Сергей Сухонов - Осенние дивертисменты
Развернул пакет и заметил, – плохая водка. Оголтелый выпускает.
– А как же главный врач может водку выпускать?
– И не только водку, ритуальные услуги видел? Пиво Мстиславское больничное?2, киностудия "Ogoltely and Ogoltely brothers, городской телеканал, газета "Мстиславские ведомости" и ряд периодических печатных изданий
– Так он у вас олигарх, какой то.
– Теперь он не только у нас, но и у вас. Вообще Оголтелых четыре брата, все погодки.
Первый, Федор Сергеевич, самый старший – закончил местное профтехучилище, затем железнодорожный техникум, сейчас – начальник городской милиции, полковник. Второй, Василий Сергеевич, после окончания школы с трудом окончил медицинское училище и пединститут, сейчас главный врач больницы?2, кандидат философских наук. Третий Аркадий Сергеевич, самый умный, школу окончить не сумел, сейчас, мэр города, весьма уважаемый человек. И, наконец, четвертый Оголтелый вообще никогда, нигде не учился – сейчас директор секретного танкового завода. В нашей стране занимаемый пост и благополучие определяется обратной зависимостью к уровню образования.
– Целая династия руководящих работников. Интересно, что произойдёт, когда подрастут дети и внуки. Для всех мест не хватит. Кто-то останется в стороне от кормушки.
– Это вы напрасно Алексей Петрович, – продолжил Константин, – ведь существуют и менее значимые посты, такие как директор школы, бани, магазина, почты или театра, которые являются ступеньками для карьерного роста ближайших родственников Оголтелых.
– Но муниципальное хозяйство – структура не резиновая. Имеет реальные пределы.
– В этом уважаемый Алексей Петрович, вы глубоко заблуждаетесь. Штатное расписание, что вселенная – явление абсолютно бесконечное.
– Хорошо. Время рассудит.
Ну, что же, – вздохнул Живорезов, – спасибо за любопытную беседу. Сожалею, но вынужден её прервать. Отбываю на экстренное оперативное вмешательство. Предстоит выполнить аппендектомию. Освобожусь через сорок пять минут. А сейчас позвольте откланяться. Ожидает меня сложная задача освободить батюшку-анестезиолога из навязчивых пут Морфея. Всего доброго.
Костя подошел к буфетной стойке облокотился, а затем неторопливо изрек: – Вы Юля, конечно, не читали Ницше. Так вот устами Заратустры тот сказал: "Идёшь к женщине? Возьми кнут". – Вслед за тем, проницательный читатель немецкого классика резко повернулся и без раздумий оставил унылое помещение буфета лечебно-профилактического учреждения.
После ухода хирурга-философа, Алексей взял еще два бутерброда с ветчиной и сильно отдающий мочалкой стакан чая. Отпил наполовину. Стало скучно. До встречи с главным врачом оставался час. Вышел наружу. Лечебное учреждение пребывало в состоянии традиционной бестолковой суеты. В инвалидном кресле, везли окровавленного, одноногого мужика в рваной майке. Он кричал, – я…, я…, я… не прощу Авенировичу. Ужо я древесиной этой то и трахну по башке его неказистой и во всех отношениях не культурной, – при этом он потряхивал ножным механическим протезом и норовил заехать им санитару, тащившего его, в живот. Медицинский работник кричал, – расступись, расступись, не то перееду.
Здесь же, группа болезненного вида Мстиславцев курили "приму", за разговором, осознанно и с расстановкой. По коридору струился сизый дым качественный и вонючий. Прижимаясь к стенке, пожилая санитарка несла в фанерном ящике около двадцати майонезных баночек с мочой. Где-то плакала женщина. Из приоткрытой двери вылетела влажная тряпка. Она хлестким ударом привела в замешательство проходившего терапевта. Последний заметался как кролик в капкане. Из палаты раздался оглушительный хохот, а затем громкий голос прокомментировал, – Хороший бросок. Тебе бы в бобслей играть.
– На войне, как на войне, – единственное, что пришло в голову врачу-анестезиологу.
Глава 2
Урок генетики
Время, что резинка у трусов – несмотря на эластичность, всегда имеет реальные пределы. В рамках уготованного ожидания предстояло Алексею болтаться по унылым больничным коридорам в поисках новизны и свежести впечатлений. Вполне очевидно, что продолжительность минуты зависит от того, по какую сторону двери в туалетную кабину вы находитесь. Ну а поскольку Шпекин локализовался в преддверии рутинных событий, то оставшийся час представлялся лишним в эпохе бесконечной молодости.
Лучшее времяпрепровождение, что придумала человеческая природа молодому, интересному мужчине является поиск молодой интересной женщины. Процесс обнаружения и оценки объекта поиска весьма занимателен, а в ряде случаев более интересен, чем конечный результат. Но об этом узнаёшь позже. Поэтому мысли Алексея читались легко, а действия представлялись весьма очевидными. Он решительно вышел в проём больничного коридора, бросил на окружающих блудливый взгляд и, утвердившись в правоте собственных идей, дал установку:
– Буду скульптором собственной жизни. Шире шаг, маэстро!
У сломанного и вытащенного в коридор автоклава, расположилась группа молодых людей, в белых халатах, сутулых и озабоченных. Дамское общество, численно доминировало в коллективе. Немногочисленные парни, не по взрослому излишне раздувая щеки, курили. Неспешной походкой Алексей приблизился к рыжеволосой красавице. Мина безразличия на конопатом лице сменилась заинтересованным взглядом. Красивая фигура. Накрахмаленный халат. Белоснежный медицинский атрибут был коротким и напоминал буфетную куртку. Юбка канареечного цвета, плотно облегающая бёдра, манила взор. Предметом дамского туалета назвать её можно лишь с долей условности. Что тряпичное изделие не от "Кутюр", сомнений не вызывало. – Ткани на носовой платок уйдет больше, – решил обольститель.
– Девушка, подскажите, где буфет? – мысль, пришедшая в голову и озвученная, оказалась тупой. Однако фраза вырвалась, и прежние сомнения в слабоумии автора нашли отчётливое подтверждение.
– Хорош Дон Жуан. Дебил и кретин – тебе настоящее имя.
– Вы только из него вышли, – последовал ответ.
– Не может быть. Мне показалось, что, точку общественного питания, которую я посетил, названию данному, не соответствует.
– Вы ошибаетесь молодой человек, нельзя сказать, что здесь кормят достойно, но в какой больнице можно купить водки в разлив, вина по семнадцать рублей и бутербродов с сыром по два десять.
– Действительно. Беру слова обратно. Тогда, не составите ли компанию в посещении? Возьмём вина по семнадцать рублей, несколько бутербродов с сыром по два десять и продолжим содержательную беседу. А вообще я Алексей.
– Нет. Сейчас нельзя. Лекция по генетике. "Зверь" читает. Обещали проверку. Один пропуск и стипендии не видать. А зовут Мариной. Учусь в медицинском училище.
Алексей заглянул в приоткрытую дверь и увидел вместительный лекционный зал амфитеатром и трибуну. На стене, выпуклым барельефом контурировал большой герб СССР. Поодаль расположился профиль Ленина и ещё какого-то мужика в средневековом шлеме. Зал был наполовину заполнен. За трибуной стоял лысый мужчина лет пятидесяти, и что-то записывал в амбарную книгу.
– Знаете, Марина, я ведь тоже закончил образовательное учреждение с медицинской спецификой.
– Правда?
– Я вас не обманываю. Поэтому с большим удовольствием освежу в памяти сложные биологические истины. Вдвойне приятно осуществлять образовательные действия в компании с таким генетически успешным созданием, как вы.
Откровенная лесть очень нравится женщинам. Поэтому непреступный бастион жеманства и кокетства в одночасье сломлен, а мысли охраняющие целомудрие были обращены в бегство и пленены.
– Расселись? Перерыв закончился! – прокричал лысый лектор. Отпил минеральной воды и начал: – Смею предположить, что информация, которая прозвучала в первой половине лекции, не вылетела из ваших пустых голов вместе с табачным дымом.
Алексей с Мариной уселись на последнем ряду, недалеко от двери. На академическом столе, пережившим не одно поколение школяров, гвоздём было нацарапано: "Если хочешь быть солдатом, обложи декана матом". Разношерстная публика в белых халатах с привычным равнодушием окунулась в глубокий академический колодец с названием генетика. Атмосфера в аудитории представлялась типичной для большинства учебных заведений. Три оболтуса расписывали пулю в преферанс, дальше целовались. Несколько ниже уже изрядно захмелевшая троица, разобрав фонендоскоп, сосала вино, пропустив резиновые трубочки через горлышко бутылки. Вероятно, употреблению подвергался напиток по семнадцать рублей.
– Таким образом, тупоголовые други мои, – начал лектор, – генетика это вам не пупок почесать, это великая наука, требующая подобающего отношения и уважения. А велико ли ваше желание постигнуть её? Нет. И будь моя воля, ввел бы я в медицинских учебных заведениях телесные наказания. Пропустил лекцию, получи пять ударов кнутом, двойка на экзамене – десять. Почему до вас не доходит великая музыка науки? Да потому, что не секли ваших дедов, а те ваших родителей, а последние вас. И так из поколения в поколение, без надлежащих мер, было изжито генетическое усердие и прилежание к учебе. Очень печально, что талантливый ребёнок может родиться лишь по двум рецессивным начинаниям.
