочинение за последние годы. Вряд ли кто мог представить, что из знаменитой главной темы «Лебединого озера», в которой так и слышатся мощные лебединые взмахи, можно изготовить такой разухабисто-блатной гимн птичьего двора: «Мало тебя лупили! Кому ты нужен с дружбою своей? Чтобы тебя любили, ты должен быть короче и жирней!»
