Александр Покровский - А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2… -
– Тащ капнант, – раздался голос сигнальщика, – еще одна приводняется у нас по курсу!
– Стоп машинам! Право на борт! – крикнул вахтенный, экстренно переведя «Чарли» в циркуляцию, иначе американская ракета приземлилась бы к нам на бак или повисла на фок-мачте, зацепившись стропами. Вовремя отвернув корму от опасной для винтов медузы упавшего парашюта, корабль лег в дрейф всего в двух кабельтовых от плавающей мишени.
– Вертолет, сволочь, на подлете! – сглотнув слюну и закатав губы обратно, сказал вахтенный, в глазах которого отражалась картина – оркестр на стенке, встречающий героя с ракетой под мышкой, и радостно плачущие адмиралы! Картина помутнела и исчезла, как только вертолет завис над зеленым пятном. Но американский пилот (привет, Брайан!) возродил нашу надежду: стрекоза «Белл 206» с позывным Aspen – «Осина» (скажите мне теперь, что только у нас нелепые позывные!) трижды пытался поймать мишень, чему не мешали ни волны, ни ветер, но так и улетел пустой. Часы показывали 18.00 местного времени, на календаре все еще числилась пятница.
– Вернется! Заправится и прилетит! – сказал Колька, продолжая симпатизировать пилоту-«рыбаку». Но он так и не прилетел ни через час, ни через полтора. Солнце стало «моргать», предупреждая о скором «выключении», а соблазнительная «рыбка» дрейфовала уже в одном кабельтовом от «Чарли».
– Вахтенный, самый малый вперед. Руль лево на борт. Сигнальщику следить за мишенью! – первым принял решение старпом, желая приблизиться вплотную, сделать фотографии и… подумать над дальнейшими действиями. Срочно созванный консилиум, бубнящий как последователи культа Вуду, окружил старшего офицера.
– Владимыч, это ж… почти «Гарпун»… Тащ третьего ранга, она ж из композитных материалов! Кусочек отломать бы?!… Что композитка… там цифровой компьютер на борту… и горючки образцы бы взять! – доставала старпома толпа, не заметив, что командир прошел из штурманской рубки на ходовой, бросив через плечо: «Товарищи офицеры, буй вам в руки вместо ракеты!» Опытный и осторожный моряк знал, чем может кончиться попытка слямзить американскую собственность. Прецеденты на бригаде уже были. Оценив обстановку, он спустился в свою каюту и через пять минут вызвал к себе командиров боевых частей. Чутье его редко подводило, но доводы «бычков» и наш мальчишеский азарт заставили изменить решение. Как он позже жалел об этом! И так нас жалел, и этак! Но это было позже. А пока корабль подошел бортом к мишени, закрывая ее собой от визуального наблюдения с островов, а окрыленный старпом уже строил боцманскую команду на юте, сжимая в руке кошку. Его первый бросок не достиг цели. Второй был точен, зацепив стропы. Тащили ракету из воды десять человек, легко выдернув на палубу 230-килограммовую «сигару». И вот «золотая рыбка» у наших ног – четырехметровый прототип противокорабельной ракеты «Гарпун» радиоуправляемая мишень BQM-74E, произведенная корпорацией «Нортроп» на заводе в Вентуре. Помните свое детство и то ощущение, когда получаешь долгожданную игрушку? Щенячий восторг! Это мы и чувствовали, поглаживая мокрую спину «рыбки» и стараясь разглядеть каждую деталь, но солнце уже ушло за горизонт, и никто не заметил текущую из нее маркерную краску, и никто не вспомнил о все еще работающем радиомаяке, встроенном в ракету, зато нащупали крупную табличку на ее борту, подсветили фонарем и прочли: «Данная мишень является собственностью американского правительства. Просьба возвратить ее представителям американских властей или любому кораблю ВМС США. Вознаграждение – пятьсот долларов».
– Пятьсот разделить на сто восемьдесят… Маловато будет! – меркантильно заметил инженер РТС по кличке «Пчел», не зная, что закупка каждой BQM -74 обходится американскому флоту в двести восемьдесят тысяч.
– Слесаря вызывали? – вздохнул Пчел, бросив на палубу сумку с инструментами, так как получил приказ командира «разделать рыбку», фюзеляж которой был более чем габаритен для того, чтобы поместиться в пустующих внутренних помещениях. Осмотр показал, что болты изделия слишком высокотехнологичны для его советских инструментов. Послали за механиком. Умный дядя Миша все понял сразу и пришел с кувалдой и долотом. Зрительно нарезав ракету на три отсека, он приложил долото с первому шву и занес кувалду… В этот момент палуба завибрировала, и корабль дал ход!
– Что же он, ля, делает! – обречено заорал Пчел в лицо старпому, показывая в сторону ходового, на котором «рулил» командир. – Радиомаяк же еще работает! Ломайте антенну или тащите фольгу, чтобы ее заэкранировать. Вес, ля, повяжут нас янки!
