Александр Покровский - А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2… -
Первым делом «крокодилы» зажали американца в «бутерброд». Очень плотно, но без масла. Когда верхний Ми-24 с ревом ушел вверх, прячась на фоне солнца, нижний начал пытаться подравнять американцу брюхо своими лопастями. «Си Спрайту» было щекотно, и он подпрыгивал вверх под «циркулярную пилу» второго «крокодила», который ложился на крыло и с ревом проносился в нескольких метрах от носа янколета. Устав, Ми-24е затеяли игру – кто срубит его хвостовой винт. Когда же американский «валенок» взмолился в эфире, что ему срочно нужна посадка, так как топлива осталось всего на десять минут «до всплеска», «опричники» сжалились, но ненадолго. Один из них завис над кормой «Кирка» и задумался. Очнулся он, когда «Си Спрайт» «запел о майском дне». Почему май? Зима на дворе, а он все: «Мэйдэй, Мэйдэй»! Приземлился американец, чуть не подломив стойки шасси. А «крокодилы» встали парой и начали отрабатывать боевые заходы на фрегат. В том месяце Гордон больше не летал…
Потом «Литке» ушел в базу, а я остался еще на две недели следить за фрегатом с борта гидрографического судна «Галс». Так ровно через тридцать дней я возвратился во Владивосток, а «Кирк» унес Гордона Перманна к новым приключениям…
На его голову свалился тяжелый авианесущий крейсер «Новороссийск» и… чуть не придавил. Ударное соединение крейсера «промахнулось» мимо Японии и почему-то пошло в сторону Мидуэя и дальше к Гавайям, что для американцев было непривычно и «не по исторически сложившимся правилам». Слегка не дойдя до Оаху, «Новороссийск» развернулся и потащил бедного «Кирка» к Камчатке, показывая, как надо воевать. Вокруг все летало и стреляло. Гордону понравилось. Его грудь наполнилась гордостью за «историческую родину». Но на родине, если «кинут» на Привозе, то «кинут» по-крупному.
Возвращаясь на юг, советское соединение решило сократить путь и не идти вдоль Курильской гряды, а прорваться в Охотское море через льды ее проливов между островами Симушир и Итуруп. Здесь его встретил атомный ледокол «Родина». Вот эта «Родина» и «кинула» Гордона, а вместе с ним и весь экипаж американского фрегата. Ледокол, легко пробив проход во льдах, пробасил «маленьким боевым кораблям»: «Чего встали? Ласты за спину, в колонну по-одному, вперед марш!»
И тут случилось чудо – «Новороссийск» вызвал на связь американца и предложил встать третьим (с конца) в колонне из двенадцати кораблей. Какая честь быть третьим (хоть и с конца) после «Новороссийска» и крейсеров его сопровождения! Какие милые эти русские! Один за другим начали втягиваться в пролив, ширина которого между островами составляла семь миль. В эйфории забыли, что советские терводы – 12 миль! Советский авианосец в сопровождении пяти боевиков быстро проскочил узкость и скрылся за горизонтом, а седьмой, восьмой, девятый, одиннадцатый и двенадцатый корабли его соединения почему-то остановились, зажав десятого, которым был «Кирк»!
– Ребята, мы же не дети в игрушки играть! – возмутился фрегат.
– Прости, старик, но… фрегат ВМС США! Вы находитесь в территориальных водах Союза Советских Социалистических Республик! Немедленно покиньте их! – заржали с советских кораблей, продолживших движение вперед мимо обрастающего льдом как слезами обиды «Кирка».
Американцу пришлось развернуться и поплестись домой в Йокосуку малым ходом – на среднем ходу не хватило бы горючего. А сзади его «пинал в спину» советский сторожевик-конвоир, оставленный для присмотра. «Пинал» и издевался, бегая вокруг двадцатиузловыми ходами, восемь дней. Дойдя до широты Владивостока, показал средний палец и скрылся в тумане.
«Кирку» повезло – ему хватило топлива дотянуть до Японии.
Гордон, правда – интересные времена были?!
Александр Сафаров
Рожден при переезде из Краснодара в Баку. При рождении получил давно припасенный фронтовиком дядей детский костюм морского офицера с кортиком, что повлияло на судьбу. В 1973 году закончил в Баку Каспийское высшее военно-морское училище. Штурман. Служил на Каспийской флотилии и в Самарском областном военном комиссариате. С 1992 года был направлен туда после сидения в тюрьме независимого Азербайджана по обвинению в нежелании служить ему и по подозрению в армянском происхождении. Русский. Родной язык русский. Как-то передал Александру Покровскому свои рассказики в надежде, что он их чуть-чуть поправит и издаст под своим именем. Надежды не оправдались: он их поправил и издает теперь под именем Сафаров.
