Дмитрий Ненадович - Повесть о потерянном времени
Майор суетливо переступил порог и жестом призвал Сергея сделать тоже самое.
— Капитана Просвирова привёл, Никита Михайлович, — пригнув спину и растерянно шаря глазами по кабинету, сообщил куда-то вглубь человек с двойной фамилией.
— Как это привёл? Он что, падает? Или идти сюда не хотел? Странно, я его с самого утра жду, понимаешь…, а он, видите ли, падает и идти не хочет. Ждёт, когда его силком приведут. Ну, заводите, коль привели. Что Вы там опять топчетесь и шуршите? Очень ведь интересно: кто это и зачем к нам прибыл.
— Здравия желаю, товарищ полковник. Капитан Просвиров, прибыл для дальнейшего прохождения службы.
Полковник Плёнкин, не поднимаясь со своего кресла, с искренним удивлением, переходящим в тихое восхищение оглядел с ног до головы фигуру вошедшего в кабинет капитана:
— Ну, здравствуйте, Просвиров. Неужто, Вы сюда служить приехали? Глядя на Вас, это очень трудно предположить… Вот если бы Вы доложили что прибыли для организации дискотеки на предприятии… Новый, так сказать, неместный диджей Просвиров прибыл для того, чтобы, как говорит молодёжь «зажечь не по-детски», то я бы Вам поверил. А вот служить…? Как можно служить в таком виде? Вам же постоянно придётся общаться с инженерами и конструкторами. Вы же всегда должны быть «лицом Заказчика»! А Заказчик у нас кто? Правильно, Министерство обороны. А разве у Министерства обороны может быть такое лицо? В потёртых джинсах и штопаном свитере?
Сергей с недоумением посмотрел на Нечаева — Потапенко. По лицу майора пробежала досадливая гримаса.
— Да, Никита Михайлович, — словно спохватившись, сипло зачастил майор, — капитан Просвиров по своей э-э-э… невнимательности прибыл с утра на службу в военной парадной форме, хотя я его загодя предупреждал по телефону, что он должен явиться в костюме с галстуком.
— Вы? Предупреждали…? — От бесподобнейшего по своей наглости заявления у Сергея вздыбилась вся имеющаяся на его теле растительность.
— Ну как же, Вы когда мне из Москвы звонили…
— Прекратите врать, товарищ майор! — резко прервал клеветника капитан и, обращаясь к Плёнкину, спокойно продолжил. — Извините, товарищ полковник, но никакой дополнительной информации относительно формы одежды я ниоткуда не получал, поэтому и прибыл как положено — «при параде», а костюм с галстуком идут малым ходом в контейнере. Прибытие контейнера ожидается на следующей неделе.
— А что Вам мешает приобрести себе ещё один костюм?
— Банальное отсутствие денежных знаков. Переезд, знаете ли, ремонт… А «подъёмных», когда их ещё дождёшься…
— Ладно, идите сейчас в первый отдел и представьтесь подполковнику Жабровскому. Пусть он Вас начинает вводить в курс дела, а там, глядишь, и контейнер подойдёт. И постарайтесь поменьше высовываться из комнаты. Не портьте нам «лицо».
— Есть, товарищ полковник.
— И постарайтесь поскорее отделаться от своих армейских привычек и словечек, — досадливо поморщился Плёнкин, — что вы заладили «есть», «так точно», «никак нет»? И называйте меня по имени отчеству. У нас здесь так принято. У нас здесь уровень вежливости как в Генеральном штабе. Кстати, знаете как в генеральном штабе посылают на х. й?
— Нет, как-то не доводилось там бывать, тем более удостоиться такой высокой чести быть посланным самим «генштабистом»…
— Так вот, там когда возникает какая-нибудь конфликтная ситуация, к примеру, между двумя полковниками, то один из них говорит другому: «Многоуважаемый Борис Степанович! Я сейчас быстро пойду на х. й, а Вы, не медля ни минуты сразу же отправляйтесь за мной, но только, я Вас умоляю, пожалуйста, никуда не сворачивайте». Вот и у нас приблизительно так же…
— Понял. Разрешите идти?
— Опять Вы за своё… Идите. Александр Петрович Вас проводит.
Изрядно покружив по каким-то лестницам и стеклянным переходам Нечаев — Потапенко вывел наконец Сергея к дверям, на которых красовалась табличка со ставшей уже знакомой капитану надписью: «Представительство заказчика». На этот раз уверенно отворив дверь, майор похозяйски вошел в комнату и указал капитану на стол за которым мирно беседовали два человека. «Тот, который за столом слева — Жабровский. Дождитесь окончания разговора и представьтесь», — с этими словами придворный лжец тут же исчез в дверном проёме. Сергей внимательно осмотрел помещение. Его взгляду предстало помещение, заставленное великим множеством столов. На столах громоздилось великое множество бумаг. Львиную долю бумажного обилия составляли какие-то полупрозрачные бумаженции с надписями «Извещение» в правом нижнем углу. За столами сиживали строгие люди в костюмах темного цвета и при широких галстуках. По видимому, это и были они, так называемые представители заказчика или же иначе — военпреды. Вокруг некоторых столов испуганно жались какие-то люди с обречёнными лицами. Люди что-то полушёпотом лепетали, стыдливо пряча глаза и поминутно что-то объясняли, грозно взирающим свысока на разложенные на столах схемы военпредам. По-видимому, это были представители промышленности (в простонародьи — «промыслы»), пытающиеся очередной раз что-то «впарить» Министерству обороны. Изредка терпение военпредов истощалось, и в помещении грозовым облаком повисал вопрос: «Как вы могли? Как вы могли так сделать?!» За этим возгласом, как правило, следовало изгнание с позором нашкодивших представителей промышленности из строгого помещения вон. На оценку этой обстановки у Сергея ушло минут десять. Приблизительно столько он просидел за одним из свободных столов пока его будущий шеф интеллигентно равнял кого-то из высокопоставленных «промыслов». Когда «промысел» был наконец публично обруган и с позором изгнан, Жабровский жестом пригласил Сергея занять место изгоя. Новый шеф являл собой человека полноватой наружности, широкое лицо которого украшали пышные усы, которые, казалось, размещались сразу же под тяжёлыми очками с толстыми стёклами.
— Вы ко мне?
— Да-да, капитан Просвиров прибыл для дальнейшего прохождения службы.
— А-а-а, это Вы… Решили, значит, пройтись по службе дальше? Ну что же, прогуляйтесь. Давненько ждём Вас. Некому ездить в командировки. Нынче у нас горячая пора: идут государственные испытания автоматизированной системы боевого управления и все в разгоне. Кто-то днюет и ночует на стендах, а остальные в командировках. Здесь вон осталось пара калек со справками о пошатнувшемся здоровье. Сидят, шумят и изображают внешнюю видимость работы нашего представительства. Так что времени на раскачку у Вас нет. Сейчас оформим Вам допуск в наши секретные хранилища. Получите необходимые документы и технические описания. Три-четыре дня Вам на читку и с понедельника на Северный полигон.
— Всегда готов! — Сергей поднял согнутую в локте руку, по-пионерски приветствуя указания своего нового шефа.
— Не сомневался. А вот готовы ли Вы к вливанию в коллектив? Пусть даже и такой, сильно ограниченный? Готовы ли Вы организовать собрание, как говорится, узкого круга ограниченных людей?
— В принципе, готов. Назначьте время.
— Приближается обед. Лучшего времени просто не придумать.
— Как скажете. А как же после этого мы будем работать? Может хотя бы после 18-ти?
— А как, интересно, Вы вообще без этого собираетесь работать? — Глаза шефа сощурились в плутовато-мечтательном недоумении. — А вот после 18.00 уже надо отдыхать и готовиться к следующему трудовому дню.