Через десять минут корабль шел средним ходом, сводя с ума операторов американских станций слежения, у которых пеленг на мишень вдруг начал перемещаться со скоростью 15 узлов.
– Иваныч, ломай ее скорее нахрен! – понял ошибку старпом, и механик заработал кувалдой как отбойным молотком. Кто-то прибежал с пожарным топором, и работа закипела! Через полчаса «тело» было расчленено на три части: первую – головную с пенопластовыми муляжами бортовой РЛС и боезаряда, вторую – отсек управления с кучей «вкусных» внутренностей, приправленных главной изюминкой – тогда еще невиданным портативным цифровым компьютером, и третью – двигательный отсек с миниатюрным турбовентиляторным джетом, который впору было устанавливать на велосипед!
Разнося «расчлененку» по разным помещениям, не досчитались двигателя и парашюта.
– Хрен с ним, с парашютом! У матросов трусы поизносились. Пусть новые нашьют! – пошутил старпом, не ведая, что глаголет истину. – Где движок, волки!
Движок, естественно, нашелся в зиповой запасливого Пчела, который ныл, отдавая его: «Я аэросани хотел сделать дома!» – за что получил подзатыльник и ходовую вахту вне очереди. Знал бы старпом, как это чревато!
День закончился тихо, принеся нам одно очко в первом тайме. Все, кроме Пчела, заступившего на вахту, разбрелись по своим каютам. Пора было отдыхать после дня полного событий. Верное решение, так как не ведали мы, что последующие три дня станут бессонными для большинства из нас. Проходя мимо своего заведования, заглянул не боевой пост, чтобы узнать обстановку.
– Ребята, где «Леги»?
– Тащ, крейсер на подходе к Сан-Диеге и уже заказал буксир.
– Добро! Если отметится в связи опять, немедленно доложите на ходовой.
А на ходовом стоял Пчел, поэтому многие ворочались в койках, не в состоянии заснуть от беспокойства. Пчел был «талисманом», нет – черной меткой корабля! Практически все нештатные ситуации происходили на борту, когда «рулил» он. Сейчас же «Чарли» шел полным ходом под Лос-Анджелес, и мы знали, что завтра там будет проводиться парусная регата, для участия в которой многие яхты вышли в море с ночи и лежали в дрейфе. Говорят, Пчел поработал на славу, создав панику среди яхтсменов и едва не задавив двух из них, пройдя всего в пятнадцати метрах. Но мы узнали об этом утром, когда было уже не до этого…
Место действия – пятнадцать миль западнее ВМБ Лонг-Бич. Второй тайм. Счет 1:0 в пользу «Чарли». Пока.
Ужасно хотелось спать, но колокола громкого боя не давали. Мозг пытался вспомнить, были ли вначале три коротких звонка, которые означали бы учебную тревогу, но получал отрицательный ответ. Когда же корабельная трансляция голосом самого командира гаркнула «Боевая тревога!», мозг сказал «Опа!» и приказал телу бежать со всех ног на ходовой мостик. Там он окончательно и активировался, оценив обстановку и вынеся вердикт: «Погано все, брат!». Действительно, поганее не бывает: хмурый командир сидит в своем кресле с лицом лишенным следов сна, рядом курит смущенно-печальный старпом, вахтенный офицер «морщит мужественную репу», своим видом показывая, что все «по-взрослому», что он не нажимал кнопку локтем, заснув на вахте.
– Толя, что? – тихо спросил его, невольно пригнувшись от воя реактивных самолетов, побривших наши мачты.
– Гинтрудеры, ять! – вздохнул вахтенный, кивнув в сторону делающей разворот для повторного захода пары американских штурмовиков «Интрудер».
Оглянувшись по сторонам, увидел выплывающие из тумана силуэты «Леги» и компании и сразу все понял. Ударив ребром ладони по кнопке «Лиственницы», вызвал свой боевой пост и недобро спросил: «Что, ля, больше радиограмм от „Леги“ не было?».
– Была, тащ, но очень короткая…
– Ну-ка, «сыграй» ее мне! – рявкнул, уже зная, что услышу.
Динамик захрипел возмущенным голосом «Плид Контрола», забывшим в своей ненависти о любых правилах радиообмена: «Леги», запрещаю заход в Сан-Диего, пока ракета не будет найдена и возвращена!».
Получив фитиль, разъяренный «адмирал», лишенный субботних радостей, всю ночь рыскал по обширному району, чтобы найти нас затерявшимися среди частных яхт. Найдя, пыхтел в трех кабельтовых от лежащего в дрейфе «Чарли», не зная с чего начать экзекуцию, чему мешала презумпция невиновности – видимые признаки «преступления», скрытые туманом, пока отсутствовали. Подсказали мы сами, объявив протест и заметив, что нам трудно дышать в «тесных объятиях братского американского флота». Казалось, «Леги» просто взорвется от такого нахальства. В ответ «боевики» плотнее прижались к нам с трех сторон, намекая, что текущий счет 1:1, и играть нам, сердешным, теперь сугубо в обороне.