ВАСЯ СМЕРТИН
Вася Смертин – капитан первого ранга и начальник факультета у штурманов. Матерился он так, что его везде было слышно.
А голос у него был густой и сильный, как иерихонская труба.
– Я вам тут кто!…
Целый час мог костерить кого попало и ни разу не повториться.
И вот что здорово – его мат не оскорблял, он вроде огибал, обволакивал со всех сторон, создавая некое словесное покрывало, совершенно не задевая человеческого достоинства.
Слушатели просто внимали, поражаясь виртуозности оборотов.
Например: лето, жара. Вдоль плаца понуро бредет взвод курсантов. Строй ведет дежурный по классу курсант Люнов-Москаленко. Такая у него двойная фамилия.
– Что это за строй, как бык поссал!!! – доносится громоподобно с подветренной стороны. Это Вася Смертин вышел из столовой. – Кто ведет эту тайваньскую порнографию?!!
– Курсант Люнов-Москаленко!
– Обоих ко мне!
Строй немедленно и весело ржет.
Вася тут же понимает свою ошибку:
– Ладно, ладно, жеребцы! Уж и пошутить нельзя.
Сам по себе Вася не лишен благородства. Как-то к нему доставили самовольщика, он на него орал целый час, потом:
– Идите и доложите командиру роты, что я арестовал вас на пять суток… – подумал и добавил, – за мат!…
Это был вообще высший пилотаж. Пока бедняга шел в роту, Вася уже позвонил туда и сказал:
– Так, Странковский! Я тут твоего Сафарова на пять суток арестовал, но ты его не сажай! Я еще не забыл, что он был среди тех, кто мне двенадцатую роту в чувство привел.
Речь шла о роте второго курса, которая считалась неуправляемой и приносила факультету массу грубых проступков, пока туда не послали четырех четверокурсников, в том числе и Сафарова.
Как и у абсолютного большинства военного начальства, у Васи Смертина был пунктик насчет причесок.
Если на проверке перед увольнением ему удавалось ухватить кончиками пальцев волосы испытуемого на затылке, то он говорил: «Не стрижен», – если же пальцы соскальзывали, то: «Последний звонок!»
В те времена даже пятый курс жил на казарменном положении и увольнения ждали, как милости Божьей, а тут он из строя увольняемых выгоняет за стрижку.
Когда он совсем достал пятикурсников, они настучали его сыну в бубен, благо что он учился вместе с ними.
Только он в строй увольняемых никогда не вставал, а ходил через КПП, пользуясь тем, что его и так все знают.
Так что прическа у него была вполне человеческая.
Вечером, обнаружив на лице сына вмятины, Вася поинтересовался:
– Кто это тебя так разукрасил?
– А все из-за тебя! – окрысился парень, – Ребята сказали, чтоб я тоже стригся под дурака и в строй увольняемых, как все нормальные люди, вставал!
Вася подумал и сказал:
– Правильно и сделали. Зарос, видите ли, как пудель! Папой начфака научился прикрываться. Немедленно стричься и в роту! Если узнаю, что увольняешься мимо строя, будешь сидеть в роте, как забытая клизма, до самого выпуска!
Однажды его сын въехал в училище на подаренном отцом «Запорожце».
Ребята затащили машину на третий этаж и оставили стоять в гальюне.
Начфака намек понял, посмеялся вместе со всеми и попросил только снести машину вниз.
Больше его сын в училище на «Запорожце» не приезжал, топал, как и все – ножками.
Вася Смертин никогда не был злыднем, так что помянем его добрым словом.
ПОСЛЕ ФЛОТА
После флота я в военкомате служу, родина так послала, а генерал у нас с юмором, так что, как только я прибыл к новому месту службы и на следующий день предложил напечатать в газете бесплатных объявлений, что фирма «Эрос» предлагает большой выбор мужчин по вызову и дать при этом адрес нашего военкома, то генерал мой юмор оценил и при встрече в коридоре заявил:
– Бросьте эти шуточки! Здесь вам не флот!
А жаль. Здорово бы было: на наше построение, которое нам генерал за пятнадцать минут до начала рабочего времени ежедневно устраивает, врывается толпа озабоченных баб и начинает нас щупать.
Первым бы выбрали генерала. Он у нас видный мужчина.
А еще я отличился, когда надо было перед приездом московской комиссии дыру в стене между лестничными пролетами срочно замаскировать. Под моим чутким руководством народ отправился в подсобное помещение и выбрал там картину – их здесь полно – по размеру дыры. Мы на нее даже не смотрели, просто измерили – подходит, потащили и повесили.
