Борис Ласкин - Друзья и соседи
… Я приехал к Орешниковым, и дверь отворила Наташа. Не буду вам её описывать, это слишком удлинит рассказ.
— Здравствуйте, — сказал я, — получайте знаменитый «Киевский» торт.
— Ещё один? — улыбнулась Наташа.
— Как… ещё один?
Наташа вынесла коробку с тортом, на которой я уже издали увидел надпись, сделанную рукой Галины Корнеевны.
— Позвонила тётя Галя из Киева и сказала, что интеллигентный, любезный и неженатый молодой человек передаст вам праздничный торт.
— Да… Но кто же…
— Этот торт привёз майор. Он киевлянин. Мы пригласили его встретить с нами Новый год, но он отказался. Майор встречает в своей компании, вместе с женой. Он оставил свой московский адрес, потому что, как он сказал, надеется один торт получить обратно.
— Будет сделано! — сказал я.
Примерно через час я повёз торт его законному владельцу. Для этого мне пришлось пересечь всю Москву. Скажу вам прямо: если бы майор жил даже в Калуге или в Рязани, я поехал бы туда. У меня было отличное настроение.
Если вы ещё не догадались, где и с кем мне предстояло встречать Новый год, значит, вы меня невнимательно слушали и по рассеянности не запомнили пророческую фразу моего друга Виктора.
Сила воли
До чего нескладно всё получилось. И главное — день-то начался хорошо. Позавтракал с супругой, газету прочитал и не спеша в поликлинику пошёл бюллетень закрывать. Провернул я это мероприятие в пятницу, на работу мне выходить в понедельник, значит, в резерве два дня.
Хорошо? Хорошо. Удачно? Очень даже удачно.
Иду я домой в отличнейшем настроении и решаю: раз такое дело — заверну в шашлычную.
Зашёл. Заказал купаты и бокал сухого вина. Сижу, угощаюсь, вижу, за соседним столиком компания расположилась. Один — чернявый, ещё двое мужчин и женщина-блондинка. Люди мне незнакомые, закусывают, ведут беседу про жилищный кооператив, про какие-то ставки. Потом чернявый говорит: «Если сегодня нормально отработаем, мы в порядке». А женщина-блондинка спрашивает: «Сколько в зале мест?» Чернявый говорит: «Пятьсот».
Тут я смекнул: не иначе артисты. В городе второй день афиши висят — концерт эстрадной бригады.
И надо же, прямо из шашлычной отправился я в кассу и взял два билета на концерт. Развлечёмся, думаю, с супругой Марусей, скоротаем вечерок.
Знал бы я, что со мной приключится на концерте, я бы лучше съел эти билеты.
Пришли мы в Дом культуры, а там уже народу полно. Не часто нас приезжие артисты своим вниманием балуют. Нас больше область обслуживает и самодеятельность.
Начался концерт, и вскорости всем стало ясно: праздника искусств ожидать не приходится. Художественный чтец довольно-таки слабо выступил, солист на балалайке отработал, певица-блондинка вышла с микрофоном. Я её моментально узнал, видел днём в шашлычной. Голос у неё как ветер в трубе.
Я её слушаю и зрителей разглядываю. Мы сбоку сидим, нам всё видно. Замечаю, многие сотрудники наши тоже присутствуют. Клягин из планового отдела со всем семейством. Каширина из бухгалтерии с мужем, майором милиции.
Продолжаю я свой обзор и вижу: в третьем ряду сидит лично товарищ Блинцов Яков Ермолаевич — наш управляющий — и с ним супруга.
Вот, думаю, удача. Он тоже, возможно, меня увидит, как я содержательно провожу вечер, нахожусь, как говорится, в мире прекрасного. Но хорошо, если так.
А если он строго посмотрит: я ещё на бюллетене, мне бы болеть в домашних условиях, а я развлекаюсь в общественном месте. Нет, такого быть не может. Не в состоянии Яков Ермолаевич запомнить, кто из его сотрудников здоров, а кто на бюллетене. У него голова другим занята.
С той минуты, как углядел я управляющего, настроение у меня сразу пошло на подъём. И концерт показался вроде не такой уж и плохой. Что ни говорите, близость начальства вдохновляет.
А концерт продолжается. Выходит конферансье и объявляет:
— Центральный номер нашей программы. «Волевые опыты». Создатель этого уникального номера и его исполнитель — известный артист-учёный Эдуард Шельменский!
Конферансье сделал ручкой, заиграла музыка, и вышел артист-учёный Эдуард Шельменский. Я его тут же узнал. Это был не кто иной, как тот чернявый, что питался в шашлычной.
Вышел он в белом халате и в полумаске из марли.
Мне Маруся шепчет:
— Это он, наверно, от гриппа. Для профилактики.