— Как знаете, просто у нас так было не принято… Ну там, если после работы…
— Не парьтесь, капитан. У нас как раз так принято. Не каждый день, конечно же, но по случаю вливания в коллектив… Это, как говорится, дело святое.
— Понял. Где же тогда?
— Да тут недалеко. В парке «политеха». Есть такой чудный кабачок. «Дом учёных на Лесном» называется.
— Жду сигнала.
— Сигнал прежний: три красных свистка.
Написав великое множество различных рапортов на допуск к различным хранилищам государственных секретов, Сергей запустил их по инстанциям и только было собрался перевести дух от беготни по различным кабинетам, как поступил сигнал о следовании на обед. Ввалившись в помещение ПЗ он застал своих новых товарищей нетерпеливо переминающихся с ног на ноги перед дверью. В состоянии особого нетерпения пребывал Жабровский.
— Где вы ходите, Сергей Дмитриевич? Почему мы все должны Вас ждать? Не знаю как у Вас было там, а у нас так не принято, — нервно подпрыгнул на стуле шеф.
— Так я же с рапортами…
— Кого интересуют Ваши рапорта, когда такое важное мероприятие находится под угрозой срыва!? Всё. Все за мной. — С этими словами шеф решительно проследовал мимо шеренги переминающихся и исчез в дверном проеме.
Коллектив, едва поспевая за своим энергичным предводителем углубился в какой-то не знакомый Сергею парк и вскоре был рассажен за сдвинутыми столиками столовой «Дома учёных на Лесном». Это была не— обычная «совковая» столовая: на окнах висели чистые накрахмаленные занавески, столы застелены белоснежными скатертями, на скатертях лежали такие же чистые, хрустящие крахмалом салфетки. В салфетки же были завёрнуты приборы из нержавеющей стали. Но самым главным было то, что в этой столовой наливали! Нет-нет, не какую-нибудь плодово-выгодную «шмурдень» и даже не благородную в национальности своей водку, а исключительно дорогие советские вина и армянский коньяк. Видимо, администрация столовой совершенно искренне считала, что обед каждого советского учёного должен был сопровождаться именно этими напитками. И это, наверное, было правильно. Иначе, чем бы тогда советский учёный отличался бы от какого-нибудь слесарюги? Вина пить никто не захотел. По всему было видать, что всеобщим уважением у коллектива пользовался коньяк. Дабы окончательно не разрушить вкусовой гаммы этого благородного напитка, от первого блюда решено было отказаться. Коньяк коллектив закусывал исключительно овощными салатами и гречкой с большущими, пахнущими несвежим свиным мясом котлетами. Веселье было уже в самом разгаре и за одним тостом тут следовал следующий, когда в столовой неожиданно появился полковник Плёнкин. Он со входа строго оглядел пирующих и уже направился было в противоположный угол зала, когда (ну надо же было такому случиться именно в этот момент…! И всему виной не высокая культура обслуживания, свойственная советскому общепиту, пусть даже и такому продвинутому!) обходительную до этого момента официантку словно бес попутал, она ни с того, ни с сего вдруг громогласно и через весь зал решила покомандовать стоящим за стойкой буфетчиком: «Вася! Ну что ты медлишь? Неси на второй столик пятую бутылку армянского! Я уже не успеваю за ними! Всё глушат и глушат… Даром, что учёные». При этом она так выразительно повела рукой в сторону празднующего коллектива, что ни у кого из присутствующих не возникло сомнения в месторасположении столика № 2 и его обитателей. Не возникло никаких иллюзий и у Плёнкина. Он сначала замер посреди зала, как будто приняв на свою голову вылитый кем-то ушат холодной воды, а затем торопливо проследовал в намеченный ранее угол. В его торопливой походке отчётливо угадывалась брезгливость. Коллектив вдруг засуетился и стал проявлять нервозность. Больше всех почему-то взволновался изрядно поддавший Жабровский. Спокойным оставался только «вливаемый» в коллектив капитан.
