Вячеслав Алексеев - Из записок геолога
Кроме преферанса, в поселке было еще одно общедоступное развлечение танцы в местном клубе. Впрочем, тамошний контингент оставлял желать лучшего, но на безрыбье… И совсем проигравшие студенты по вечерам стали задерживаться в клубе. Шеф особо не возражал, если бы не одно «но» — уж очень поздно гуляки возвращались. И как-то за ужином он предупредил Олега с Игорем, что в полночь запрет дверь базы и тогда они могут гулять хоть до утра.
За несколько минут до полуночи на базу пришел Игорь без приятеля. От внимательных глаз публики не ускользнуло, как он «не заметно» открыл шпингалеты окна…
Третий час ночи. Никто не спит, хотя все известные анекдоты и приколы из жизни уже пересказаны по второму заходу. За окном послышался шорох и публика дружно засопела, имитируя глубокий сон.
В проеме появился Олег. Он осторожно открыл окно, залез на подоконник и ловко спрыгнул в… тазик с предусмотрительно налитой водой.
Осторожно, чтоб никого не разбудить, вынул из тазика ноги, обутые в приготовленные для Москвы туфли, и пробормотал:
— Вот сволочи!
И в этот момент дежурный обрезал веревку, державшую скатанный спальный мешок, который был подвешен на двух расчалках к карнизу окна. От удара Олег садится в тот же тазик и его вопль заглушается дружным хохотом рукоплескающих зрителей.
Казанский вокзал
Выскочив из метро, увидел уходящий автобус. Ну почему, когда опаздываешь, так не везет? Ведь, казалось бы на переходе нагнал лишние пять минут и появился реальный шанс вовремя прийти на службу, и вот на тебе! Нужно было ехать до Щербаковской — там нет автобуса, зато бежать ближе. А сейчас возвращаться в метро уже поздно.
Что же делать? Нет, ждать следующего бесполезно, нужно бежать пешком. До высотки скорым шагом 15 минут, а на часах без 12.
Торопливый шаг по проспекту Мира. За железнодорожным мостом поворот в переулок, тут можно уже бежать открыто — это на проспекте публика мешает разогнаться, опять же не солидно как-то, и дипломат в руке… А тут никого.
Бегу. Вот уже показалась наша высотка — Мосгипротранс. Контора по проектированию железных дорог и вокзалов. «Карандаш», как мы его называем между собой. Тишину переулка нарушает шум разгоняющейся электрички. Станция — сразу за нашим «карандашом». Те, кто приехал на отъезжающем сейчас составе — успеют на службу… Эх! Все, решено — сегодня же возвращаюсь электричкой и переписываю расписание, универсальный служебный проездной на все виды пригородных поездов лежит в кармане, а я неделю не могу разобраться с расписанием электричек. Говорят, наши по этим служебкам аж в Питер ездят на выходные, правда, с пересадками — четвертая литера не та, чтоб на пассажирских кататься — только пригородные и рабочие, зато бесплатно.
Влетаю в проходную, на электронном табло горит 8:57. И тут же перескакивает на 8:58, а вахтер-кретин, вохровец старый, хватает за рукав:
— Пропуск…
Идиот! Я же целую неделю ему пропуск показываю. Специально под самый нос сую, чтоб запомнил меня. Не помогает…
Ладно, проскочили. Теперь лифт. Хорошо еще, что май на дворе, а зимой и раздеваться пришлось бы…
Наш лифт, катающийся утром и вечером между 1 и 23 этажом — номер 4. Это я уже знаю, а как меня в первый день обломили? Не в тот лифт сел… У дверей шахты очередь. Пересчитываю головы, нет, в этот заход я не попадаю. Да и лифт, судя по лампочкам, еще только приближается к нашему этажу. Скорее всего, первая партия, мнущаяся у дверей, тоже опоздает…
Пока топчусь на месте, решая — что делать, сзади кто-то хлопает по плечу:
— Привет!
Это Пашка с нашего отдела, познакомился с ним всего три дня назад, а вчера слегка подраздел в преферансе. Впрочем, ставки в игре были мелкие, и потому долг я великодушно простил — нужно же на новом месте как-то обзаводиться друзьями?
— Привет. Опаздываем?
— Давай сюда… — Пашка тянет меня к лифту номер 3, явно недоукомплектованному пассажирами.
Этот лифт по утрам экспрессом ходит до 18 этажа, где сидят архитекторы. Делать нечего, прыгаем в кабину, когда двери уже захлопывались. Однако, «увидев» новых пассажиров световой луч вновь включил открытие дверей и толстая архитекторша, недовольно посмотрев на нас, с силой вдавила книпку «Ход»
Приехали, выкатившись из кабины, мы с Пашкой лосями — через три ступеньки, несемся по лестнице.
Птицей взлететь на 5 этажей, после предварительной пробежки по улице, я вам скажу — удовольствие не из самых приятных. Но зато успели. Мымра-секретарша вышла из кабинета начальника забрать журнал, в котором мы должны расписаться о приходе на работу. А по радио уже припикали сигналы точного времени.
Все. Мымра рвет журнал из рук, но закорючки, слабо похожие на роспись, зато против наших фамилий — стоят! Теперь можно расслабиться, закинуть дипломат на рабочее место и пойти спокойненько покурить, а потом в буфет.
Только секретарша унесла журнал — подъехал злополучный четвертый лифт, на который мы не попали. С сожалением рассматриваем выходящих, им сегодня не повезло — писать объяснительные, а у кого не первая за этот месяц — можно и с премией попрощаться…
С дисциплиной в этом Мосгипротрансе очень строго, у них не забалуешь…
Захожу в просторный кабинет — на 20 рабочих мест, здороваюсь с присутствующими, ставлю дипломат рядом со своим столом. Стол пока пустой, если не считать служебного телефона — прямой выход на любой железнодорожный разъезд или даже будку обходчика — всего Советского Союза. Только я пока не знаю — как звонить, впрочем и некуда еще. Лучше б городской поставили. Хотя нет, не лучше — городских всего два на комнату, а я никак не могу запомнить — кого как зовут. Нужно будет нарисовать план комнаты и вместо столов написать имена отчества. Точно, сегодня же этим и займусь.
Ко мне подходит сосед, чей стол справа от моего. Кажется, его зовут Олег.
— Привет. Кофе пил?
Буфет и столовая у нас на 1 этаже, откуда я только что прилетел.
— Не, я только пришел. Сейчас схожу покурю, отдышусь, а потом можно будет и в буфет съездить.
— Ну ладно, догоняй тогда. Я пойду очередь займу.
Курилок здесь по четыре на каждом этаже — две «зимних» — в женском и мужском туалетах, и две «летних» — на балконах, имеющихся на обоих лестницах. Иду в «летнюю», что ближе к кабинетам гидрогеологов.
Ну здесь я уже почти всех знаю. Кивком головы здороваюсь с миниатюрной Ликой и Тамарой, за руку с Димой и еще каким-то хлопцем, чье имя мне вчера называли, но я не запомнил. А с Пашкой мы уже виделись.
Затягиваюсь, ява явская — случайно увидел в киоске, такая сейчас редкость. Сразу блок взял — в запас.
Теплый майский ветерок, солнышко пригревает. Очень хорошо.
Пока я здесь новенький, стараюсь не вмешиваться в разговоры, но по неволе прислушиваюсь:
— Может на ВДНХ сходим? Глядите, какая погода чудесная? — Это подала голос Лика.
— Да ну, чего я там не видел… Образцовых свиноматок? — отозвался Пашка, — уж сколько раз по этому ВДНХ… Пошли лучше на нашу «явку», пульку распишем. Мне вон у него за вчерашнее отыграться нужно… — Кивает головой в мою сторону.
«Явкой» называют маленькую комнатушку при архиве на 24 этаже. По уверениям старожилов начальство туда не заглядывало ни разу за всю историю здешнего существования этой компании. Впрочем, девушки в карты не играют, а заходят с другой целью — отметить какое-нибудь торжество парой бутылочек винца.
— Может кофейку сначала дернем? — Предлагаю я. Впрочем, еще один вопрос мучает меня. — А как отсюда выйти-то, чтоб на ВДНХ? Тут же для выхода в рабочее время нужно спецпропуск у начальника подписывать?
— Э! Темнота! Спецпропуск — если ты официально куда-нибудь уходишь, в Мосгипромост, к примеру, или в геофонды. А для кафешки, кино и ВДНХ существует второй выход — через столовую. Там ворота для грузовиков, на которых еду возят, и эти ворота весь день открыты. Главное — вечером до пяти прийти, чтоб отметиться перед официальным уходом, а то в пять их запирают. Понял? — Объяснила Лика.
— Ну чего, девчонки, спускаемся в буфет? — сказал Пашка, ни к кому особо не обращаясь, он щелчком швырнул окурок с балкона и наблюдал за его полетом до самой земли.
— Пошли. — Девчонки туда же побросали свои выкуренные сигареты и застучали каблучками по лестнице.
Пешком с двадцать третьего? — Мысленно ужаснулся я и, дождавшись пока они спустятся на один пролет, пустыми коридорами пошел к лифту.
Блин! Как я лопухнулся! Нужно было идти вместе со старожилами! Ну точно, у лифтов стоял наш начальник отдела и изучал наглядную агитацию.
— Вот ты где? — обернулся он на мои шаги. — Так, вот тебе текст, садись и красиво нарисуй молнию. Чтоб через 5 минут все было готово!
С этим словами он развернулся и довольный ушел в свой кабинет.
Делать нечего, вместо буфета пришлось топать на свое рабочее место, рисовать распроклятую молнию: какая-то бригада перевыпонила план бурежки по породам высокой категории. По первому впечатлению молния показалась странной. Пока шел в кабинет, сообразил — в чем была ее нелогичность метраж! Сто восемьдесят метров с копейками за три дня по скальным грунтам. Может две дырки сделали? Нет, не успеют вышку перетащить. А зачем такая глубина? Да даже для одной дырки что-то слишком шустро. Почему-то сразу подумалось, что наибольшая скорость достигается при бурежке шарошкой с промывкой глинистым раствором — ибо тут не нужно терять время на подъем-спуск бурснаряда — заправил свечу из труб повыше, запустил станок на ночь и пускай сверлит, а густой раствор весь шлам, то есть — «стружку», наверх вынесет, сам же спать можешь идти. Но именно такой способ считался у нас, гидрогеологов, дурным тоном — глина забивала стенки и получить воду из подобной скважины весьма проблемматично. Им чего, метры были нужны или кто? Впрочем, может это бригада инженерщиков работала? Основания фундаментов проверяла? Хотя нет, этим тем более керн нужен по всей глубине, а не пустые дырки, к тому же инженерщики больше сорока метров на одном месте не делают ни к чему им… А с переездами и вовсе не успеют 180 метров насверлить… Чудно… Впрочем, черт с ними. Пробурили и пробурили, сверх плана, поставили рекорд отдела — не мое это дело. Нужно молнию рисовать. В принципе, можно было бы прям по старой — сразу видно, что на ней уже несколько раз переклеивали фамилии бурмастеров и цифры подправляли, но… Я здесь новенький… Нужно делать так, чтоб понравилось.