Я говорю:
— Вполне возможно.
А сам я другое думаю: «Не хочет, чтоб его лицо чересчур примелькалось».
Но, по правде говоря, у меня такой зрелой мысли тогда ещё не было, Она впоследствии возникла, в воскресенье утром.
Сперва артист-учёный сказал небольшую речь. Я её в точности запомнил.
— Уважаемые зрители!
То, что вы увидите, не является примитивным усыплением. Я работаю по совершенно новой системе, которая базируется на последних достижениях телепатии и кибернетики.
Я, как индуктор, посылаю волевые импульсы реципиенту. Хочу предупредить: граждане, у которых в квартире напряжение в сети сто двадцать вольт, к опытам не допускаются во избежание перегрева и короткого замыкания, так как индуктор излучает напряжение двести двадцать…
Он это всё говорит, а в зале многие переглядываются: мол, не иначе нам предстоит увидеть нечто необыкновенное по линии телепатии и кибернетики.
— Сейчас, — говорит артист-учёный, — я предложу вашему вниманию опыты, в которых столкнётся моя воля индуктора с волей реципиента. Приглашаю желающего подвергнуться испытанию!..
Только он это сказал, и прямо в ту же секунду выходит из зала мужчина и подымается на сцену, и я в его лице узнаю одного из той тёплой компании.
Артист-учёный с ним здоровается, будто впервые его видит, сажает на стул, достаёт из кармана такую штуковину, как у врача в поликлинике, выслушивает его и говорит ему строгим голосом:
— Внимание! Вы думаете, что находитесь на концерте и отдыхаете. А я убеждён, что ваши мысли сейчас направлены на то, чтобы взлететь в небо. И вот вы уже не человек, вы птица, но не орёл и не сокол, а петух.
Слышите? Вы петух. Летите!
И, можете представить, этот подопытный его дружок начинает хлопать руками и орёт кукареку. Бегает по сцене, подпрыгивает и кукарекает.
Проделывает он эти птичьи номера, а артист-учёный обращается в зал:
— Как видите, реципиент проявил очень слабую волю. Я навязал ему свою, значительно более сильную, и легко выиграл поединок. — Оборачивается он к петуху и говорит: — Выключаю свою волю!
Услыхав эти слова, петух сразу превратился в того, кем был до опыта.
Стоит, виновато улыбается и головой качает: мол, сам даже не понимаю, что со мной стряслось. Спускается он со сцены и ходу из зала.
Артист-учёный поясняет:
— У этого гражданина так называемый комплекс неполноценности. Вы видели, он смутился и покинул зал. Это бывает. А теперь продолжим. Кто следующий?..
— Я! Я следующий!..
Я встал — и на сцену. «Чёрта с два, — думаю, — навяжешь ты мне свою волю. Про что захочу, про то и буду думать!»
Когда я на сцену вышел, артист малость подрастерялся. Не ожидал. Он надеялся, что выйдет свой человек, делай с ним любые фокусы, поскольку он в доле. А тут перед ним посторонний товарищ.
Артист говорит:
— У вас какое дома напряжение?
— Какое надо, — говорю, — двести двадцать.
Тогда артист говорит:
— Я завяжу вам глаза, чтобы не распылялась ваша зрительная энергия и не рассеивалось внимание.
Я говорю:
— Пожалуйста. Дело ваше.
Выслушал он меня, как того первого, усадил на стул, глаза мне платком завязал и спрашивает:
— Ваше имя и отчество?
— Семён Семёнович.
— Если не возражаете, я буду беседовать с вами в образе вашей супруги…
Я говорю:
— Хорошо, Маруся, я согласен.
Слышу — в зале смех. Мне интересно, как на моё поведение товарищ Блинцов реагирует. Смеётся или неудовольствие проявляет, но, к сожалению, я этого не вижу.
Артист говорит:
— Сеня! Ты меня слышишь?
Я говорю:
— Слышу, Маруся.
— Ты с работы пришёл, Сеня, или с прогулки?
Тут я сразу соображаю, что насчёт прогулки он мне свою волю навязывает. А мне это совершенно ни к чему. Мне ж интересно открыться управляющему с самой наилучшей стороны. И тогда я в ответ артисту проявляю свою силу воли.
— Безусловно, — говорю, — я как следует потрудился, сделал, что положено, и пришёл домой, к семье.
А артист нажимает, гнёт свою линию:
— А может, ты там отдыхал?
Я говорю:
— На работе, Маруся, отдыхают одни только лодыри. Лично для меня работа — это всё!.. Я люблю свою работу. Почему? Прежде всего потому, что у нас в учреждении исключительно хороший руководитель товарищ Блинцов Яков Ермолаевич.
Слышу, в зале шумок. Потом узнаю голос управляющего:
