Джон Бостон - Сесквоч
Так его мать называла стихотворения.
Кадры ускорились, и Перед Фенбергом мелькнула вся его жизнь. Он увидел себя в операционной комнате, он держит только что родившегося сына. Он увидел Туберского улыбающимся подростком с прической под мясника. Вот они вместе прыгают со шлемами в руках на футбольном поле и победно размахивают над головами огромным трофеем. Весь Бэсин Вэли был на трибунах и радовался вместе с ними. Фенберг увидел себя в теле старой женщины, которая давила оливки в Древней Греции. Фенберг сморщился. Давить оливки?
Малулу выбежала из временного помещения «Багл», ее шлепанцы издавали этот ужасный звук ка-снапида, ка-снапида, и он показался Фенбергу прекрасным. Вот так, последнее, что я увижу в этой жизни, будет этот Джек Уэбб в юбке, бегущий ко мне в шлепанцах.
Боль.
Фенберг схватился за живот и согнулся вдвое. Он оттолкнул Бегана.
Элен. Он хотел видеть Элен. Фенберг протянул руку к фотографии. Руки его скользили в поисках красной жидкости, которая, он знал, должна политься из его смертельных ран. Вдруг лицо его приобрело странное выражение.
Фенберг медленно выпрямился и стал искать следы от пуль.
Может быть, это были очень маленькие пули, подумал он, проверяя. Потом он посмотрел вниз и увидел, что крови нет.
М.Дж. Беган упал вперед на руки Фенберга, пистолет его выпал из рук на тротуар. Фенберг поддержал его.
— Знаете, это я послал вам ту серебряную пулю по почте, — признался Беган, противно улыбаясь. Тело его затряслось от кашля. Одна из пуль попала ему в легкое.
— Вы? Почему? — спросил Фенберг. Беган умирал.
— По истечении двухсот лет я хотел бросить вызов. — Искусственная улыбка исчезла. — Кого я обманываю? Давным- давно я заключил очень плохую сделку. Сейчас я даже не мог нажать на спусковой крючок. Я бы предпочел скитаться по лесам со своей болью. Я просто думаю, что не смогу больше заниматься этими чудовищными делами.
Беган снова закашлялся, и Фенберг осторожно положил его на бетон.
— Я должен предупредить вас…
— Не напрягайтесь, — сказал Фенберг, поддерживая его.
Беган предупредил Фенберга об ужасном Братстве, темных мастерах мистического трехмерного мира. О женщине, старой и коварной вампирке. Правда, она была потрясающе привлекательной. Это плюс. К минусам можно было отнести то, что ей нужны были не только души Элен и Туберского, но и новорожденного Фенберга.
Беган закашлял. Майкл увидел три черные дырочки от пуль, краснеющие от крови на узкой груди. Бегана начало трясти от проникающего в него холода.
— Я боюсь. Я так раскаиваюсь. Пожалуйста, пусть кто-нибудь простит меня. Я раскаиваюсь.
— Я прощу вас, если хотите.
— У меня столько грехов, за которые надо платить…
Фенберг слегка кивнул головой.
— Вас уже простили, разве вы не помните? — успокаивающе произнес Фенберг и поправил соскальзывающее вниз тело. Фенберг вспомнил, как брат говорил ему несколько лет назад. И это успокоило его тогда. — Мартин, я не могу поклясться, что это так. Но скажу тебе только, что в глубине моего сердца я чувствую, что это правда. Пройдет совсем немного времени, и ты вернешься маленьким ребенком, tabula rasa, и попробуешь начать все сначала.
Эти слова, казалось, подарили Бегану надежду. Он улыбнулся, перед тем как умереть, и искренне сказал спасибо. Он еще спросил Фенберга, какая собака убила его. Фенберг не знал.
Фенберг закрыл глаза Мартина и задумался. Он не знал многого.
На расстоянии нескольких футов от него Рыжая Собака Рассмуссен нетвердым шагом вышел из-за деревьев. Он поднял пистолет и тщательно прицелился, чтобы еще раз выстрелить в голову Фенберга. Рыжая Собака потерял равновесие и выстрелил в воздух. От отдачи он упал назад и растянулся. Он валялся на тротуаре совершенно пьяный.
Фенберг сидел на Главной улице, голова Мартина покоилась у него на коленях. Начала собираться толпа. Первые три месяца этого года были увлекательными. Брови Фенберга хмурились, когда он думал о странном поведении своего брата, того, который сменил имя по соображениям карьеры, хотя никакой карьеры у него не было. На самом деле ничего особенного. Но, с тех пор как его царапнул Беган, он ел по-волчьи. И Фенберг не был совершенно уверен, но чувствовал, что брату хочется гоняться за машинами.
Фенберг вздохнул, потом улыбнулся. Он грезил наяву, и не о Трейси. Перед ним стояло лицо высокой брюнетки с округлившимся животом, прекрасным цветом лица, ярко-голубыми глазами и плохим характером. Фенберг признавал это. Он любил сумасшедших женщин.
Рыжая Собака Рассмуссен слегка сопротивлялся, когда люди из департамента шерифа Бэсин Вэли пришли, чтобы снова арестовать его.
— Я на самом деле терпеть не могу репортеров, — признался Рыжая Собака Рассмуссен.
КОНЕЦ
